Онлайн чтение книги Высшее общество High Society
Глава 98

Арль ничего не ответил, да он и не был многословным человеком.

Лукреция, которой его согласие не требовалось, спокойно сделала глоток чая и продолжила размышлять.

Случившееся означало лишь одно: Эгир Коррер будет настороже. Убрать Аделаиду физически в ближайшее время было невозможно.

Значит, остается только социальная смерть?

Лукреция неторопливо сделала еще один глоток.

Откуда она вообще родом?

По манере речи и поведению было ясно, что она из Форнатье. Сначала Лукреция думала, что она — незаконнорожденная из среднего или низшего дворянства.

Но с такой внешностью ее уж точно нельзя было не заметить.

— Кто знает… Может, она вообще с улицы поднялась, — тихо пробормотала она.

Арль молчал.

В отражении чашки Лукреция мельком увидела свое лицо. На миг в ее глазах блеснуло что-то похожее на озарение.

— Анес, немедленно отправляйся в Кимору, — сказала она, аккуратно ставя чашку на блюдце.

Служанка, все это время стоявшая у стены, вздрогнула.

— …Вы опять собираетесь кого-то нанять, миледи?

Лукреция уловила в ее взгляде страх. Неприятное зрелище. Если уж даже собственная служанка ей не доверяет…

Но Анес больше не о чем было волноваться.

Лукреция мягко улыбнулась.

— Нет. На этот раз я хочу найти кое-кого.

На следующее утро все свидетели собрались.

Новость о том, что леди Аделаида едва не погибла из-за графини Пальмины, за ночь облетела весь свет.

Когда стража пришла за Пальминой, та переполошилась и отрицала все обвинения.

— Если бы я действительно хотела убить ее, то пошла бы туда сама? И кто оставляет на месте преступления бумаги со своей фамилией?

Тем не менее других улик, кроме бумаг, у наемника не нашли. Да и у графини был вполне очевидный мотив.

— Эта змея Лукреция попросила меня втянуть в игру леди Аделаиду, — заявила она. — В благодарность она познакомила меня с мастерами из Сорока. А эта благодарственная записка — доказательство, что это просто обмен услугами, а не наем убийцы!

— У вас есть доказательства?

Нет. Лукреция не оставила следов в своих делах с Пальминой Джинобль.

— Я обсуждала это с ней лично, когда навещала ее на вилле!

— Для светского сезона это обычное дело — встречаться с другими аристократами.

— Ее служанка! Это она передала мне записку! И именно она ночью открыла мне дверь с черного хода!

Лукреция промокнула уголки глаз носовым платком.

— Анес? Ах, она… Увы, прошлой ночью поехала в Кимору повидаться с родственниками, но попала в беду, — сказала Делла Валле с показным сожалением.

Ситуация становилась все грязнее.

Светское общество в целом склонялось к мысли, что виновата именно графиня Пальмина.

— Леди Лукреция, конечно, перегибает палку из-за герцога Чезаре, но до убийства ей далеко, верно?

— Тем более леди Аделаида — сестра герцога Чезаре. Разве она осмелилась бы ее убить?

— Сестра, говорите… Ха-ха. Кто знает?

— Что вы имеете в виду?

— Тише. Об этом лучше молчать.

— Графиня Пальмина, насколько я слышал, очень жадна до денег. Не исключено, что она на самом деле могла пойти на убийство.

— Ужас, как вы можете так говорить?

— Семья Буонапарте так это не оставит.

Пальмина Джинобль и Лука Делла Валле придерживались того же мнения. Но, чтобы свалить вину друг на друга, они изо всех сил искали возможности оправдаться.

— Все дело в вашей убогой охране особняка!

— И это говорит та, кто наняла убийцу?

Герцог Чезаре Буонапарте подвел итог спору.

— Хватит ругаться. Ни вам, ни вам отныне не стоит иметь никаких дел с моей семьей. Живите, как будто не знаете друг друга.

— И что, она правда упала перед ним на колени? — спросила Адель, сидя у окна с книгой.

— Говорят, что именно так, — подтвердила Эфони, переставляя шкатулку с украшениями. Ее выражение лица говорило, что происшедшее она считает крайне недостойным.

— А лорд Лука тоже упрашивал герцога?

— Нет, но выглядел крайне растерянным. Наверняка это было то еще зрелище.

— Значит, обвинение все же ляжет на графиню Пальмину?

— Пока да. Но комитет синьории может вмешаться, ведь улики вполне могли быть подделаны.

— Хм.

Но Лукреция так и останется вне подозрений… вот в чем опасность.

Она не боится показать себя, но при этом не оставляет ни единого прямого доказательства. И это делает ее почти неуязвимой.

— Не беспокойтесь, молодой господин уже все устроил.

Адель удивленно подняла голову.

— «Все устроил»?

— Банк отзывает все заложенные у Джинобль и Делла Валле активы — движимые и недвижимые, — спокойно сообщила Эфони. — А еще корабли, которые гильдия передала им в аренду.

Адель широко раскрыла глаза.

— Им же тоже нужно заплатить неустойку, верно?

— Ущерб с их стороны оказался куда больше. Графиня Пальмина, вероятно, в следующий раз не сможет стать приором. Все-таки изначально она выиграла за счет капитала.

— Мм... Какая жалость.

— Но семья Делла Валле — древний род. Их не исключат из числа приоров. Однако, что касается леди Лукреции, молодой господин позаботился об этом лично.

Адель заинтересовалась.

— Что он сделал с Лукрецией?

Адель не сомневалась в способностях Чезаре, но неужели он действительно способен навредить женщине, которая поклоняется ему как божеству?

По мнению Адель, Лукреция лишь окрепнет, если ее начнут притеснять. Для нее любое давление обернется чем-то вроде религиозного преследования, которое лишь усилит ее веру.

Эфони улыбнулась уклончиво.

— Кажется, он решил оказать давление на наследника семьи Делла Валле, сэра Оресте, чтобы ускорить брачные переговоры леди Лукреции.

— Переговоры о браке? — Адель удивленно переспросила.

— Да. Ее предполагаемый супруг — лорд Северино Мудо. Это мужчина средних лет, около сорока, с внушительным телосложением. Его репутация в свете оставляет желать лучшего.

— Лукреция согласилась?

— Конечно, нет. Но сэр Оресте настаивает. Похоже, молодой господин пообещал возобновить поддержку семьи Делла Валле, если Лукреция выйдет замуж. Ситуация настолько тяжелая, что даже она вряд ли сможет с этим справиться. Их семья сейчас на грани краха.

Адель коротко усмехнулась.

Чезаре остается Чезаре. Он, похоже, прекрасно понимает, что Лукреции ненавистнее всего.

Ну, значит, какое-то время можно о ней не беспокоиться.

Адель с облегчением доела оставшееся бискотти.

С момента инцидента прошла примерно неделя.

Синяки еще не сошли, из-за чего Адель не могла выйти за пределы курорта. Все ее дни проходили за чтением книг.

Она также не виделась с Эзрой. Лишь переписывалась с ним.

Адель еще раз взглянула на карточку, которую он вложил в книгу.

«Как вы себя чувствуете? Надеюсь, ваше здоровье улучшается. Я все время беспокоюсь о вас. На днях мне предстоит путешествие в Сантанар по делам семьи. Смогу ли я продолжать писать вам письма?»

Даже намека на деньги нет, — отметила Адель.

Это поражало. Быть настолько не догадливым — это тоже своего рода талант.

Судя по его реакции тогда, Эзра явно ничего не знал о своей сестре. Похоже, и Лукреция, и Лука намеренно скрывали от него правду.

Недогадливый, трудолюбивый, упрямый и невероятно ответственный.

В качестве мужа он, пожалуй, вполне подходит.

Адель доела последнее бискотти и стряхнула крошки с рук.

— Все-таки домашний пастиччере делает их лучше всего.

— Вам понравилось?

— Да.

Бискотти с инжиром был сделан пастиччере из главного дома Буонапарте.

Как оказалось, Чезаре специально пригласил его. Видимо, ему требовались силы для решения вопросов между семьями.

Адель, убирая карточку обратно в книгу, спросила Эфони:

— Помолвку-то не расторгнут? Они ведь могут отказаться от денег, чтобы разорвать соглашение.

— Вряд ли. Соглашения между семьями — это святое.

— Ну и хорошо.

Хотя бы об этом можно не беспокоиться.

Адель положила книгу на колени и уставилась в окно.

Тогда почему он меня не зовет?

Прошла неделя. Чезаре не вызывал ее к себе.

Каждую ночь Адель напряженно ждала, что он позовет ее. Но это не происходило, из-за чего она засыпала совершенно измотанной.

И от этого чувство, будто она — его игрушка, только усиливалось.

Хватит. Я больше не хочу быть марионеткой.

Адель повернулась к Эфони и спросила:

— Эфони, во сколько сегодня вернется мой брат?

1. Пастиччере (pasticcière) — кондитер.