Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 46. Развязка

Если бы с такой жалобой пришел кто-то другой, дело, возможно, затянули бы. Но поскольку явился лично Сюн Чжуаншань, служащие не посмели медлить – даже сам уездный начальник пришел дать указания.

Облаченный в величественную чиновничью одежду, с суровым выражением лица, начальник строго обратился к двум стражникам:

— Вы отправитесь со вторым сыном Сюн и во всем разберетесь. Наш Юйлинь хоть и беден, но не потерпим, чтобы здесь плодились негодяи! Как только виновники будут найдены – сурово накажите, дабы другим неповадно было.

— Слушаемся! — ответили стражники, полные праведного гнева, их голоса гремели, будто раскалывая облака.

Уездный начальник повернулся к Сюн Чжуаншаню:

— Второй Сюн, расследовать это дело легко – виновные понесут наказание. Но вот что будет потом? Эта семья пострадала из-за ребенка, и даже если оставят его у себя, вряд ли станут заботиться как следует. Мелкие притеснения вроде непосильной работы или недоедания – такие обиды трудно доказать. Скажут, что в доме нет еды, что вся семья голодает – и нам нечего будет возразить.

Сюн Чжуаншань задумался:

— Господин начальник, а нельзя ли отдать ребенка другой семье? Раз они от него отказались, лишите их прав и передайте тем, кто действительно хочет его воспитывать. И постановите, что в будущем кровные родители не смогут его требовать обратно.

В древнем обществе абсолютная власть имела свои преимущества. Например, уездный начальник, как местный управитель, мог решать многие вопросы единолично. Если он постановил, что бросившие ребенка лишаются родительских прав, то даже если они передумают, ребенок не обязан будет их признавать. В эпоху, где сыновья почтительность ставилась выше всего, где даже волос с головы нельзя было повредить без разрешения родителей, отречение от них было немыслимым грехом. Но с официальным решением начальника ребенок мог не признавать их без страха осуждения.

Уездный начальник улыбнулся:

— Это возможно. Я, как местный управитель, обязан заботиться о благополучии народа. Юйлинь невелик, но если объявить набор, найдется семья, которая искренне захочет взять ребенка.

— Благодарю вас, господин начальник.

С помощью властей расследование пошло быстро. Не пришлось даже обходить дома – достаточно было спросить старосту деревни, и тот выложил все без утайки, боясь упустить малейшую деталь и быть наказанным.

В третьей деревне нашли семью, бросившую ребенка.

Фамилия у них была Ли, и в этом поколении они оставался единственный наследник. Но их сын женился, и жена родила троих детей – и ни одного наследника. Хотя деревня была бедной, в этой семье, благодаря свадебным подаркам за дочерей, жили получше.

— Недавно я слышал, что их невестка должна была вот-вот родить, — торопливо объяснял староста. — Старики волновались, звали повитух, чтобы те по животу определили пол. Многие клялись, что будет мальчик. Старики Ли ходили, будто на крыльях. Но когда пришло время родов, все стихло. Я удивился, а оказалось, родился шуанэр.

Стражники, определив цель, перестали слушать его болтовню и направились к дому. Они были новичками, полными праведного гнева, и подобные вещи их сердили. Они решили преподать семье урок.

Скорее ломая, чем стуча, они едва не разнесли дверь.

Изнутри донесся слабый женский голос:

— Кто там?

Стражники не ответили, лишь усилили стук.

Вскоре раздалась ругань старухи:

— Кого черти несут?! Ленивая тварь, шевелись быстрее! Даже сына родить не смогла, какая тебе послеродовая слабость?!

Женщина, с глазами полными слез, еле двигаясь от боли, доплелась до двери. Родив прошлой ночью, она уже сегодня была вынуждена работать. Дрожащими руками она отодвинула засов.

Увидев стражников и огромного свирепого мужчину за ними, она от страха рухнула на землю.

В доме старуха продолжала орать:

— Кто там?! Невестка, иди посмотри, может, эта курица уже сдохла!

— Рожала – не рожала, а ныть нечего! — проворчала другая женщина, выходя наружу. Увидев стражников, она испугалась, но держалась. Однако, заметив Сюн Чжуаншана, сразу же села на землю.

— Вторая барышня Ли, — холодно произнес Сюн Чжуаншань, узнав женщину, которую Цай Сюэ рекомендовала для работы. Его фулан был доволен ее шитьем, но сама она ему не нравилась.

— Вы знаете эту женщину? — спросил стражник.

— Да, она работала у нас, — ответил мясник Сюн, и его взгляд стал еще мрачнее. Если они были знакомы, значит, все это было спланировано.

Стражники, поняв это, перестали церемониться и ворвались в дом.

Старуха, увидев их, догадалась, что дело в брошенном шуанэре. Но она вспомнила, что в деревнях часто топили ненужных детей, и стража не вмешивалась.

Перед стражниками, людьми высокого статуса в Юйлине, старуха не смела говорить – в обществе, где царил патриархат, слово было за мужчиной.

Старик Ли дрожащим голосом спросил:

— Чем обязаны, господа?

— Одна из тех женщин – ваша невестка? — холодно сказал стражник. — Говорят, она недавно родила. Где ребенок? Покажите.

Старик побледнел, дрожа от страха. Он посмотрел на жену, но та тоже была в ужасе. Его сын, и без того робкий, вообще обмяк.

— Ребенок... родился слабым и умер, — пробормотал старик. — Мы отнесли его в горы.

— В горы? Или к чьему-то порогу? — язвительно спросил стражник.

Старуха перебила:

— Да, в горы! В горы!

Второй стражник, видя их упрямство, рявкнул:

— Пока палкой не ударишь – правды не скажут! Сегодня каждому по удару – тогда заговорят!

С этими словами он схватил единственного наследника семьи Ли. Старуха, в ужасе, бросилась к нему:

— Не бейте моего сына! У нас еще нет внука, он – наша надежда! Это же просто шуанэр! Мы его не утопили, а подбросили к богатому дому! Может, сейчас он в тепле спит! Почему он должен жить в роскоши, а моего сына бить?!

— Значит, признаетесь? — холодно спросил стражник.

Старуха Чжан, не чувствуя ни капли раскаяния, выкрикнула:

— Я же не утопила его, оставила в живых! Чего тут не признавать? Он еще должен меня благодарить, что подбросила его в хороший дом!

— Деревенская невежда! — презрительно бросил стражник. — И утопление, и подкидывание младенцев – тяжкие преступления. Палки – это еще легко, дальше будет тюрьма!

Старуха остолбенела:

— К-какая тюрьма?! Это мой собственный ребенок! Даже если бы я его утопила – какое дело другим?!

— Глупая баба! — Стражник не стал тратить время на пререкания. С такими невежами бесполезно спорить. Он схватил старуху и, несмотря на ее вопли и сопротивление, выволок за ворота, прямо на деревенскую улицу.

Деревня была маленькой, и в отличие от деревни Синхуа, здесь не было никакого промысла, так что все сидели без дела. Услышав шум, жители высыпали поглазеть.

Стражники намеренно устроили показательное наказание – чтобы проучить невежественных селян и дать понять: будь то утопление или подкидывание детей – это противозаконно.

— Слушайте все! — громко объявил стражник. — Эта старуха ночью подбросила новорожденного шуанэра к чужому дому, даже не позаботившись, выживет ли он. Если бы ребенка не нашли, он бы замерз насмерть! По законам Юйчао положено: за подкидывание – двадцать ударов палкой, соучастникам – десять, а зачинщику – год тюрьмы без права выкупа!

— Что?! — Толпа зашумела. В те времена в каждой деревне находились семьи, которые топили шуанэров или девочек. Все знали, что это незаконно, но власти обычно закрывали глаза – если только никто не жаловался. Почему же теперь вдруг начали разбираться?

Взгляды невольно устремились на угрюмого незнакомца, стоявшего за стражниками. От него так и веяло свирепостью. Неужели Чжаны подбросили ребенка именно к его дому, и он донес?

Некоторые даже в сердцах ударили себя в грудь – ну и дураки эти Чжаны! Такого грозного мужчину нужно было обходить стороной, а они сами полезли в беду!

Сюн Чжуаншань невозмутимо наблюдал за происходящим, игнорируя любопытные взгляды.

Стражники принесли с собой бамбуковые палки специально для публичной экзекуции – чтобы как следует напугать селян и отбить у них охоту к подобным поступкам.

— Бить!

Два стражника подняли палки и безжалостно обрушили их на старуху. Раз уж она сама призналась, что была зачинщицей, а ее сын якобы ничего не знал – почему бы не «пощадить» его, как она того хотела?

После первых же ударов старуха завопила:

— Не бейте! Это не я придумала! Все – эта продувная тварь!

Стражники остановились:

— Какая тварь?

— Она! — Старуха дрожащим пальцем указала на женщину, которая уже пыталась улизнуть. — Это она надоумила меня! Говорила, что в деревне Синхуа живет богатая семья Сюнов – добрые, мягкосердечные, даже каны старикам бесплатно делают за пять лян! Мол, если подбросить ребенка к их дому, они точно его возьмут. А когда он вырастет – можно будет объявиться родней и зажить припеваючи, с мясом на столе каждый день! Это все ее идеи! И ребенка к дому Сюнов она сама отнесла!

Вторая барышня Ли остолбенела. Она не ожидала, что родная мать вот так подставит ее. Опомнившись, она побледнела, но тут же огрызнулась:

— А по-твоему, его надо было в кипяток окунуть?! Я пожалела дитя, поэтому отнесла к дому Сюнов!

Казалось, слова матери ее окончательно взбесили. Она резко повернулась к остальным Чжанам:

— Они! И они тоже знали! Иначе как бы я смогла унести ребенка сразу после родов?! Они молча согласились!

Старуха смотрела на дочь, будто та спятила:

— Это же твой брат, единственный продолжатель рода нашей семьи! Как ты посмела…

— А чего мне не сметь?! Я твоя дочь, но уже выданная замуж! Какое мне дело до ваших проблем?! Я все для вас делала – ради брата, ради рода! А ты всю вину на меня сваливаешь! Они же сказали – за это в тюрьму сажают!

— Я твоя мать! Ты обязана за меня сесть!

— С какой стати?! Я всю жизнь пахала, все тяготы на мне, а благ – ни крохи! Почему я, уже чужая в этом доме, должна за вас расплачиваться?!

Деревенские смотрели на это представление, разинув рты. Настоящая драма – как шакалы грызутся!

В итоге стражники заткнули обеим женщинам рты и всыпали каждой по двадцать палок. Поскольку вторая барышня Ли сама подбросила ребенка и была зачинщицей – после экзекуции ее, истекающую кровью, повезли в тюрьму на деревенской телеге. Остальных Чжанов тоже выпороли – по десять ударов, но в тюрьму не отправили: старики слишком немощны, да и дети в доме остались.

В тот же день весть дошла до семьи мужа второй барышни Ли. Теперь, стоит им выйти на улицу, как соседи тычут в их сторону пальцами – вот, мол, каких стерв в жены берут.

Но больше всего Ли бесило другое: их дочь, вышедшая замуж в деревню Синхуа, передала, что Сюны разорвали с ними все деловые связи. Из-за подлого поступка второй барышни семья Сюнов в ярости. Ли только-только начали зарабатывать, с трудом заполучив выгодное сотрудничество с Сюнами – и вот, все разрушено из-за одной дуры!

— Ну зачем эта замужняя лезла в чужие дела?! — негодовал старик Ли.

Он и раньше терпеть не мог невестку, но сын был привязан. Теперь же, когда она опозорила всю семью, старик, невзирая на протесты сына, велел написать письмо о разводе.

Вторая барышня Ли, еще не оправившись от побоев в тюрьме, вместо помощи получила развод. Глаза ее закатились, и она рухнула без чувств.