Онлайн чтение книги Высшее общество High Society
Глава 4

— Кабинет главы дома. Там вы увидите господина. Стучать не нужно — просто тихо войдите.

Сказав это, Эрнст быстро развернулся и ушел по коридору, не оставив Адель возможности его остановить.

Она осталась одна перед дверью. Где-то вдали раздавались звуки виолончели. Солнечный свет ласково пробивался через окна.

Адель на мгновение замерла, глядя в пустой коридор. Затем, сделав глубокий вдох, взялась за ручку.

Когда она бесшумно открыла дверь, в лицо ей сразу ударил свежий морской ветер.

Запах миндаля?

С легким ветром смешались ароматы жареных орехов и терпкой горечи темного шоколада, щекочущие обоняние.

Перед ней открылась комната, погруженная в мягкий свет небесного цвета.

На одной из стен возвышалось большое арочное окно, через которое потоки солнечного света и ветер свободно проникали внутрь.

Легкие, цвета морской волны, шторы из тюля развевались на ветру, украшая окно, а их концы были отделаны тонким кружевом ришелье, которое мягко колыхалось в такт дуновению.

Перед окном стоял огромный изящный стол из орехового дерева, за которым сидел Чезаре.

Он был погружен в чтение документов, сидя спиной к свету и ветру, с сигарой во рту.

Адель невольно остановилась и, не двигаясь, следила за ним.

Так вот что за аромат… сигара.

Она видела множество мраморных скульптур по пути через дворец, но сейчас ей казалось, что самая совершенная статуя предстала перед ней только теперь.

Чезаре, с сигарой в губах и взглядом хищника, внимательно изучающего документы, выглядел невероятно соблазнительно.

Может, все дело в непривычном сочетании — этот распутник и углубленный в бумаги?

А может, и в том, что его грудь, крепкая как океан, частично виднелась из-под легкого халата?

...Может, стоит первой заговорить.

Адель колебалась, стоя на пороге.

Но через мгновение она тихо закрыла за собой дверь и осталась на месте, полагая, что не зря дворецкий посоветовал не стучаться.

Сколько минут прошло в тишине?

— Как и в прошлый раз, у тебя отличное чутье.

Внезапный голос заставил Адель поднять голову и оторвать взгляд от узора на ковре.

— Пришла, моя сестрица, — с усмешкой произнес Чезаре, убирая сигару. 

Его холодное лицо озарила лукавая ямочка, превращая улыбку в нечто почти теплое, хотя глаза оставались холодными и рассудительными.

— Садись.

— Да, — ответила Адель и тихо присела на диван напротив стола.

Чезаре взял несколько документов и не спеша подошел к ней. Когда он двигался, под легким халатом виднелись крепкие бедра, мускулистые, как у породистого скакуна.

Настоящий распутник...

Адель скромно отвела взгляд, стараясь сдерживать восхищение.

Чезаре сел небрежно, закинув одну руку на спинку дивана, и продолжил просматривать бумаги. 

Его взгляд был удивительно, даже пугающе острым.

В этом человеке, казалось, бушевала внутренняя страсть, но глаза оставались холодными, почти бесстрастными. 

Это противоречие делает его еще более притягательным.

Погруженная в свои мысли, Адель неожиданно встретилась с ним взглядом.

— Если передумала, пока шла сюда, сейчас еще можешь сойти на берег.

Адель тут же пришла в себя и спокойно ответила:

— Пассажиры не сходят с корабля, если он еще не отплыл.

Чезаре, словно ждавший этих слов, улыбнулся — его улыбка была теплее, чем до этого.

— С этого дня ты – Аделаида Буонапарте.

Адель тихо сжала кулаки.

— …Да.

— Твоя задача — соблазнить сына Делла Валле и выйти за него замуж.

— Да.

— Награды за это не будет, но, думаю, для чистильщицы обуви достаточно самого брака с Делла Валле. Если справишься, я сохраню в тайне твое происхождение.

— Поняла.

— Срок…

Чезаре прервался, задумавшись на мгновение.

Шесть месяцев было бы неплохо…

Но он быстро разрушил надежды Адель.

— Три месяца.

«…»

— За это время ты должна стать настоящей леди рода Буонапарте.

Мужчина, которого судьба и боги осыпали своими милостями, ухмыльнулся с вызовом.

— И телом, и душой, от манеры речи до кончиков пальцев на руках и ногах. Мы обманем весь свет Форнатье.

Адель медленно сглотнула.

Она мало что знала о высшем обществе, но понимала, что три месяца — слишком короткий срок, чтобы из кого-то сделать леди.

Действительно ли этот человек верит, что это возможно?

Чезаре заметил ее сомнения и усмехнулся. На его щеках появились озорные ямочки.

— Естественно, ты можешь и провалиться. Например, если искусство держать столовые приборы окажется слишком сложным для чистильщицы обуви.

«…»

— Так что, если через три месяца ты не станешь леди, достойной моего признания, план будет отменен.

Адель безмолвно смотрела на Чезаре.

Он не упомянул, что случится с чистильщицей, которая провалит план.

По его лукавой, насмешливой улыбке казалось, что он хочет, чтобы она задала этот вопрос.

Но Адель предпочла не спрашивать, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Наверное, убьет.

Ее это не пугало. Если бы она осталась на улице, то вскоре покончила бы с собой, прежде чем ее продали бы старику Нино.

Можно сказать, что ранняя смерть для нее была предопределена. Просто срок был неясен.

Теперь срок стал известен, и человек, который должен был стать ее палачом, обещал до тех пор кормить ее.

Бояться было нечего.

— Поняла.

Золотистые глаза Чезаре вспыхнули.

— Ты точно все поняла?

— Да.

— И даже не спросишь, почему именно три месяца?

— Вы приурочили это к своему дню рождения, не так ли?

— Верно. Следишь за мной?

— Не слежу, но газеты читать умею.

— Хм.

Чезаре, нахмурив брови, улыбнулся своей характерной полуулыбкой.

Казалось, хмурить брови у него было привычкой — это точно говорило о том, что ему никогда не приходилось учитывать чужое мнение.

— Может, стоит начать проявлять интерес? Если у тебя только одно достоинство — внешность, то уж тебе бы следовало прилипнуть к своему единственному брату.

На это было что ответить, и Адель кивнула.

— Я постараюсь.

Вдруг ей пришла в голову мысль, и она спросила:

— …Тогда выходит, что госпожа председательница тоже участвует в этом плане?

Для Адель это был естественный вопрос. Она ожидала утвердительного ответа.

Единственная родственница Чезаре — его бабушка, госпожа Ева Буонапарте.

Без ее поддержки план казался невозможным.

Но Чезаре лишь усмехнулся, словно возводя невидимую стену.

— Наша дорогая Ева мечтает поскорее увидеть правнуков, так что обеими руками поддерживает Делла Валле.

— Ах…

Видимо, несмотря на все обещания, Делла Валле проявляли слишком большое рвение.

Значит, Ева Буонапарте действительно поддерживает идею брака с леди Лукрецией.

Она казалась типичной бабушкой, настаивающей на свадьбе своего внука.

И слова «наша дорогая Ева» заставляли думать, что отношения между ними куда теплее, чем можно было бы предположить.

Адель вновь ощутила странное чувство, которое испытывала с тех пор, как впервые переступила порог дома Буонапарте.

Что-то вроде дистанции.

Богатство, конечно, не исключает гармонии в семье, и она вовсе не желала им раздора, но…

Они только с виду такие блестящие, а на деле будут ссориться из-за денег и станут несчастнее нас, — так думала она раньше.

Но теперь, осознав, что эта мысль была лишь утешением для тех, кто ничего не имел, Адель ощутила внезапную горечь.

«…»

— В любом случае, госпожа Ева вряд ли будет рада нашему плану, так что единственный, на кого ты можешь рассчитывать, — я. 

— Поняла. Я приложу все усилия.

— Приложишь усилия к чему? Чтобы прилипнуть ко мне?

— Да.

Почему-то Чезаре рассмеялся вслух. Затем его золотые глаза, с одной маленькой родинкой под нижним веком, с любопытством и каким-то особенным вниманием задержались на лице Адель.

«…»

«…»

После продолжительной и непонятной паузы, Чезаре приподнял бровь, как ни в чем не бывало.

— На всякий случай, не влюбляйся в меня и не приходи ночью в спальню.

«…»

Как жаль — лицо красивое, но, похоже, он немного не в себе…

Чезаре заметил ее выражение лица и весело рассмеялся, снова обратив внимание на бумаги.

— Это все по-настоящему. И с этого момента называй меня братом.

— Да, брат.

— Ты моложе меня на пять лет и родом из Каполо. Ты жила, думая, что ты простолюдинка, но по неким причинам попала в дом Буонапарте.

— Поняла.

Происхождение оставляли неопределенным, как переменную.

Гибкий ум. Кажется, Чезаре умеет быстро адаптироваться.

Адель добавила этот пункт к внутреннему портрету его личности.

— Кроме меня и Джуда Росси, еще пять человек знают, что ты чистишь обувь.