Онлайн чтение книги Муж-злодей, которым ты одержима, здесь Villainous Husband, the One You’re Obsessed With is Over There
Глава 75

Все было действительно странным, ведь я попросила Святую Милосердия стать убийцей. И в то же время, я пыталась стереть из памяти бесчисленные ночи шепотов и смотрящие на меня алые глаза.

— Это все. Это будет полезно и для тебя.

Сказав этим абсурдные слова, я на мгновение замолчала, прикладывая тыльные стороны ладоней к горящим щекам.

Хоть я и услышала странный звук, Серафина не просила объяснений. Она просто продолжала внимательно смотреть на меня, немного склоня голову.

— Вот как?

— Да, да... потому что он...

Мой голос дрожал, и я крепко зажмурилась, сжимая кулаки. Я не могла сказать... сказать ей, что он осквернит и разрушит ее, что именно это было ее судьбой.

Сказать подобное слишком жестоко.

Я сжала губы и открыла глаза, встретившись с ее красивым взглядом. Несмотря на улыбку, выражение ее лица казалось несколько тревожным. Прежде чем ответить, Серафина глубоко задумалась.

— То есть, ты говоришь это ради меня?

— Это...

Слова застряли в горле. Будь это Эден, он бы уверенно сказал: "Да, ради тебя", без малейших колебаний. Я нервно теребила волосы.

— Это не только ради тебя.

Губы Серафины дрогнули, и она улыбнулась.

— Это и ради тебя.

— И ради Эдена... Это ради Эдена тоже, — добавила я, как бы оправдываясь. Но ее улыбка померкла, а глаза затуманились.

— Ради Эдена, — повторила она мои слова и плотно сжала губы.

Спустя мгновение она спросила:

— Откуда тебе это известно?

— Эм... было пророчество.

— Пророчество?

— Да. Есть документ, описывающий события, которые произойдут в будущем...

Серафина слегка нахмурилась.

— Где этот документ?

Пока подыскивала подходящие слова, я решила дать убедительное объяснение.

— Он был в древних архивах старого святилища. Во время экспедиции, когда ты отсутствовала, я была в нем.

— Никогда не слышала о таком документе.

Не было ни удивления, ни упреков за то, что я взяла его. Лишь чистое любопытство, немного удивления и много страха.

Я колебалась, прежде чем заговорить.

— Он у меня, но... есть проблема. Только я могу его прочитать.

Когда Серафина встала и схватила мою сумку, я дрожащими руками вынула небольшую книгу и протянула ей.

— Видишь ли ты заголовок? — спросила я.

Она покачала головой.

— Все, что я вижу, — это красный цветок. Не похоже на книгу пророчеств.

Она осторожно пролистала страницы. Для меня страницы были плотно заполнены текстом, но для нее они казались полностью пустыми. Она пролистнула еще несколько страниц, прежде чем закрыть книгу.

— Действительно пустая.

— Да...

Просить ее поверить в будущее, записанное в книге, казавшейся для нее казалась пустой, звучало мошенничеством. Но что я могла поделать, если это правда? Надеясь чем-то поддержать свои слова, я запнулась, но затем упомянула имя, которое она не хотела слышать.

— Эден тоже знает о пророчестве.

Плечи Серафины дернулись.

— Эден? Почему?

— Потому что... согласно "пророчеству", его убьет Раньеро. Вот как я узнала.

Книга выпала из ее рук. Она заметно занервничала и начала суетливо подбирать ее.

— О боже. Прости, прости.

— Не стоит, ничего же не сломалось.

Я успокоила бледную Серафину. Она нагнулась, чтобы поднять книгу, нервно кусая губы.

Я извинилась.

— Мне действительно жаль. Я рассказала то, во что очень сложно поверить...

Ее прекрасные волосы заколыхались, когда она покачала головой. Из-за этого зрелища на сердце потяжелело. В конце концов все свелось к угрозе: «Если ты не убьешь Раньеро, Эден умрет». Ну или что-то вроде этого.

Избегая ее взгляда, я пробормотала, как бы оправдываясь:

— Для меня достаточно просто бежать вечно... но Эден хочет сразиться с ним лицом к лицу.

Очень осторожно я свалила всю вину на Эдена.

"...Эден, прости за мою трусость, но я верю, что тот, кто совершенно не выбирает методов, уж точно не будет обижаться."

Я правда не лгала. Изначально я собиралась продолжить жить в этом мире... и с самого начала именно он побудил меня вернуться в оригинальный мир. И все же я вынуждена была признаться.

— Прости, виноват не только Эден. Избежать предначертанного будущего уже не получится. Крестник Актиллы и Святая Тунии... — я опустила середину содержания и продолжила, — быть убитым после этой встречи - часть предначертанного... поэтому вместо этого я думала, что будет лучше предугадать и согласовать действия... чтобы никто не погиб...

Пока я перескакивала с одной мысли на другую, Серафина заговорила:

— Ты тоже умрешь? Если... согласно пророчеству?

Меня охватил озноб. Но я грустно улыбнулась:

— Да. Согласно пророчеству, я умру первой.

Серафина посмотрела на меня с глубокой печалью и коснулась моей щеки. Ее утешающее прикосновение было нежным и теплым.

Я закрыл глаза, прижавшись к ее руке.

— Я хочу жить.

Она коснулась своим лбом моего.

— Понимаю. У каждого есть то, чего он жаждет.

Затаив дыхание, я дрожащим голосом спросила:

— А ты... не сомневаешься в моих словах?

Все, что я говорила до этого звучало сомнительно. Любой менее внимательный со смехом бы сказал, что это вздор. Тем не менее, Серафина внимательно меня слушала.

Только когда я произнесла слова, в голове возникли слова Эдена.

... Не надо интересоваться тем, что она думает.

Серафина смотрела на меня с печалью во взгляде.

— Прости.

Ее извинения озадачили меня. Почему она внезапно извиняется? Она не сделала мне ничего дурного. Несмотря на то, что мне было ужасно любопытно, я не осмелилась спросить.

По какой-то причине мне стало страшно узнавать.

˚ ･: * ✧ * :･ ˚

Несколько дней спустя.

Серафина вышла из молитвенной комнаты и объявила, что вскоре должно произойти:

— Армия Императора Актилуса вскоре прибудет в храм. Их будет много.

Все были шокированы. Ее слова прозвучали как гром среди ясного неба.

Серафина говорила спокойно, словно неподвижная вода, но все служители храма смотрели на нее с ошеломленно.

Кто-то спросил:

— Э-это слово от Бога?

Игнорируя его вопрос, она торжественно продолжила:

— Храм получил милость, которую он даровал нам. Теперь пришло время отплатить.

Никто не осмелился возразить ее словам, но скрыть тревогу на их лицах было невозможно.

— Прежде всего, мы последователи Бога Милосердия. Пусть они никогда не были нам обязаны, мы не можем оставить в беде тех, кто ищет помощи.

В комнате воцарилась тишина.

Сказав, что хотела, Серафина внезапно остановила свой взгляд на одном месте... в углу стоял темноволосый паладин и пристально смотрел на нее. Каждый раз, когда их взгляды встречались, она чувствовала себя беззащитной.

Она с трудом отвела от него взгляд.

Согласно словам той маленькой женщины, Императрицы Актилуса, появление Раньеро Актилуса здесь станет началом всех бедствий.

Но он должен был прийти.

Не было смысла поздравлять его с бегством. Вспоминая голос Бога, которому она поклонялась, Серафина произнесла последние слова и ушла:

— Приготовьте напитки, чтобы согреть тех, кто прошел сквозь снег.

Никому не хотелось выполнять это указание. Но независимо от этого, воззвание Бога и слова Святой, были нерушимыми. Конечно, Серафина не упоминала "пророчество Тунии", но тот факт, что она могла говорить о грядущих событиях как о свершившихся, объяснялся тем, что милосердный и обожавший ее Бог Тунии часто нашептывал ей о них.

Готовя напитки и еду, священники горячо надеялись, что на этот раз слова Серафины окажутся неверными. Без сомнения, это была кощунственная просьба к Богу Тунии.

Паладин, напряженно смотревший в окно, издал низкий стон:

— Идут.

Все бросились к окну. Пробираясь через снег, доходивший им почти до груди, шла армия Актилуса.

— Боже, их слишком много.

Даже если собрать всех людей из храма Тунии, их было бы меньше, чем людей в войске Раньеро.

— У нас нет места, чтобы разместить всех этих людей.

Кто-то пробормотал в ужасе. Но это не значило, что Раньеро вдруг изменит маршрут и уйдет от храма.

Изнуренный архиепископ отдал приказ:

— Принесите им напитки.

˚ ･: * ✧ * :･ ˚

Примерно через час кто-то громко постучал в двери храма. Держа в руке бутылку, архиепископ открыл дверь.

Сегодня скрип двери показался зловещим.

— Я уже знал, что вы придете, — сказал он, отходя в сторону от двери.

Раньеро был настолько зол, что не мог найти слов. С ничего не выражающим лицом он молча выхватил бутылку из морщинистой руки архиепископа.

— Твой голос мне неприятен.

Раньеро был облачен в густой мех, и это делало его еще более внушительным. Шаг за шагом, не произнеся ни слова извинения и равнодушно оглядывая обстановку своими алыми глазами, он прошел по залу храма грязными ногами.