Онлайн чтение книги Ещё только рассвет Only the dawn
Глава 30

Если бы спросили о личных предпочтениях, ему больше нравилось, когда она ходила с распущенными волосами. Так что он подумал: если подарить ей такую заколку, чтобы она фиксировала только одну сторону волос, может, она чаще станет оставлять их распущенными? Просто мимолётная мысль.

Сонный полдень. Иногда, глядя, как ветер из окна класса развевает её волосы, это казалось сном. Сном, который не хочется заканчивать.

Как бы то ни было, он знал: увидев его, она наверняка рассердится. Но если подарок немного её успокоит — уже хорошо. С этими мыслями Бомджин поднялся на холм. Дом был на своём месте, как всегда. Улыбка сама собой появилась на его лице.

Открыв замок и войдя внутрь, он нахмурился. В доме пахло иначе, чем обычно. Оглядевшись, он заметил следы недавнего пикника.

Оставленные на несколько летних дней продукты начали портиться. К сожалению, холодильника здесь не было.

Постой. Значит, всё это время Джунён сюда не приходила?

Бомджин, сгребая испорченные продукты в пакет, задумался. В тот момент, когда он завязывал пакет, его слух уловил звук спешных шагов. Кто-то быстро приближался к дому.

Он повернул голову в сторону входа, и дверь распахнулась с шумом. Перед ним стояла запыхавшаяся Джунён.

—  …

Её обычно светлые щеки были красными, а большие глаза казались ещё больше — словно она увидела привидение. Молчание делало момент ещё более неловким. Бомджин, сохраняя видимость спокойствия, спросил, убирая пакет в сторону:

— Почему бежишь? Голодная?

— Ты!...

Внезапно её лицо исказилось от гнева. Бомджин инстинктивно вскинул руки, поймав пластиковый пакет, который она кинула в его сторону.

Пакет оказался мягким и чем-то влажным. Немного содержимого плеснуло на его лицо и рубашку. Запах был простой и знакомый — это был тофу.

(П.П. В Корее традиция - есть тофу после выхода из тюрьмы. Белый цвет тофу символизирует чистоту и новое начало.)

Но прежде чем он успел неловко улыбнуться, Джунён закричала так громко, что дом будто вздрогнул.

— Ты - идиот! Дурак! У тебя мозги вообще есть? Ты хоть думаешь, прежде чем что-то делать? Почему ты молчал? Почему ничего не сказал? Ты что, хотел, чтобы тебя подозревали и обвиняли попусту?

— Полиция Кореи работает хорошо. Они поймали преступника меньше чем за неделю.

— В такой ситуации ты обязан был рассказать правду! Никто не просил тебя что-то выдумывать! Нужно было просто рассказать, как всё было. Думаешь, я бы тебя за это ненавидела? Да, конечно, я бы злилась! Думала бы, что ты дрянь, которая не умеет держать язык за зубами. Но я бы поняла! Кто в таких обстоятельствах станет молчать? Что в этом сложного?

Её слова, словно пулемётные очереди, били по его ушам. Бомджин вздохнул:

— Юн Джунён.

— Ты пошёл туда из-за меня. Из-за меня тебя неправильно поняли. И ты решил молчать? Ты в своём уме? Думаешь, я должна быть тебе за это благодарна? Ладно, спасибо. Огромное спасибо! Хочешь, на колени встану и поклонюсь? Только учти, я кланяюсь всегда два раза, так что не обижайся.

(П.П. В Корее есть обычай кланяться на похоронах: обычно человек делает поклон один раз живым и два раза — усопшему)

— Джунён-а.

— Не называй меня по имени, как будто мы друзья, ты, псих! —  её кулачок, на удивление сильный, без колебаний ударил его в грудь. В школе, даже сталкиваясь с самыми нелепыми ситуациями, она всегда сохраняла хладнокровие. А сейчас перед ним была не девушка, а разъярённый ёжик.

Ещё один удар пришёлся на грудь и верхнюю часть живота. На этот раз ощутимо больнее.

— Через три дня экзамен, а я совсем не успела подготовиться! Если в этот раз я не стану первой, это будет из-за тебя! Я не могу позволить себе быть кем-то, кроме как первой! Ты вообще представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы сохранить это место?

Даже под градом словесных атак Бомджин аккуратно переложил пакет с тофу в одну руку, а другой начал тереть пылающую грудь.

Он не ожидал, что её гнев дойдёт до такой степени, чтобы обвинить его в этом. Но он прекрасно понимал, как сильно она отдаётся учёбе. Её концентрацию невозможно было сломать ничем.

Если она не смогла сосредоточиться, то вина на нём. Он осознавал это. И хотя на его лицо невольно начинала пробираться улыбка, он заставил себя серьёзно кивнуть и сказал:

— Кто тебя победит в этой школе? Не переживай так сильно. Экзамен — это всегда то, что ты делаешь в повседневной жизни.

— Ой, умник нашёлся. Ты сам-то хоть раз учился? Откуда тебе знать?

В такой ситуации, даже если он скажет, что из сои можно делать пасту, его всё равно выставят дураком. Неважно, что он говорит. Важно лишь то, что Джунён злилась.

— Ладно, пусть будет так, как ты говоришь.

Бомджин тихо произнёс это, глядя ей прямо в глаза, в которых читалась вся её ярость.

— Не плачь, Юн Джунён.

Слёзы, уже стоявшие в её огромных глазах, одна за другой скатились вниз. Но даже так она продолжала смотреть на него, хмурясь от гнева.

— Это не слёзы. Это потому, что ты меня достал!

— Хорошо, —  кивнул он.

Ему оставалось только одно: не рассмеяться. Если он сейчас засмеётся, это будет конец. Как бы милой она ни казалась в этот момент, это было запрещено. Бомджин отвернулся, стараясь удержать серьёзное выражение лица, хотя чувствовал, что скоро его щека начнёт дёргаться от напряжения.

— Ты меня бесишь.

— Привычное дело…

Но, несмотря на её резкие слова, она вдруг сделала шаг вперёд и обняла его за талию. У него в голове тут же всё остановилось.

— Уааа! — она уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась.  Его футболка мгновенно промокла от её слёз, горячая влага словно оставила жгучий след на коже там, где её руки сжимали его спину.

Пакет с тофу, едва державшийся на кончиках пальцев, выпал из его руки. Но Бомджин даже не обратил внимания на этот звук, как и на проклятия, перемежающиеся с её рыданиями. Всё, что он чувствовал, — это тепло от того, кто беспокоился о нём.

Он тяжело вздохнул. Его руки, замершие в нерешительности, медленно обвили Джунён, прижимая её ближе. В груди, где он даже не знал, что была пустота, разлилось тёплое, но почти невыносимое чувство переполненности.

(П.П. Поэтому надо читать новеллу)

—  Юн Джунён... Джунён-а, —  тихо прошептал он, крепче сжимая её в своих объятиях. Его губы слегка скользнули по её влажным волосам.

***

Джунён прокашлялась. Её глаза опухли, а веки казались тяжёлыми. Сколько раз в своей жизни она вот так плакала? Сейчас внутри неё боролись два противоположных чувства: желание немедленно сбежать и странное облегчение, будто давняя обида наконец-то растворилась.

Бомджин, шумно втянув лапшу из миски, мельком взглянул на неё:

—  Что такое? Не понравилось, как я сварил с тофу? Ты же сама принесла его, потому что хотела.

Этот идиот...

Она бросила на него недовольный взгляд, но он, нахально приподняв брови, продолжал есть с таким невозмутимым видом, что вся её злость испарилась сама собой. Джунён только цокнула языком и затолкала в рот последнюю порцию лапши. Она подумала, что давно не ела рамён в этом доме.

Мысленно прокручивая это, Джунён жевала и украдкой поглядывала на Бомджина. За исключением того, что его глаза казались немного впалыми, он выглядел абсолютно нормально. Растрепанные волосы, чёрная футболка, джинсы... Всё то же, как всегда.

Впрочем, она своими глазами видела, как он спал в полицейском участке, будто у себя дома.

Новость о том, что Бомджина отпустили, она услышала от классного руководителя на завершающем уроке. Тот не придавая этому особого значения, сказал:

“Завтра Квон Бомджин снова придёт в школу. Не сплетничайте на этот счёт. Если есть время на болтовню, лучше потратьте его на учёбу. Понятно?”

Она едва не вскочила прямо посреди урока. Как только занятия закончились, Джунён побежала в магазин, купила тофу и направилась сюда. Её нисколько не смутило, что она потратила целую тысячу вон*.

*(П.П. 1000 вон = 0.7$)

Хотя кидаться продуктами она не собиралась, но, увидев Бомджина, стоящего с таким спокойным видом, едва сдержала злость. Несколько дней подряд она толком не спала и не могла сосредоточиться на учёбе, а виновник всего этого выглядел так, будто с ним вообще ничего не произошло. Это просто взбесило её.

Видимо, тот полицейский всё же оказался не таким уж мошенником, как я думала. Сказал, что разберется, и своё слово сдержал.

— Если есть что сказать, говори. Только не начинай истерику внезапно. Хотя, после всего этого, мне кажется, тебе уже нечего добавить, —  бросил Бомджин, убирая пустую посуду.

Джунён надула губы:

— Даже половину не сказала, но ладно, прощу.

— Тогда скажу я, — сказал Бомджин, снова подходя ближе и усаживаясь на край стола.

Джунён, сидевшая на стуле, прищурила глаза, раздражённо вздёрнув уголки век.

— Что ты наговорила тому полицейскому?

— То, о чём ты промолчал, —  ответила она спокойно.

— И зачем ты рассказала? Всё бы и так уладилось. Если бы поймали настоящего преступника, меня бы отпустили, - Бомджин говорил нахмурившись, словно наставляя.

 Джунён лишь хмыкнула, скрестив руки на груди:

— Видимо, ты не знаешь, но пока я не поговорила с тем полицейским, ты для них был главным подозреваемым. Благодаря моим словам у тебя появилось алиби, и они начали расследовать это дело дальше и смогли найти преступника.

— Если это было так просто, они бы всё равно нашли его. А ты подумала, что будет, если тот полицейский начнёт трепаться? Ты понимаешь, что люди могут подумать о тебе? Тебе не обязательно было втягивать себя в это дерьмо.

Его острый взгляд заставил Джунён почувствовать, как её лицо начинает гореть. Она тут же отвела глаза и, кашлянув, пробормотала:

— Он ничего не скажет. Если то, что я сказала, выплывет наружу, этот полицейский будет выглядеть полным идиотом.

— …Что ты имеешь в виду?"

— Неважно, — резко оборвала она, встретив его взгляд и подняв подбородок.

—  Мне всё равно, что думают люди. Пусть хоть тоннами грязи поливают, мне всё равно. Я уже в этом болоте, какая разница, чуть больше или меньше? Главное, что тебя отпустили. Вот это действительно важно. Так что запомни: это всё благодаря мне.

—  Да уж, —  неожиданно легко согласился Бомджин, проводя рукой по подбородку. — Юн Джунён, которая всегда только учёбой занималась, настолько переживала за меня, что даже забросила любимое занятие. Наверное, я должен поклониться тебе в благодарность.

Его взгляд, мельком устремившийся на неё, вновь вызвал у Джунён жар в области шеи. Она поспешно отвернулась и буркнула:

—  Это вовсе не из-за того, что я беспокоилась о тебе.

—  Я тебе нравлюсь?