Онлайн чтение книги Переродился в маленького мужа жестокого мясника Transmigrated into the Cruel Butcher’s Little Wife
Глава 33. Глина прибыла

У входа в лавку семьи Цзинь одна молодая госпожа, не сумевшая заполучить зубную пасту, расплакалась от досады.

Сквозь слезы она бранила своего слугу: 

— Уже три дня, а ты до сих пор не смог добыть мне даже ни одной коробочки «Свежести»! А вон тот слуга только что выхватил для своего господина две упаковки зубного аромата, и одна из них – «Благородный муж»! Ради них он даже потерял башмак в толпе. А ты? Я до сих пор не видела ни одной «Свежести»!

Слуга робко оправдывался: 

— Вообще-то этот слуга заполучил коробку «Благородного мужа», но этот проклятый слуга вашей заклятой соперницы, госпожи Фэн, увидел это и набросился на меня! Я, конечно, не отдал бы ему добровольно, и мы схватились. И вот, пока я дрался, какой-то подлец стащил моего «Благородного мужа»!

Госпожа подняла голову и действительно увидела, что у слуги на лице следы побоев, а одежда порвана. Глаза ее, подобные фениксам, сверкнули гневом, и она бросила взгляд на противоположную сторону.

Там стояла ее заклятый враг – госпожа Фэн. Услышав пересказ слов своего слуги и поняв, что виной всему именно она, молодая госпожа закипела от ярости. Их взгляды встретились, и между ними словно проскочили искры.

— Ну надо же, какова госпожа, таков и слуга – бесстыжие оба, только и знают, что чужие вещи отбирать! — громко насмехалась госпожа Чжоу.

Госпожа Фэн в два шага подскочила к ней и тут же набросилась: 

— Это кто тут бесстыжий? Да ты сама-то посмотри на себя! Столько мерзостей за тобой водится, а еще смеешь виться вокруг третьего господина Мэн! Ровня ли ты ему?!

— Если не я ровня, то ты и подавно! Третий господин Мэн тебя и вовсе на дух не переносит – стоит ему узнать, что ты будешь приглашена, как он сразу отказывается идти!

Кто бы мог подумать, что спор из-за зубного порошка превратится в перепалку из-за мужчины? Разочарованные неудачной покупкой зеваки тут же оживились, наблюдая за этим зрелищем. Две госпожи, сражающиеся за молодого человека – куда интереснее, чем парни, добивающиеся девушку!

Увлекшись перебранкой, девушки совсем забыли о толпе и вскоре перешли к рукоприкладству.

Зубная паста на сегодня была распродана, и лавка быстро опустела. Управляющий Цзинь, распоряжаясь уборкой, услышал шум и вышел на улицу, где застал драку. Перепугавшись, он бросился разнимать их. Ведь если у его лавки кто-то пострадает из-за того, что не купил пасту, – это же позор!

Но поскольку обе были молодыми барышнями, мужчине неудобно было грубо вмешиваться, и он действовал неуверенно.

— Бесстыдница, обольщаешь господина Мэна!

Хлоп! — госпожа Чжоу замахнулась, но вместо противницы ее пощечина пришлась по щеке ничего не подозревавшего управляющего. Однако госпожа Фэн среагировала так, будто удар достался ей:

— Ты посмела меня ударить?! — вскричала она и в ответ тоже дала пощечину... опять же управляющему.

Невинно пострадавший управляющий Цзинь: «...»

Ему с трудом удалось вырваться из эпицентра событий, и выглядел он более чем плачевно. Обе щеки распухли, как у свиньи, на лице и шее красовались кровавые царапины, а одежда была порвана, обнажая белоснежную ватную подкладку. Рук не хватало, чтобы прикрыть все повреждения, так что он махнул на это рукой и отправился к своему второму господину.

Цзинь Цзиньчэн развалился на мягком ложе, окруженный служанками: одни разминали ему плечи, другие чистили орехи. А внизу стоял перемазанный управляющий и сквозь слезы изливал свои горести:

— Второй господин, я больше не выдержу! Срочно поезжайте снова в деревню Синхуа! Из-за вашей политики ограниченных продаж эти молодые господа и барышни чуть не съели меня заживо! Если они узнают, что у меня осталось зубной пасты всего на два дня, мне не выжить!

Вспомнив неистовство барышень Фэн и Чжоу, управляющий содрогнулся. 

Ужас! Такие с виду скромные дамы – и вдруг сходят с ума!

— Хмф... — Цзинь Цзиньчэн фыркнул. Перед управляющим, знавшим его с детства, он сбросил маску учтивости, обнажив избалованную натуру. — Знаешь ли ты, через что пришлось пройти твоему господину в семье Сюн? В их жалкой лачуге было так холодно, что я чуть не превратился в ледяную змею! Да и сами они – грубияны, то и дело пугают людей, как привидения! Готов поклясться, что даже мой старший брат, с детства сопровождавший отца в торговых поездках, не переживал столь «ярких» приключений, как я за эти несколько дней в семье Сюн!

Да кто там тебя пугал? Это ты сам себя накручивал из-за трусости! — Управляющий не осмелился озвучить эту правду и лишь скорчил страдальческую мину:

— Раз так, может, вы сами послезавтра сообщите молодым господам и барышням, что товара нет?

Цзинь Цзиньчэн выронил орех и в ужасе уставился на его избитый вид:

— Ты что, желаешь мне смерти?!

Если сам понимаешь, так не тяни – отправляйся в Синхуа!

— Ладно-ладно, иди уже. И что это за выражение лица? Твой господин еще жив-здоров! Я все улажу.

Получив наконец заверения, управляющий удалился.

— Господин, если вам не хочется ехать, позвольте нам отправиться в деревню Синхуа. Контракт уже подписан, будем действовать по нему.

— С вашим-то умом этот лис-фулан из семьи Сюн вас запросто проведет, а вы еще и деньги ему пересчитаете! — Цзинь Цзиньчэн воззрился на стражника. И еще говорите! В прошлый раз, когда вам привиделись призраки, все хотя бы умчались на лошадях, а этот вот упал в обморок! И эти синяки на лице... даже стыдно было требовать компенсацию у семьи Сюн! — Глиняные формы готовы?

— Давно. По вашему приказу погрузили еще телегу рыхлой земли.

Цзинь Цзиньчэн кивнул: 

— Пусть отправляются сейчас. Мы на лошадях будем быстрее и потому поедем позже – догоним.

— Как прикажете.

Многие в деревне раньше побаивались Сюн Чжуаншаня из-за его вспыльчивого нрава – кто знает, вдруг рассвирепеет да и набросится. Но с тех пор как его семейное дело пошло в гору, а в работе он никогда не притеснял односельчан, платил исправно и не придирался по мелочам, чтобы урезать оплату, его репутация постепенно улучшилась. Теперь все больше людей хотели работать на семью Сюн.

— Старший Чжэн и младший Чжэн тоже здесь? — тетушка Ли, жена Цай Сюэ, улыбнулась братьям Чжэн. В деревне сверстников называли по старшинству, без фамильярных «старших братцев» и «старших сестриц», как в нынешние времена. Такие обращения, как «далан» или «эрлан», считались почтительными и редко использовались между односельчанами.

Тетушка Ли пришла в дом Сюн сдавать работу не одна, а привела с собой трех новых лиц.

— Фулан Сюн, — представила она, — это мои младшие сестры и невестка. Они отлично шьют и тоже хотели бы у вас работать.

Братья Чжэн, которые до этого мямлили что-то невнятное, увидев конкурентов, тут же встрепенулись. Боясь, что работу разберут другие, они поспешно заявили:

— Второй Сюн, фулан, мы пришли первыми, так что по справедливости работу должны дать нам!

Хотя Тан Шоу считал, что братья Чжэн когда-то помогли Сюн Чжуаншаню, сами они никогда не рассчитывали на благодарность. Помнили, как мясник Сюн убил тигра – зрелище, после которого им неделю снились кошмары. Поэтому, когда многие односельчане стали торговать выпечкой семьи Сюн, они даже не думали участвовать – слишком были напуганы.

Лишь несколько дней назад, когда Сюн Чжуаншань лично привел к ним купцов из столицы, они осмелели и решились попросить работу.

— Фулан, вы же знаете, что бабуля Чжан у нас толчет подошвы, — сказал старший Чжэн. — Две монеты за два дня – на дрова не хватит. Мы не богаты, долго так помогать не сможем. Вот и подумали – возьмем у вас работу по толчению, будем делать дома, и на дрова заработаем, и бабушке поможем.

Не успела тетушка Ли ответить, как ее невестка, вторая барышня Ли, перебила:

— Ничего-ничего! Мы будем прошивать подошвы – работа разная, так что не помешаем. 

Младшая сестра Ли, еще не вышедшая замуж, тихонько дернула невестку за рукав, считая, что та ведет себя слишком развязно. Но вторая барышня Ли, привыкшая к всеобщему потаканию как жена старшего сына в семье, грубо оттолкнула ее.

— Ну и тряпка! — громко процедила она. — Если промолчишь – работы не видать!

Ее слова все отлично слышали. Сюн Чжуаншань бросил на нее ледяной взгляд, от которого та попятилась и чуть не упала, если бы не тетушка Ли. Спрятавшись за спину золовки, вторая барышня Ли больше не пикнула.

— Невестка у нас прямолинейная, — смущенно улыбнулась тетушка Ли. — Но шьет хорошо. Дайте ей попробовать.

Ее родные жили бедно, и когда семья Сюн начала набирать рабочих, они сразу попросили тетушку Ли устроить их. Подобных случаев в деревне хватало, но никто не смел вести себя нагло – репутация Сюн Чжуаншаня действовала безотказно.

Тан Шоу, привыкший к такому, махнул рукой:

— У нас работа сдельная – чем больше сделаете, тем больше заработаете.

Братья Чжэн обрадовались: «Справедливо!»

Тан Шоу выдал им тридцать пар заготовок для обуви, а тетушке Ли и ее родственницам – по одной паре для прошивки, предупредив:

— Но залог с ваших родных будет не несколько монет, как с деревенских, а двадцать монет за пару.

— Двадцать монет?! — вырвалось у второй тетушки Ли. — Это же целое состояние!

Сюн Чжуаншань снова взглянул на нее, и та мгновенно съежилась.

— Материалы у нас качественные, — пояснил Тан Шоу. — На рынке за такие деньги их не купишь.

В этот момент снаружи послышался шум, топот копыт и окрики. Тан Шоу просиял:

— Эрлан, кажется, глиняные формы из столицы привезли!

Он бросился к выходу, но Сюн Чжуаншань остановил его:

— Погоди, надень волчью безрукавку – не простудись.

Дорогая безрукавка вызвала завистливые взгляды, но никто не осмелился подойти ближе.

Когда Тан Шоу и Сюн Чжуаншань вышли, вторая барышня Ли фыркнула:

— Глядите-ка, этот мясник-убийца своего фулана волчьей шкурой укутывает! Стоить-то она должна ой как немало – двадцать-тридцать лянов, не меньше!

Тетушка Ли с отвращением посмотрела на жадные глазки невестки:

— Только не вздумай в деревне болтать лишнего! Второй Сюн только с виду страшный, а добрый. Бабуле Чжан, которая плохо видит, они специальную работу дали, а недавно мясник Сюн даже молоточек для нее сделал – чтобы легче было.

Вторая невестка Ли что-то замыслила, но только отмахнулась: «Да я ж не болтушка!»

У ворот дома Сюн стояло пять столичных повозок, груженных никому не нужной глиной. Но Тан Шоу радовался, будто нашел клад, чем вызвал насмешки зевак.

— И зачем только Сюн этого фулана слушает? — перешептывались деревенские. — Деньги появились – так сразу по ветру пускать!

— Тьфу ты, глину из столицы везти! У нас что, своей нет?

— Да уж, балует он своего фулана. Тряпка да фулан – что с них взять, только деньги транжирить!

Болтали в основном бездельники – те, кто побойчее, в это время торговали выпечкой семьи Сюн и зарабатывали хорошие деньги. Пожилые же сторонились этих лентяев, затыкая носы от их пьяного духа.

Тан Шоу, конечно, не слышал этих пересудов. Для него эти глиняные формы были дороже родного отца – он смотрел на них с горящими глазами, будто волк на добычу.