Онлайн чтение книги Ещё только рассвет Only the dawn
Глава 8

Чжунён не стала выяснять, откуда берутся эти деньги. В расспросах не было необходимости.

Что бы мать ни делала, хотя бы этот минимум она дать должна. Если уж на свет притащила, могла бы и получше обо мне заботиться. Тело продавать или органы — что угодно, лишь бы не заставлять меня жить в такой нищете!

Так думала Чжунён.

Чистая кожа, блестящие чёрные волосы, черты лица, вызывающие зависть и восхищение, и ум, который позволят легко занимать первое место даже в такой дыре, как эта, — раз мне не достались эти дары, то хотя бы окружающая обстановка могла быть не такой убогой.

Лучше уж вообще не иметь никаких желаний.

Может, если бы я была такой же невежественной, как те, кто этого не замечает, то просто бы наслаждалась жизнью, как какая-нибудь девушка из соседнего квартала. Может, влюбилась бы в сына владельца хозяйственного магазина, забеременела и вышла бы замуж в двадцать один год. И была бы счастлива.

Но О Хэсу всколыхнула тему, о которой Чжунён старалась не думать.

«Это же не твоя вина, что твоя мама такая, верно?»

Что же О Хэсу знает о моей маме?

Чжунён, погружённая в свои мысли, вдруг почувствовала, как кто-то стукнул её по голове. На учебнике появилась яркая красная линия.

— Эй, ты там повнимательнее! Думаешь, раз оценки хорошие, можешь делать что хочешь?

Преподаватель по математике, от которого до сих пор пахло вчерашним алкоголем, врезался в мысли Чжунён.

Лицо девушки покраснело, но разум остался холодным. Холостой математик никогда не потакал ей, хоть она и была одной из лучших учениц. Напротив, она была для него как заноза в одном месте. И Чжунён прекрасно это знала.

Однажды учитель предложил ей вступить в математический клуб. Но он всегда пах спиртным и мутными глазами разглядывал ноги девушек.

Математик без причины трогал учениц за руки или талию, а иногда длинной палкой с надписью «Жезл любви» приподнимал им юбки.

Хотя бедра девушек не оголялись полностью, это всегда сопровождалось пошлыми шутками, которые все старались свести к безобидному розыгрышу. Но каждая в этой школе всё равно сторонились его.

Да кто в здравом уме согласится на предложение этого психа, который, под предлогом учёбы, усадит тебя на колени, а если представится возможность — напоит и завалит в постель?

Чжунён трижды отказывалась вступать в его клуб. И после этого, каждый раз, когда представлялся случай, математик придирался к ней.

На губах появился вкус крови — видимо, она случайно их прикусила. Кое-кто из одноклассников хихикнул, но Чжунён сжала кулаки.

Девушка была уверена: если бы ей дали задание, она бы справилась блестяще. Но учитель не был таким глупым, чтобы дать ей шанс показать своё превосходство.

— Раз хорошо учишься, можно не слушать учителей? Думаешь, поступишь в университет в Сеуле и больше никого из нас не увидишь? А, чёрт возьми, тебе сначала человеком стать надо!

Ещё один удар по голове заставил её брови взлететь вверх.

Математик ухмыльнулся, увидев реакцию ученицы, взял свою указку и начал медленно надавливать ей на голову.

— Ну, ну, посмотрите, какое выражение лица! Я ведь для твоего же блага говорю, понятно? Дети должны уважать взрослых, а не вот так огрызаться.

Если бы кто-нибудь предложил мне убить его прямо сейчас в обмен на половину моей жизни, я бы без раздумий согласилась.

Иногда Чжунён ненавидела свою излишне развитую логику. А что если бы я не думала о последствиях? Если бы встала прямо сейчас и врезала ему? Больше бы никто меня не тронул?

— Ты чего, всё ещё хмуришься? Эй, Юн Чжу…

В тот момент, когда она потянулась, чтобы схватить «Жезл любви», который математик снова прижал к её голове, раздался взволнованный голос.

— Учитель!

Все глаза в классе устремились на Сынуна. Он встал, подняв руку, и посмотрел на учителя с виноватым видом.

— Вчера Чжунён плохо себя чувствовала из-за меня. Она так сильно ударилась, что потеряла сознание. Кажется, это моя вина, что она сейчас не может сосредоточиться. Простите.

Математик, скрестив руки, тупо смотрел на Сынуна, который вежливо ему поклонился. То, что Сынуна считали «принцем», отчасти объяснялось тем, что даже математик, несмотря на свою привычку грубить и источать запах алкоголя прямо перед директором, был к нему снисходителен.

— Из-за тебя? Что, Юн Чжунён по тебе сохнет? Заснуть не может из-за любви? — съязвил учитель, указывая на неё указкой. Сынун покраснел, бросив на Чжунён  виноватый взгляд, и покачал головой.

— Нет, не в этом дело, просто…

Внезапно раздался громкий удар. Все в классе вздрогнули, включая учителя. Что-то пролетело мимо него и с грохотом врезалось в доску. Оказалось, это был баскетбольный мяч, который кто-то случайно уронил.

Учитель гневно обернулся, но виновника найти было не сложно. Это был Бомджин — его растрепанная голова сразу бросилась в глаза. Он стоял, лениво потягиваясь, и пробормотал:

— Это не я кинул. Он кинул, — указал он на другого ученика. — Я так не поступаю, с людьми ведь так нельзя.

— Ты... ты…

— Я так не делаю. С людьми.

На голове Бомджина всё ещё красовалось беспорядочное гнездо, но никто не осмеливался смеяться.

Его глаза, ещё недавно пустые и отстранённые, внезапно сузились, сверля учителя. И не только у самого математика появилось чувство, что Бомджин готов присесть и с разбега прыгнуть на него в любой момент.

Повисла напряжённая тишина между тремя фигурами, которые стояли в классе, словно вершины треугольника. Тонкая трость «Жезла любви» в руках математика заметно дрожала.

Зазвенел звонок, и учитель, как будто воспользовавшись возможностью уйти, крикнул:

— Все трое, сдать мне объяснительную до конца дня!

Он выскочил из класса так быстро, словно хотел сбежать, а ученики тут же начали шептаться и переглядываться.

Хэсу потянула Сынуна за рукав и тихо спросила:

— Почему ты вмешался? Если бы не лез, он бы просто ушёл.

— Потому что я виноват.

Сынун слегка улыбнулся и посмотрел на Чжунён и Бомджина.

Чжунён взяла ручку, чтобы продолжить писать, а Бомджин медленно вышел из класса, потягиваясь, как хищник, уходящий на охоту.

Его холодный профиль выдавал лишь усталость, никаких других эмоций.

— Ты случайно с Квон Бомджином…

— А? — Хэсу приподняла брови, но Сынун быстро замялся и усмехнулся.

— Да нет, ничего.

Он хотел подойти и заговорить с Чжунён, но так и остался сидеть. Ему вспомнились её утренние слова.

И это тоже какой-то эффект от обратного действия? Чем больше просят не думать, тем больше думаешь?

Нет.

Я с самого начала о ней думал.

С легкой неловкостью он почесал шею и, подражая Чжунён, взял в руки ручку. Хэсу и другие ребята весело щебетали рядом, но в его голове крутились совсем другие мысли.

Обычно во время самостоятельной работы в классе оставались лишь парочка ребят, которые дурачились и шептались, но сегодня всё было иначе. На этот раз в классе задержалось гораздо больше учеников, которые с интересом наблюдали за тремя фигурами.

Чжунён, без труда начавшая писать дежурные фразы в своей объяснительной, вдруг услышала, как заскрипел стул, и обернулась. Обычно она не реагировала на такие мелочи, но сейчас у неё было какое-то странное предчувствие.

И оно не подвело. Квон Бомджин закинул рюкзак на плечо и направился к выходу.

Он точно ничего не написал.

Чжунён нахмурилась.

Математик не осмелится наказывать Бомджина. У него не хватит духа. Но он точно будет преследовать его более изощрёнными и коварными способами.

Конечно, Бомджина это не волнует, но даже в такой школе есть правила. А учитель, как никто другой, умеет их использовать себе на пользу.

Чжунён не хотела, чтобы Бомджин пострадал из-за этого.

Он ведь явно не хотел проблем с математиком. И раз уж он проснулся и так резко бросил баскетбольный мяч, это точно из-за меня.

Она не ожидала, что он будет так явно заступаться за неё.

Это раздражало, но в то же время ей стало немного приятно. Поэтому она не могла просто так отпустить его.

Чжунён тихо встала, и тут же весь класс обернулся. Никто не говорил об этом вслух, но у всех был один и тот же вопрос.

Квон Бомджин, который в школе обычно только спал, уже второй раз вмешался в её дела. Если в первый раз это можно было списать на случай с туалетом, то в этот раз всё было гораздо очевиднее. Всем было любопытно узнать, в чём дело. Чжунён тяжело вздохнула.

Она чувствовала, что отношения с Бомджином сейчас идеальны. Их дружба существовала только между ними. Под пристальными взглядами одноклассников Квон Бомджин ни за что бы не заговорил о вещах вроде менструальной боли.

…Если что-то изменится, это будет только моя вина.

Закусив губу, она вышла в коридор. Бомджин уходил быстрыми шагами.

— Квон Бомджин!

Она подумала, не оттащить ли его куда-нибудь в сторону, но это только разожгло бы любопытство учеников. Она подошла к нему ещё ближе, в то время как он, обернувшись, нахмурился. Чжунён ощущала на затылке жгучие взгляды.

— Дай мне объяснительную.

Иначе учитель математики серьёзно взбесится.

Чжунён протянула руку, надеясь, что он её поймёт. Бомджин быстро скользнул по ней взглядом и развернулся, продолжив идти.

— Эй.

Она успела схватить его за запястье, но это длилось лишь мгновение. Бомджин резко вырвал руку с такой силой, что Чжунён замерла от неожиданности.

Её глаза широко распахнулись от удивления. Она слышала, как кто-то позади шепчется, но больше всего её ошеломило именно его действие. Бомджин посмотрел на неё с раздражением, как будто она была ему невыносимо надоедлива.

— Ты себя кем возомнила?

Его глубокий голос звучал холодно и отстранённо. Пока Чжунён пыталась найти что ответить, Бомджин просто ушёл прочь. Голова у неё загудела, как после удара, и она осталась стоять, ошеломлённая.