Онлайн чтение книги Монолог фармацевта Apothecary Diaries
Глава 13 - Гёку-оу

Перо в руке Рикусона быстро бегало по пергаменту. Сколько таких подписей он уже успел поставить в сжатом виде, столь удобном для быстрого письма? Время от времени он сравнивал свою версию с оригиналом, чтобы убедиться, что ничего не изменилось.

В столице ему приходилось лишь прижимать печать к листу бумаги; это не так утомляло руку. Он на мгновение разжал запястье и посмотрел на бумагу.

— Господин Рикусон. Не могли бы вы заняться и этим?

Прибыл чиновник с другими бумагами. Это был уже пятый подобный человек; судя по минимальному акценту, Рикусон решил, что он прибыл из провинции Ка. Мочки его ушей были несколько великоваты — такая форма традиционно ассоциируется с благословением. Его левое плечо также было чуть ниже правого; возможно, у него была привычка носить всё на правой стороне.

— Спасибо. Можешь положить это сюда, — сказал Рикусон.

— Да, господин.

Все эти новые вещи были, в общем, работой. Или, по крайней мере, губернатор считал её таковой.

Большая часть населения провинции И-Сей была сосредоточена в городах, расположенных вдоль торговых путей, связывавших восток и запад. А в эту "работу" входили прошения от крестьян, живущих в сельской местности вдали от основных торговых путей. В деревнях, а не в городах. Большинство из них были фермерами, занимались скотоводством или виноградарством - тем, что могло выжить в засушливом климате. Некоторые из них хотели построить оросительные каналы, другие жаловались, что из-за участившихся ночных нападений разбойников они лишились своего скота. Урожай пшеницы в последнее время был ужасным, и было несколько петиций с просьбой приехать и посмотреть.

— Ха-ха-ха!

Рикусон не успел опомниться, как громко расхохотался, заслужив подозрительный взгляд уходящего чиновника.

Прошло, должно быть, более полугода с тех пор, как он прибыл сюда из Имперского города. Его отправили сюда якобы потому, что им нужен был человек, разбирающийся в столичной политике, и всё, что ему поручили - это вот такая работа. Единственное, что изменилось за всё это время, Рикусон стал лучше разбираться в ней, быстрее справляться с ней, а это означало лишь то, что ему поручали всё больше и больше.

— У меня такое чувство, что они мне не доверяют, — ворчал он, глядя на пустую комнату, в которой находился его кабинет.

Он снова заработал правой рукой, ощущая приближение тендинита, и еще раз просмотрел бумаги. Даже он мог обнаружить закономерности, если ему давали достаточно много бумаг, чтобы просматривать их изо дня в день. В конце концов, он обладал не только фотографической памятью, но и другими талантами (как ему хотелось думать).

— Я обо всём ему докладываю, и всё же мы здесь.

Именно Гёку-оу присылал ему всю эту работу. Если Рикусон что-то заметит, но не доложит, его вполне могут отпустить, когда понадобится навести порядок. У него было четкое ощущение, что именно за этим его сюда и вызвали.

Гёку-оу был нынешним, хотя и временным, правителем западной столицы. Если Гёкуэн, отправившийся в центральный регион, решит не возвращаться, то его преемником станет старший сын — Гёку-оу. У Гёкуэна было еще несколько детей, но ни один из них не был таким волевым, как Гёку-оу.

— Прошу прощения.

Появился ещё один чиновник с бумагами. Не прошениями, а бумагами, которые Рикусон отправил своему начальству и которые возвращались обратно. Этот чиновник служил непосредственно под началом Гёку-оу, и Рикусон видел его ровно два раза. Первый раз — во время их прошлогодней поездки в западную столицу, а второй — когда Рикусон отправился передать официальные приветствия Гёку-оу, они с этим человеком виделись лишь мельком.

— Их возвращают, — сказал мужчина.

На бумагах ничего не было написано: ни подписи, ни печати.

— Могу ли я считать, что в разрешении отказано? — спросил Рикусон.

— Да. Может быть, оно и необходимо, но есть несколько более важных дел. У нас должны быть свои приоритеты.

Ну что ж. Яснее некуда. Уголки рта Рикусона приподнялись, и он убрал бумаги в ящик.

— Есть ещё кое-что, — сказал мужчина.

— Да?

— Господин Гёку-оу хочет вас видеть. Не сейчас, он предлагает встретиться за чаем, когда вы закончите с утренними заданиями. Не будете ли вы так любезны?

Хотя приглашение было сформулировано как приглашение, Рикусон не имел права отказаться. Вместо этого он сказал:

— Конечно. Я должен прийти в павильон под открытым небом в центральном дворе до того, как прозвенит послеобеденный колокол, да?

— Именно так.

И, не проявляя больше никакого интереса, чиновник покинул кабинет.

В том павильоне Гёку-оу всегда любил пить чай. Это было самое прохладное место, прямо возле оазиса. Рикусон мог догадаться: благовония, отпугивающие насекомых, жгли там с самого утра, когда собирались пить чай.

Этот человек, Гёку-оу, отнюдь не был некомпетентен. Он получил образование, подобающее сыну влиятельного человека, и даже Рикусон чувствовал в нём искреннее желание, возможно, унаследованное от отца-купца, сделать западную столицу более процветающим местом. Гёку-оу обладал почти неконтролируемым честолюбием; оно как было в его глазах с юности, так и осталось до сих пор.

В таких амбициях таился элемент опасности.

— Это тоже входит в мою юрисдикцию? — спросил Рикусон в пустом кабинете. Он часто бывал там один и обнаружил, что стал разговаривать сам с собой.

— Как бы я ни был рад новым знакомствам...

Запоминание лиц людей было не только уникальной способностью Рикусона, но и его хобби. Иметь идеальную память на все лица, которые ты видел, означало скучать, видя одних и тех же людей снова и снова.

Среди бумаг он нашёл счета за шёлк, драгоценные камни и другие предметы роскоши. Здесь, в торговом узле, они стоили гораздо дешевле, чем в имперской столице, но он всё равно удивлённо смотрел на цены. Он прекрасно знал, на что тратятся эти ресурсы. Сразу после прибытия на запад Рикусон встретил молодую женщину. Ей было лет пятнадцать-шестнадцать, и она была очень похожа на императрицу Гёкуё.

Когда Рикусон поинтересовался у чиновника, показывавшего ему окрестности, ему сказали, что она дочь Гёку-оу. Чиновник пробормотал, что они не очень похожи, но у него хватило ума не говорить больше ничего.

— Амбициозный... Да, он такой.

Рикусон больше не видел молодой женщины. Вероятно, она уже несколько дней находилась на пути в столицу.

Уголки его рта снова приподнялись, и он вернулся к своей работе, перо снова забегало по страницам.

Человек с чёрной бородой и усами имел лицо и тело, которые, за исключением загорелой кожи, мало походили на жителя Западной столицы. Хотя у него были точеные черты, лицо его было типично для Ли. У него прямые волосы, относительно круглое лицо и более стройная фигура, чем у обычного жителя Западной столицы, но при этом он хорошо сложен.

Это был, надо ли говорить, Гёку-оу. Если отец, Гёкуэн, выглядел как дружелюбный торговец, то сын — как воин.

Ему несколько больше сорока лет, но выглядит он лет на десять моложе большинства жителей Западной столицы, склонных к ожирению на алкоголе. Его живая улыбка и белые зубы произведут хорошее впечатление.

Рикусон посмотрел на ровные передние зубы Гёку-оу, затем отвёл глаза.

— Я польщён вашим приглашением, — сказал он с длинным, медленным поклоном.

— О, тебе не нужно унижаться. Присаживайся.

Слуга вынес плетёное кресло, и Рикусон сел. На столе стояли стаканы с соком.

— Ты бы предпочёл чай? — спросил Гёку-оу.

— Нет, господин. От работы за столом хочется чего-нибудь сладкого.

На стаканах был конденсат; Рикусон подумал, не охлаждали ли их подземной водой.

— Ты снова пытаешься быть почтительным. Ты что, думаешь, у меня есть какие-то скрытые мотивы?

— Ха-ха-ха! Нет, но я нервничаю.

Рикусон хихикнул и сделал глоток сока.

— Признаться, я беспокоюсь, что вы, должно быть, разочарованы тем, что я оказался лучшим, кого смогла прислать столица. Я никак не подхожу для вашей должности.

— Ха-ха-ха. Мой отец никогда бы не выбрал не того человека, в этом я вас уверяю. Вы служили под началом господина Лакана, не так ли? Я бы сказал, что это само по себе является доказательством вашей компетентности.

— Господин Лакан, не так ли?

Рикусон отставил бокал. На столе стоял целый ряд различных фруктовых соков.

— Если позволите, я спрошу, — сказал Гёку-оу, вставая на ноги и поворачиваясь. Его взгляд остановился на группе торговцев.

— Есть ли среди них кто-нибудь, кого вы узнаёте?

— Три человека, господин, — ответил Рикусон через секунду. — Двое из них управляют караванами, которые ежегодно приходят в столицу. Другой ведет торговлю в основном по морю.

Появился слуга и положил перед Рикусоном письменные принадлежности. Он записал их имена.

— Я знаю имена только этих двоих. Все остальные в этой группе мне незнакомы.

— Понятно. Я проверю имена по нашим записям.

Возможно, Гёку-оу подозревал кого-то из них в чём-то, а может, просто хотел проверить способности Рикусона к запоминанию.

Некоторое время спустя пришёл чиновник и прошептал Гёку-оу на ухо.

— Мм, — удовлетворённо произнёс Гёку-оу.

Он погладил свою бороду.

— Впечатляет. Ты был прав по обоим пунктам.

— Я просто случайно узнал их, — сказал Рикусон с ещё одним смиренным поклоном.

— Забавная штука. Каждый день видишь десятки или сотни лиц, а всё равно запоминаешь их все. Знаете, в столице утверждают, что все члены клана Ла наделены весьма необычными способностями. Вы уверены, что вы не один из них? Это могло бы объяснить, почему вы служили господину Лакану.

— Что за идея, господин!

Впервые за этот день Рикусон от души рассмеялся. Возможно, это было самое смешное, что он слышал с тех пор, как приехал на запад.

Мысль о том, что он может быть родственником клана Ла, была смешнее шуток любого странствующего комика.

— В этом клане полно людей, которые... скажем так, не вписываются в рамки. Что касается меня... хм. То, что я делаю, скорее привычка.

— Привычка?

— Да, господин. Моя мать всегда говорила мне, что я не должен забывать лица людей.

— Ах, да. Кажется, я припоминаю, что ты происходишь из купеческого сословия, не так ли?

— Да, господин, и забыть лицо клиента — значит поставить под угрозу жизненно важные деловые отношения. Моя мать предупреждала меня, что помнить — значит жить.

Смех Рикусона, казалось, растворил его страх, потому что теперь он говорил легко.

— Похоже, у тебя было строгое воспитание.

— Да, господин.

Рикусон позволил моменту отдышаться; он сделал глоток сока. Он как раз вспоминал о привычке почтённого стратега пить сок, когда Гёку-оу сказал нечто неожиданное.

— Как ты думаешь, господину Лакану понравится этот сок?

— Вы знаете, что господин Лакан — трезвенник?

— А кто не знает?

Рикусон знал, что эта история хорошо известна. В конце концов, когда этот человек проезжал где-нибудь, это было похоже на тайфун, и Рикусону приходилось убирать за ним.

— Я позабочусь о том, чтобы у него было немного этого сока, когда он приедет в западную столицу, — сказал Гёку-оу.

— Когда он приедет сюда, господин? — повторил Рикусон, застигнутый врасплох. Он вдруг осознал, что покрыт тонким слоем пота.

— А, ты снова напряжен. Да, полагаю, ты впервые об этом слышишь. Позвольте открыть вам маленький секрет.

Казалось, они наконец добрались до сути того, что хотел обсудить Гёку-оу.  — Господин Лакан прибывает в наш город с младшим братом императора на буксире.

Он почти сказал это так, будто член императорской семьи был вспомогательным.

Рикусон улыбнулся уголками рта, но внутренне вздохнул.

****

Вопрос: Сколько съедают за год 300 000 человек?

Ответ: Это зависит от того, что они едят.

Шуточный ответ вызвал у Рикусона небывалый гнев и отвращение.

После внезапного чаепития у него была возможность поговорить с несколькими людьми — все они разбирались в коммерции. Он надеялся, что у них найдутся более вдумчивые ответы.

— Невозможно сказать наверняка. Западные регионы не такие плодородные, как провинция Ка. Рис здесь гораздо большая роскошь, чем в центральном регионе.

Он слышал эти рассуждения. Много раз слышал.

Если не рис, то пшеница. Если не пшеница, то гречка. Он искал возможные заменители, хотел знать, сколько каждого из них они смогут достать. Он делал расчеты снова и снова, но он не был математиком и не мог найти ответ. По правде говоря, никто из бюрократов западной столицы не собирался идти на поводу у Рикусона. Его просто отталкивали, считая чужаком; или утверждали, что кто-то выше по цепочке их остановил; или что они слишком заняты и не могут уделить ему время.

— Полагаю, так всегда чувствовал себя Лунный принц, — сказал Рикусон, не в силах сдержать вздох.

Для такого молодого человека этот благородный, так часто становившийся жертвой вмешательства Лакана, много работал. К сожалению, трудолюбия было недостаточно. Принадлежность к императорской семье означала, что ты должен сиять ярче всех, чтобы получить признание и одобрение.

Рикусон рысью вернулся в свой кабинет, где его ждал посыльный.

— Письмо из провинции Ка, господин, — сказал он.

Он протянул Рикусону небольшую коробку, по мнению Рикусона, это было едва ли письмо. Коробка была перевязана шнурком, завязанным декоративным бантом. Он часто получал такие письма в столице. Завязывать шнурок следовало по целому ряду эзотерических правил, и, развязав его, нелегко было вернуть на место.

Рикусон знал толк в распутывании таких бантов и владел им, но, честно говоря, в тот момент у него не было сил на подобные вещи. Вместо этого он схватил нож и просто перерезал узел.

Сверху в свёртке лежал листок с дико стилизованной буквой "Л" — игривый штрих, который Лахан любил добавлять в свои письма.

Лахан приходился Лакану племянником, поэтому они часто работали над одними и теми же задачами. Рикусон считал Лахана скорее другом, чем коллегой, но в конце концов, с горечью подумал он, они всегда говорили только о работе.

— По крайней мере, он знает, что делает.

Лахан был человеком с цифрами, и он предоставил Рикусону именно те данные, которые ему были нужны.

Что касается риса, то с 100 квадратных метров можно получить около 150 килограммов, что примерно достаточно, чтобы прокормить одного человека в течение года. Конечно, этот показатель можно увеличить, если смешать рис с другими продуктами. Имелись подробные расчеты того, как повлияет на урожайность добавление пшеницы, сои или картофеля. Кроме того, Лахан указал, как быстро можно сохранить каждый из этих продуктов, ликвидность различных культур и даже текущие рыночные цены.

— Я боялся, что он просто попытается навязать нам свой картофель. Похоже, я должен перед ним извиниться.

Отец Лахана выращивал картофель, но он хранился не так хорошо, как рис или пшеница, и в настоящее время семья Лахана пыталась разработать способы сделать его более долговечным или переработать иным способом.

От извилистых колонок цифр у Рикусона закружилась голова. Он не сомневался, что Лахан аккуратно их расставил, но редко кто мог, глядя на кучу цифр, постичь истину. Рикусон стал разбираться в цифрах по необходимости, но для большинства людей умение разбирать цены в лавке - это все, что им требовалось.

Рикусон рассеянно перелистывал страницы. В основном это были простые данные, но на одной странице была надпись: "Скоро произойдут интересные вещи."

— Наверное, он знает, — сказал Рикусон.

Лакан должен был приехать в западную столицу. Вероятно, Лахан написал записку в надежде немного шокировать Рикусона, но, к несчастью для него, Гёку-оу выдернул ковёр из-под его ног.

Рикусон улыбнулся, положив письмо обратно в коробку. Затем он взял в руки перерезанный шнурок.

— Хм...

Теперь он пожалел, что сделал этого. Он порылся в ящиках, надеясь найти что-нибудь на замену, и нашел кусок конопляного шнура, которым обвязал коробку. Если бы он помнил, как завязывал узел, то сразу бы узнал, если бы кто-нибудь открыл коробку и попытался её завязать снова.

Он положил коробку в ящик на нижней полке и потянулся.

— Думаю, пора немного прогуляться.

Да, в последнее время он всё чаще разговаривал сам с собой. Он слышал, как чиновники уходили с работы, потому что их психологически доконала кабинетная работа; возможно, он шёл тем же путем.

Сначала чаепитие, теперь прогулка. Наблюдателю могло показаться, что он халтурит на работе, но обычно он был очень старательным. Придется смириться с этим.

— Интересно, разрешат ли мне в один из дней выйти на улицу?

Это было то, что ещё говорила ему мать: торговец, который не знает, что происходит на земле, не может ничего продать. Давно, очень давно он слышал эти слова, но всё ещё помнил их.

Может быть, ему удастся уговорить их послать его посмотреть на фермерские деревни, сославшись на то, что это нужно для прошения. Он сделал круг по двору, обдумывая, как объяснить ситуацию, чтобы они одобрили его экспедицию.

Когда он шёл, то услышал крики. Он свернул с дороги и направился к голосам, которые, как он выяснил, принадлежали каким-то крепким мужчинам. Похоже, они дрались: группа мужчин образовала круг, и в центре двое из них боролись друг с другом.

Все кричащие мужчины улыбались и смеялись; они получали удовольствие. Рикусон вспомнил, что все они были солдатами. Платки на их головах были одного цвета, оттенка синего. По цвету их поясов он определил, что все они разных рангов.

Рикусон пригнулся среди мужчин, пытаясь поближе рассмотреть поединок. Когда всё закончилось, победителем оказался хорошо знакомый ему человек: это был Гёку-оу. Человек, который раньше попивал с ним чай, теперь победил в борцовском поединке.

Стоящий здесь, потеющий и смеющийся со своими солдатами, он не был похож на правителя целого города. Окружающим он, должно быть, казался человеком, разделяющим настроения подчинённых.

Рикусон тяжело сглотнул. Он не думал, что Гёку-оу борется со своими подчиненными только для того, чтобы заработать очки. Он получал от этого такое же удовольствие, как и они.

Рикусон не хотел, чтобы Гёку-оу заметил его. Если губернатор пригласит его на борьбу, он боялся, что его разорвут пополам. Чувство вины, которое он уже испытывал за то, что вышел на прогулку только потому, что хотел отдохнуть, заставило бы его принять участие.

Он повернулся на пятках, решив вернуться в свой кабинет. Ему вдруг показалось, что лучше с головой погрузиться в работу, чем пытаться подышать свежим воздухом. В конце концов, его отправили в западную столицу, чтобы помочь справиться с избытком работы, с которой Гёку-оу не мог справиться сам. Да, нагрузка на Рикусона была велика, но ведь и у правителя тоже хватало работы. Даже этот дружеский момент с его солдатами был эффективным способом завоевать их сердца и умы.

Рикусон вспомнил пьесу, которую видел давным-давно. В ней генерал всю ночь пил со своими солдатами — мимолетный миг наслаждения перед выходом на поле боя, где их в любой момент могли убить. Гёку-у был очень похож на того генерала. В этом мире были главные герои и второстепенные игроки. Рикусон понимал, что он не относится к первым.

В стране, где идёт война, его роль сводилась бы к тому, чтобы умереть, не совершив ничего примечательного. Здесь же, в этом мирном мире, он занимался случайной работой и разными делами.

Гёку-оу был другим. Он был главным героем, в центре событий.

Не то что Рикусон.

Рикусон снова тяжело вздохнул.

— Полагаю, он нужен западной столице.

Он был человеком, который мог сыграть ведущую роль как в мирном мире, так и военное.