Онлайн чтение книги Муж-злодей, которым ты одержима, здесь Villainous Husband, the One You’re Obsessed With is Over There
Глава 88

Раньеро посмотрел на Анжелику, лежащую без сознания.

Он и направил на нее стрелу, но вовсе не намеревался стрелять. Анжелика первой начала целиться в него, он просто ответил тем же. Точнее, Эден, виновный в произошедшем, выпрыгнул, чтобы убить его, и из-за этого стрела угодила в лодыжку его супруги.

И за то, что бил Эдена… разве это так страшно?

Напротив, Раньеро считал себя весьма милосердным. Даже не считая обвинение в похищении Анжелики, любого, осмелившегося вонзить нож в тело Императора, нужно покарать. Вот что ему было известно, но все же он пощадил наглеца.

Он сделал это, поскольку не хотел, чтобы Анжелика боялась.

Он приложил так много усилий, чтобы понять ее чувства, но она все равно боялась его. Все равно? Возможно, это неверное утверждение, потому что она боялась его гораздо сильнее, чем раньше.

"Она хочет, чтобы я убил ее."

Но он собирался это делать.

Если бы он хотел ее смерти, он бы не заявился сюда, преследуя ее. Напротив, он лишь хотел держать ее рядом и не дать сбежать. Именно поэтому он ясно сказал, что не собирается ее убивать.

Раньеро не мог этого понять.

Бояться после страшного опыта — естественно, но… он никогда не лгал. В этом не было необходимости. Поэтому логично предположить, что он был искренним, говоря, что не хочет ее смерти.

Почему она так боится?

"Она подумала, что я сломаю ее лодыжку?"

Однако, попытавшись сбежать, Анжелика должна была понимать, подобное может произойти, если ее поймают.

Она прекрасно знала, какой он человек.

Она говорила, что он ее пугает, и даже когда он не показывал своего гнева, она продолжала бояться. Если так, возможно, день, когда она встретит его без страха, не наступит никогда...

Разве не естественно сделать так, чтобы она не могла убежать?

Он был в замешательстве.

На самом деле, по его мнению, остановиться только на травме лодыжки — это "довольно мягкое решение для Раньеро." Но он боялся причинить вред даже ее ноге, поэтому решил прекратить. Несмотря на это, Анжелика все равно была напугана. Даже когда он обнял ее в старом святилище, она дрожала.

Было настолько страшно? Настолько неприятно? До такой степени, что она потеряла сознание?

Итак, что же ему делать теперь?

Он проверял дыхание Анжелики, пока она была без сознания, иронично, но ее состояние казалось более спокойным, чем когда она была в сознании. Она потеряла немало крови, но ее жизнь, казалось, была вне опасности.

Осмотрев наконечник стрелы, извлеченный из ее лодыжки, он увидел, что тот достаточно чистый.

Он снял ее обувь и осмотрел раны, они также не выглядели серьезными. С правильным лечением все заживет без осложнений. По стандартам Раньеро, как жителя Актилуса, травма была незначительной. Конечно, учитывая, что Анжелика не из Актилуса, ей предстояло пережить несколько болезненный процесс лечения.

В конце концов он покинул комнату святой. Проведя первичное лечение, он решил, что пора возвращать Анжелику в Актилус.

Казалось, храм был в смятении из-за того, что он натворил. Похоже, он отправился за возлюбленной святой в старое святилище, и теперь охрана главного храма была малочисленной. Единственным оставшимся на своем посту был пожилой архиепископ. Он сидел, беспомощно глядя в пустоту.

Раньеро, не задумываясь, схватил архиепископа за плечи.

Тот едва не подпрыгнул от неожиданности, чуть не подпрыгнув в кресле, когда увидел Раньеро. В его глазах также можно уловливался слабый отблеск страха.

Страх.

Это ему надоело.

Раньеро никогда раньше не испытывал раздражения от того, что его боялись.

— Моя жена ранена.

Коротко сказал он. Архиепископ кивнул, его веки подрагивали.

— Лечите ее. Убедитесь, что раны заживут как следует.

Это означало, что если Анжелика не выздоровеет должным образом, Раньеро не оставит это просто так.

Архиепископ быстро осознал, что если он не начнет действовать немедленно, последствия будут гораздо хуже. Раньеро смотрел ему в спину. Тот спешно уходил, и Раньеро подумал, что архиепископ не зря потратил свои годы.

Затем он тяжело вздохнул и сел на место, которое архиепископ занимал всего минуту назад.

Он думал, что все станет ясно, как только он встретит Анжелику, но все оказалось совсем не так... и он был зол из-за этого.

Рожденный с судьбой все разрушать все и подчинять себе, он обладал милостью Бога. Этой привилегии завидовали все. Для последователей Актилуса страх и почтение были синонимами.

Чем более жестоким и беспощадным он был, тем больше уважения это вызывало.

Раздумывая над всем этим Раньеро внезапно коснулся своей шеи.

Столь быстрое восстановление было необычным. Рана, нанесенная ему паладином Эденом почти полностью зажила.

Она все еще болела, но, вероятно, к завтрашнему дню боль утихнет, а через неделю исчезнет без следа. Чем сильнее связь с Актиллой, тем быстрее заживают раны, а способности тела невероятно усиленными. Чудовищная регенерация была доказательством близкой связи между богом и избранным аватаром и вызывала благоговение.

Анжелика боялась и этого.

Казалось, что все его правильные решения для нее были ошибочными. Она всегда существовала за пределами правил, по которым он жил. На самом деле существование таких людей никогда не представляло для него проблемы до этого момента. Зачем пытаться понять эмоции муравьев? Пусть он не понимал их, это никогда не мешало ему играть с ними.

Раньеро снова коснулся шеи. Он вспомнил, что когда он велел ей прикоснуться к его ране, она сильно побледнела. На лице читалось отвращение, будто она увидела что-то невыносимое.

Его прекрасные губы скривились.

Теперь он, как и Анжелика мгновением ранее, дрожал.

Пальцы, исследовавшие его шею, грубо сжали рану. Из-за этого рана, уже начавшая заживать, вновь разорвалась с хлюпающим звуком.

Такое благословение.

Впервые в жизни Раньеро отверг своего Бога.

В этот момент Актила разъярился. Пронзительный крик разорвал сознание Раньеро. Это напоминало плач новорожденного, и в то же время предсмертный крик кошки.

Он схватился за голову.

Актила упрекал своего крестника непонятными словами. Раньеро чувствовал, что Бог Войны злился.

…Его сын, всегда верный ему, отверг его.

Несмотря на то, что Бог помог ему найти Анжелику, теперь он отвергал божественную защиту.

Его тело все больше и больше кренилось вперед, пока он не потерял равновесие и не упал. Ударившись о пол, он почувствовал, что этот удар слился с невыносимой болью божественного гнева, бушующего в его голове. Впервые в жизни Раньеро испытал настоящую головную боль.

Он закричал, его лицо исказилось от боли.

Раньеро извивался и корчился на полу. Немилосердный бог без колебаний нападал на него. Вскоре боль охватила все его тело. То, что сначала казалось мягким ударами по всему телу, превратилось в обжигающую печь, пожирающую его конечности.

"Если тебе не нравятся благословения, разве это не то, чего ты желаешь?"

Посреди пронзительного, жуткого шума этот вопрос четко врезался в его разум.

Священники Бога Милосердия смотрели на Раньеро, их лица были полны ужаса. Однако никто из них не осмелился вмешаться. Точно так же, как и Анжелика, они боялись его и не имели мужества подойти. Поэтому он продолжал страдать, пока гнев бога не угас. В отличие от Анжелики, он не клялся в верности или покорности существу, причинявшему ему боль. Он просто терпел.

В какой-то момент наказание от Бога прекратилось.

Раньеро смотрел в потолок и тяжело дышал. Его всегда горящие и яркие алые глаза утратили фокус и помутнели. Он закашлялся и попытался подняться, но голова его кружилась, он чувствовал тошноту. Опираясь на руки и колени, он боролся с приступом дурноты.

Никто не помог ему подняться.

На самом деле, если бы кто-то попытался, он пришел бы в ярость.

Он несколько раз покачал головой, чтобы прийти в себя, но, казалось, на улице что-то происходило. Послышался чей-то крик, и люди, услышав шум, удивились и побежали вниз по лестнице.

Раньеро с трудом поднялся, поправил стул и тяжело сел, пытаясь восстановить дыхание.

Серафина… в безопасности… Слава Богу… ранена.

В приглушенном шуме он уловил эти слова. Казалось, что святая, оставшуюся в старом храме, вернулась вместе с еще живым паладином.

Прогноз Раньеро оказался верным.

Затем в комнату вошли неизвестные ему люди — то ли священники, то ли паладины. Они поддерживая мужчину в плачевном состоянии. Святая мельком посмотрела в его сторону и вздрогнула.

Проследив за ее взглядом, Эден уставился на него отсутствующим взглядом. Взгляд был острым и пронизывающим. Смотреть на нег так даже после того, как его избили до полусмерти... поразительно. Казалось, что этот человек мог легко закончить его жизнь. Затем этот, казалось бы, ничтожный противник, шатаясь, приблизился к нему с трудом управляя своим телом. Раньеро молча смотрел на него.

— Я человек… а ты бог… кх… даже если мне суждено потерпеть неудачу… — он прохрипел с трудом, — Я буду противостоять… чтобы никто, кроме меня, не мог оценивать, кх… мои пределы…

Раньеро холодно ответил:

— Твое упорство похвально.

Даже с опухшим и изуродованным лицом... Раньеро признавал смелость сказать такие слова. Но лишь это.

Он не собирался проявлять уважение.

— Однако мне неинтересна твоя решимость.

Услышав эти слова, Эден рассмеялся.

Раньеро нахмурился, удивленный неожиданной реакцией.