Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 41. Ледяные забавы

— Кто вы такие? — У ворот усадьбы князя Чжэньбэя возвышались два позолоченных каменных льва, величественные и грозные, с глазами, словно медные колокольчики. Слуга у ворот тоже перенял их надменный нрав – разговаривал, едва глядя на собеседников.  

Братья Сюн впервые в жизни предстали перед таким высокопоставленным чиновником, и в душе у них было неспокойно.  

— Мы… мы из деревни Синхуа. Наш брат служил под началом вашего князя, и теперь, когда мы прибыли в столицу, он поручил нам нанести визит вежливости, — сказал один из братьев, протягивая письмо. Оно было составлено Тан Шоу, записано ученым Цзи, но подписано именем Сюн Чжуаншаня.  

Слуга взял письмо кончиками пальцев, брезгливо скосив глаза.  

— Ладно, ступайте. Если князь захочет вас принять, он вас вызовет.  

Перед отъездом Тан Шоу наказывал братьям: если удастся встретиться – хорошо, если нет – не настаивать. Столица – не Юйлинь, здесь нужно быть осторожными во всем.  

Вернувшись от княжеских ворот, братья отправились строить кан для семьи Цзинь. Дом Цзинь был законодателем мод в столице, и благодаря их стараниям вскоре вся Столица узнала, что кан – это чудо-изобретение. Братьев Сюн стали наперебой приглашать.  

Чтобы обезопасить их, Цзинь Цзиньчэн не афишировал их происхождение, и знатные семьи решили, что они – люди семьи Цзинь. Ни у кого не возникло лишних мыслей.  

Желающие заказать кан обращались к Цзинь Цзиньчэну, а тот, исходя из связей, распределял заказы. Братьев же слава не волновала – главное было заработать. В столице жизнь дорогая, но и платили здесь втрое больше, чем в Юйлине: по девяносто медяков с человека за одну лежанку. В день выходило триста шестьдесят медяков – сумма немалая.  

Земля здесь не промерзла, и глиняные блоки были в избытке, так что за них платить не приходилось. Для знатных семей эти деньги казались сущей мелочью, даже меньше, чем для крестьян Синхуа медяк. Они думали, что Цзинь Цзиньчэн делает им одолжение, и обе стороны оставались довольны: одни заводили полезные знакомства, другие – набивали кошельки.  

Вскоре слухи о кане дошли и до князя Чжэньбэя. Сидя в теплом павильоне за чаем, он услышал, как один из приближенных недовольно пробурчал:  

— Князь, что это за поведение у семьи Цзинь? Всем сановникам уже понастроили канов, а вас обошли стороной. Неужели они не считаются с княжеской семьей Чжэньбэй?  

Князь и сам был недоволен. Дело было не в лежанке – ему она была не нужна, – а в отношении Цзиней.  

Князь Чжэньбэй и нынешний император были родными братьями, и их связывала искренняя привязанность, в отличие от обычной показной «братской любви» среди правителей. Их мать была простой служанкой, и с детства братья терпели унижения, вынужденные бороться за место под солнцем. Князь Чжэньбэй однажды чуть не погиб, спасая брата, и именно он помог ему взойти на престол. Можно сказать, что в Поднебесной император – первый, а князь – второй, все остальные – далеко позади.  

Семья Цзинь, даже если бы ослепла, не посмела бы обидеть князя. Да и вообще, они не из тех, кто ищет смерти. Значит, оставался один вариант: в его доме завелся предатель, подкупленный кем-то, кто хотел поссорить его с Цзинями. А это уже серьезно – кто-то осмелился протянуть руку прямо в его усадьбу.  

Князь сузил глаза, в них мелькнул холодный блеск.  

— Разобраться.  

Расследование не заняло много времени, и все встало на свои места. Оказалось, это было просто недоразумение. Цзини думали, что раз у братьев Сюн было письмо от князя, значит, они с ним в близких отношениях. А раз князь не заказал у них кан, значит, он им не интересуется.  

Но на самом деле привратник, увидев оборванцев, просто не пустил их, а письмо отправил в кучу подобных просьб от желающих выслужиться.  

— Деревня Синхуа? — Князь задумался. Название казалось знакомым, но он не мог вспомнить, откуда.  

— Говорят, это бывшие ваши подчиненные, — дрожащим голосом сказал привратник, стоя на коленях. Он и не думал, что его обычное высокомерие вызовет такой переполох и даже заденет семью Цзинь. А эти мужики – если бы сразу сказали, что связаны с Цзинями, он бы их тут же провел!  

— Подчиненные? — Князь задумался. — Их фамилия Сюн?  

— Д-да.  

— А, так это они! — Князь улыбнулся. — Завтра же позовите их строить кан.  

После отъезда братьев дом Сюн Чжуаншаня не опустел – наоборот, к нему потянулись новые посетители.  

Все мастера по кану были заняты на работах в управе, и никто не знал, когда они освободятся. Жители городка, желавшие обзавестись лежанками, но не находившие умельцев, приходили к Сюну, умоляя его взяться за дело. Но Тан Шоу не мог позволить мужу уехать – дома было много дел, и он отказывал всем.  

После того как ушли третьи за день гости, Тан Шоу плюхнулся на горячий кан, расслабленный теплом и скукой.  

Сюн Чжуаншань возился на полу – этот неутомимый медведь всегда находил себе занятие. Один работал, другой бездельничал, но в этом зимнем послеполуденном покое чувствовалась какая-то особая теплота.  

— Совсем закис. У вас тут вообще нет никаких развлечений, — проворчал Тан Шоу. — А у меня на родине в это время как раз катаются на коньках и смотрят ледяные фонари.  

Деньги от канов, продажи ароматных порошков и стеганых туфель скопились изрядно, и теперь, когда финансовый гнет ослаб, Тан Шоу захотелось повеселиться.  

— Я с тех пор как сюда попал, так и не отдохнул как следует. А у вас тут что интересного?  

Сюн Чжуаншань задумался:  

— В такую стужу развлечений мало. Разве что в императорских охотничьих угодьях можно поохотиться, но туда пускают только знать.  

— Ну и что с того? Нам туда все равно не попасть. — Вдруг Тан Шоу оживился. — А на льду катаются? Есть тут катки?  

— На льду? Это что такое?  

— Ну… ледяные забавы, — перефразировал Тан Шоу, вспомнив, что в исторических хрониках упоминались «ледяные игры» при дворе.  

Сюн Чжуаншань медленно покачал головой:  

— Не знаю. Может, в столице или других местах такое есть, но я не слышал.  

Тан Шоу разочарованно перевернулся на кане. Как же скучно! Никаких развлечений, сидишь дома как в тюрьме.  

И вдруг он резко поднялся, глаза загорелись странным блеском.

— Вот же оно! Эрлан, как я раньше не додумался? Если еда и напитки зимой не привлекают знатных юношей и девушек, то что насчет развлечений?

В это время года забав и так мало, а уж зимой – тем более. Если ему, привыкшему к современным развлечениям, было тошно от безделья, то что уж говорить о праздных отпрысках знатных семей?

Ради нового веселья они вполне могли бы приехать в деревню Синхуа. Ведь в его мире люди ради туризма летали и на самолетах!

— Эрлан, давай откроем ледяной каток! Специально для молодых господ и барышень из знатных семей – уверен, будет прибыльно.

Сюн Чжуаншань кивнул:

— Хорошо.

Не теряя времени, они сразу взялись за дело. Сначала собрали деревенских женщин, которые шили у них дома, и попросили их передать текущие заказы другим, чтобы срочно сшить партию очень теплых ватных курток, штанов и шапок. Эта одежда не только защищала от холода, но и смягчала падения, чтобы никто не покалечился.

С коньками было проще: железные полоски прибивали к деревянным планкам, а те крепили к подошвам обуви. На таких можно было скользить по льду, словно птица в полете.

Коньки делали двух видов: с одним лезвием и с двумя. Однолезвийные крепились по центру подошвы – они были быстрее, но сложнее в управлении. Двухлезвийные, установленные по бокам, давали больше устойчивости и подходили для новичков.

Следующим этапом была подготовка катка. Слишком далеко строить его было рискованно – Тан Шоу боялся, что если каток станет популярным, завистники могли устроить подлость, из-за которой кто-то из знатных гостей мог пострадать: от перелома до смертельного исхода.

Но Сюн Чжуаншань предложил:

— Давай сделаем его на пустом участке за нашим домом. Мы сможем наблюдать за ним прямо из окна. К тому же эта земля сейчас ничья – я договорюсь со старостой о покупке. В следующем году можно будет использовать ее снова.

На севере земли было много, а людей – мало. Дома в деревне стояли не вплотную, как в будущем, а на расстоянии друг от друга.

— Покупать землю? — Староста удивился. Не то чтобы это было странно, но в семье Сюн было всего двое, детей не было, и трех комнат им хватало за глаза. Да и если покупать землю, то пахотную – зачем зимой участок под строительство? Дом сейчас все равно не возведешь.

Заметив его недоумение, Тан Шоу улыбнулся:

— Мы с Эрланом хотим устроить ледяной каток. Если строить далеко, уследить будет сложно, а за задним двором можно наблюдать прямо из окна.

— Ледяной каток? — Староста не понял, что это, но уже привык, что Тан Шоу придумывает что-то новое. Он лишь переспросил, но сомнений не высказал.

— Да, это для развлечений, — объяснил Тан Шоу. — Зимой молодым господам и барышням из знатных семей нечем заняться, наверняка они уже затосковали. Каток точно их заинтересует. А если приедет много народу, и деревня сможет немного заработать.

Ничто не мотивировало лучше, чем деньги. При упоминании о прибыли глаза старосты загорелись. Раньше даже летом они не видели таких доходов, а за последнее время трудолюбивые семьи заработали столько, сколько раньше получали за полгода. И теперь Тан Шоу снова затеял что-то новое – кто знает, сколько пользы это принесет?

Староста тут же перестал задавать вопросы, переоделся, предупредил домашних и повел их в управу. Он торопился так, будто это ему, а не Сюнам, нужна была земля.

Учесть прошлые события, служащие управы встретили Сюн Чжуаншаня и Тан Шоу вежливо, оформили все быстро и даже поинтересовались на прощание, все ли их устраивает.

Строительство катка было делом несложным и недорогим, но из-за отсутствия технологий все приходилось делать вручную – лед намораживали постепенно, поливая участок водой.

По зову старосты почти вся деревня пришла на помощь – только лентяи да те, кто уехал продавать сладости, не присоединились.

Тан Шоу не ожидал, что так много людей захотят помочь. Еще недавно жители обходили его и Сюн Чжуаншаня стороной, боясь, что тот внезапно взбесится. А теперь они готовы были бросить свои дела ради них.

Видимо, его жесты – бесплатные каны для одиноких стариков и обучение нескольких мужчин ремеслу за плату – действительно растопили сердца.

— Вы все заняты своими делами, а теперь помогаете нам, — сказал Тан Шоу. — Не могу позволить вам работать даром – по пять медяков в день.

Один старик замахал руками, качая головой так энергично, будто боялся, что она отвалится:

— Нет-нет, какая плата? Это же пустяки! Ты столько сделал для деревни. Если бы не бесплатные каны для старушки Чжан и других, кто знает, пережили бы они эту зиму? Это человеческие жизни! Да и мы сами столько заработали благодаря тебе – где бы еще нам найти такой доход? Раньше мы и мечтать не могли о сытной еде, а теперь хоть иногда балуем себя.

Старший сын этого старика был среди тех, кого Тан Шоу научил строить каны. Их семья была бедной, и на обучение пришлось занимать деньги у соседей, поэтому они особенно ценили эту возможность.

Теперь его сын работал на управу, получая по сорок пять медяков в день. Меньше чем за месяц он вернет потраченное, а потом сможет брать заказы самостоятельно и зарабатывать еще больше.

Вся их семья теперь с надеждой смотрела в будущее и была безмерно благодарна Сюнам.

Остальные соседи тоже закивали:

— Конечно, конечно, это же мелочь! Какая там плата?

Они наотрез отказались, и Тан Шоу не стал настаивать. Иногда нужно позволять людям проявлять доброту.

Носить воду могли даже дети – для деревенских жителей это было несложно. Ведро за ведром они выливали воду на участок за домом Сюнов.

Тан Шоу купил целый му земли [прим. ред.: мера площади = 1/15 га], но каток занял лишь триста квадратных метров, а толщина льда составила около трех цуней. И все равно деревня поливала его семь дней. Позже, узнав о работе у Сюнов, многие мужчины даже бросили продажу сладостей, чтобы помочь.

Даже маленький Чжан Пань, хоть и не мог поднять большое ведро, таскал воду в своей деревянной мисочке, усердно поливая лед. Ребенок трудился до седьмого пота, но ни разу не пожаловался.

Тан Шоу, тронутый его старанием, каждый день угощал его грецкими пирожными. Но Чжан Пань никогда не ел их один – всегда нес домой, чтобы разделить с бабушкой.

Глядя на односельчан, которые работали с улыбками и без устали, Тан Шоу почувствовал тепло в груди. Казалось, это место действительно стало его вторым домом, и в сердце появилось чувство принадлежности.