Онлайн чтение книги Ещё только рассвет Only the dawn
Глава 9

— Квон Бомджин. Если не знаешь, что писать, могу научить.

Голос, который внезапно раздался, принадлежал Сынуну.

Чжунён с недоверием обернулась. Сынун, уже подойдя ближе, помахал рукой Бомджину.

Тот даже не посмотрел в их сторону. В пустом коридоре повисла тишина. Сынун, неловко усмехнувшись, пробормотал:

— Ну да. Я бы тоже себе не поверил.

Чжунён тяжело вздохнула. Сынун, наблюдавший за ней, осторожно спросил:

— Ты когда-нибудь писала объяснительную?

— Нет.

— Я тоже. Вообще без понятия, с чего начать.

Он постучал себя по губам ручкой и выдохнул. Чжунён посмотрела на него исподлобья. На его всегда гладком лбу собрались морщинки.

То, что ему пришлось писать объяснительную, было, по сути, её виной. Хотя Чжунён не просила его вмешиваться, ей всё равно было немного обидно. Не поднимая глаз, она тихо пробормотала:

— «Уважаемый учитель, я не хотел вам грубить. Даже мысль, что вы могли так подумать, для меня болезненна. Тем не менее я полностью признаю свою вину. Если вы, как взрослый, дадите мне шанс, я постараюсь всегда помнить о правильных ценностях и стану учеником, которым вы сможете гордиться».

Пока Чжунён говорила плавно и без заминки, Сынун всё шире открывал рот. Он смотрел на неё ошарашенно, а потом, заикаясь, сказал:

— Ты точно никогда не писала объяснительных?

— Напиши так. Если я напишу, может показаться, что это сарказм, но если ты, то всё будет в порядке.

Она уже собралась уходить, но Сынун её остановил:

— Чжунён.

Он встал перед ней, не давая пройти, и продолжил:

— Может, я чем-то тебя обидел?

Взгляд, который она почувствовала у себя за спиной, наверняка принадлежал О Хэсу. Но даже прежде, чем подумать об этом, Чжунён уже почувствовала, как внутри всё перевернулось.

На лице Сынуна, обычно ярком и беззаботном, читалось беспокойство и осторожность. Он явно думал, что если сделал что-то не так, то стоит извиниться, и тогда всё будет в порядке.

Всё так просто: он всего лишь хочет избавиться от чувства неловкости.

В простоте и уверенности Сынуна, которые исходили от человека, ни разу не испытавшего боль, было что-то завораживающее. Это и восхищало, и раздражало, словно глотаешь песок, который скребёт внутри. Чжунён сжала губы.

— Нет, не обидел.

— Тогда почему ты…

— Иногда люди могут испытывать к тебе неприязнь, даже если ты не сделал ничего плохого.

Когда он посмотрел на неё, она начала осознавать все свои недостатки: выцветшую рубашку, обтрёпанные рукава, волосы, которые она поспешно мыла утром в раковине, и едва уловимый запах пота и пыли. Всё это поднималось в её сознании разом.

Вот таким был На Сынун — он заставлял её чувствовать себя ничтожно маленькой, не шевельнув и пальцем.

Но он был и тем, от кого она не могла отвести глаз, словно наркоман, жаждущий дозы.

Оставив позади Сынуна, замершего как статуя, Чжунён направилась дальше.

Ученики, которые выглядывали из-за двери, тут же разбежались. Только Хэсу, сложив руки на груди и прислонившись к стене, продолжала наблюдать за ней с ухмылкой.

Хэсу прикрыла рот рукой, словно шепча:

— Что у тебя с Квон Бомджином?

— Ты в меня влюблена?

Глаза Хэсу широко распахнулись от внезапного вопроса. Чжунён безразлично смотрела на неё, пока девушка не скривилась в явном отвращении.

Чжунён спокойно взглянула на одноклассницу.

— Если нет, то отвали.

Когда она вернулась на место и взяла ручку, мысли в голове бушевали как шторм, но, к счастью, руки двигались автоматически.

Всё равно математик скажет переписать.

Размышляя об этом, Чжунён механически строчила шаблонные вежливые фразы и кусала губы. Голова, поражённая лихорадкой, снова начала пульсировать от боли.

Сдав объяснительную, Чжунён на мгновение задумалась, а затем направилась к холму. Несмотря на темень ещё можно было различить окружающие предметы.

Она не хотела идти домой. Нужно было готовиться к предстоящим экзаменам, но сейчас она шла туда из-за Бомджина. Чжунён хотела спросить, почему он ведёт себя так холодно, хотя постоянно выручает её.

На ум приходили два варианта. Либо он пытался сохранить свой статус изолированного ото всех одиночки, либо...

Хотел сохранить наш секрет.

При мысли о втором, её губы скривились, а щеки раздулись. Идея о том, что этот холодный и строгий парень мог думать о таком, вызвала в ней лёгкое смущение.

Неужели он вообще способен думать о чём-то подобном?

Конечно, она шла туда не только ради этого. Заодно можно и позаниматься. Ведь это место идеально подходило для концентрации.

А если его не будет?

Остановившись на середине подъёма, Чжунён оглянулась. Если станет темнее, она не сможет спуститься одна без света. Возможно, ей придётся остаться на ночь.

Ну и ладно. Всё равно лучше, чем дома.

Как только она подумала о доме, в голове тут же всплыла другая проблема, которую Чжунён весь день старалась не замечать: мама и О Хэсу.

Отец Хэсу владел заводом по производству пластика в соседнем районе. Хотя в этом не было ничего особенного, Хэсу всегда одевалась лучше всех в округе, а по выходным выезжала с отцом на его большом седане.

На ежегодных вечеринках, куда она звала близких друзей, стол ломился от таких угощений, которые обычно можно было увидеть только по телевизору. Друзей и поклонников у неё было много, среди них были и парни, и девчонки, и Хэсу принимала их обожание как должное.

Пока не появился На Сынун.

Да, Хэсу её недолюбливала, но открыто подставлять она никогда не пыталась.

Возможно, всё будет в порядке, если я не буду слишком сближаться с На Сынуном.

Придётся поговорить с мамой, когда-нибудь…

Много чего надо обдумать. Юн Чжунён вздохнула, стиснув пальцами виски. На миг её губы смягчились в слабой улыбке. В доме, больше напоминавшем склад, свет не горел, но дверь была не заперта.

Опять дрыхнет. Ему вообще не надоедает?

Она покачала головой и тихонько открыла дверь. Зашла внутрь, бросила рюкзак, но, поворачиваясь, задела стул. От неожиданности Чжунён замерла, прислушиваясь к тишине на втором этаже. Никаких звуков.

Вот бы он от испуга ударился головой о потолок. В качестве наказания за то, что так резко скинул мою руку.

Подавив смех, она начала подниматься по лестнице, стараясь не шуметь. Когда Чжунён достигла последней ступеньки, вытянула шею, то увидела его — на кровати распластался тёмный силуэт. Чжунён улыбнулась и, задержав дыхание, с размаху хлопнула по матрасу.

— Эй, Квон Бом… А-а-а!

Всё случилось молниеносно. Девушка даже не поняла, как это произошло. В одно мгновение её дёрнули так сильно, что она оказалась на кровати, спиной вниз, а огромная рука сомкнулась у неё на шее.

Сила была такой, что сопротивляться было невозможно. Горло сжалось, и паника от удушья охватила её. Но вдруг хватка ослабла. Чжунён с трудом выдохнула закашлявшись. Тот, кто её душил, теперь тряс девушку за плечи.

— Юн Чжунён, ты в порядке?

— Ты, кха… что ты творишь, придурок конченый!

Хотя горло было зажато всего на мгновение, голос не слушался. Всё ещё чувствуя сдавленность в горле, Чжунён ощутила, как слеза скатилась по щеке. Испуганный голос Бомджина раздался над ней.

— Ты так тихо вошла, я подумал, это кто-то чужой... Сама напросилась, нечего было такие фокусы устраивать.

— Если ты напрягаешься, сразу душишь людей?! Я чуть не умерла, между прочим!

Чжунён настолько была сбита с толку, что даже не попыталась его оттолкнуть. Её рука потянулась к горлу, а Бомджин тихо вздохнул:

— Прости. Ты точно в порядке?

— Принеси мне воды.

Едва она произнесла «воды», как он уже сорвался с места и побежал вниз по лестнице. Чжунён села, криво усмехнувшись и прокричала ему вдогонку:

— Я же говорила, включай свет!

Никогда не слушает.

Тут в доме зажёгся свет, и Чжунён снова легла на кровать, всё ещё чувствуя боль в горле. Сделав несколько глубоких вдохов, она увидела, как Бомджин, быстро поднявшись обратно, протянул ей стакан с водой.

Чжунён осуждающе уставилась на парня, а его глаза, острые и холодные, чуть смягчились. Она едва сдержала смех, вспомнив, как его взгляд вспыхивал на спортивной площадке. В другой ситуации это было бы забавно, но сейчас… она покачала головой, сдерживая улыбку, и схватила стакан.

— Я боялась упасть с лестницы, а оказалось, что могу умереть от удушья.

— Прости, но ты больше так не шути, — сказал он серьёзно.

— Это ты меня чуть не задушил, а теперь ещё и говоришь, что я не должна шутить? Наглости у тебя не занимать!

— Я же не такой, как ты.

— В смысле?

Она повысила голос и резко парировала, а Бомджин, осознав свою оплошность, отвернулся с виноватым выражением лица. Он неловко почесал подбородок и, оглядевшись, медленно ответил:

— Ну, у меня спортивные рефлексы получше.

Чжунён инстинктивно пнула его в бок. Раздался глухой звук, но парень даже не шелохнулся, словно его всего лишь ударила подушка. А вот её нога заболела, как будто она врезала по камню.

Девушка скрипнула зубами, а Бомджин нервно потёр затылок. Глядя на его огромные руки, Чжунён снова почувствовала прилив злости.

Сделав глоток воды, она всё-таки спросила:

— Зачем ты это сделал?

— Ты о чём?

— Мяч кинул.

Бомджин, чесавший затылок, замер. Он наклонился вперёд, облокотившись локтями на колени.

— Просто плохая привычка во сне…

Ты вообще не умеешь врать, да?