Онлайн чтение книги Власть книжного червя Ascendance of a Bookworm
565 Общение с Дункельфельгером (❀)

— Добрый день, ауб Эренфест. — сказала первая жена ауба Дункельфельгера, когда появилась перед нами. Ее глаза — такие же красные, как у Ханнелоры, — были прищурены в улыбке, но было ясно, что она пристально наблюдает за нами. Она была страшной, но не так, как ауб Дункельфельгер, который беспрестанно щебетал о диттере.

— Добрый день, госпожа Зиглинда из Дункельфельгера, — ответила я, чувствуя такое напряжение, что у меня пересохло в горле. Мы с Сильвестром встали, чтобы поприветствовать гостей, а затем предложили Зиглинде и Ханнелоре сесть.

— Печать, книги, ритуалы... — с улыбкой сказала Зиглинда. — Я многое хотела бы обсудить, но давайте сначала остановимся на этом богатом событиями матче в диттер, который имеет огромное значение для будущего обоих наших герцогств. Хотя в середине игры произошел инцидент, судья не приостановил сражение. Таким образом, он завершился, когда Ханнелора добровольно покинула базу Дункельфельгера.

Зиглинда говорила мягким голосом и с умиротворенным выражением лица, но было заметно что она критиковала действия своей дочери. Сама Ханнелора смотрела в землю заметно съежившись.

— Госпожа Ханнелора покинула базу только потому, что было слишком опасно оставаться там без рыцарей сопровождения. — сказала я, пытаясь оправдать ее решение. Она с ужасом переносила атаку сверху в одиночку, без чьей-либо защиты. Но, несмотря на мои уверения, улыбка Зиглинды даже не дрогнула.

— Рыцари устремились в небо, чтобы защитить свои сокровища от атакующей магии, обрушившейся на них, — ответила она. — И все же Ханнелора решила покинуть базу по собственной воле. Не предала ли она тем самым тех, кто сражался ради нее?

Я совсем не так смотрела на ситуацию.

— Я была воспитана с убеждением, что рыцари должны охранять своих кандидатов в аубы. Поэтому то, что госпожа Ханнелора осталась одна, является нарушением их долга.

— О Боги... Это значит, что Эренфест считает действия Ханнелоры приемлемыми?

Действия Ханнелоры, возможно, заслуживали бы критики по стандартам Дункельфельгера, но в Эренфесте мы смотрели на вещи иначе. Я хотела было возразить, но Сильвестр сидевший рядом со мной заговорил раньше, чем я успела.

— Рыцари сопровождения живут, чтобы защищать семью герцога, а в диттере сокровища должны стоять превыше всего. Это вина рыцарей, что госпожа Ханнелора была похищена.

«Точно! Точно! Рыцари сопровождения виноваты в том, что бросили ее!»

Я выразила свое согласие уверенным кивком.

Зиглинда опустила глаза в раздумье.

— Значит, такова позиция Эренфеста? Нельзя винить Ханнелору за то, что она по собственной воле покинула базу Дункельфельгера.

Я была рада видеть, что Зиглинда не разделяет позицию ауба Дункельфельгера решать каждый спор игрой в диттер, и казалось, что мы даже пришли к некоторому взаимопониманию. Однако прежде чем я успела выразить свое облегчение, ее губы искривились в более уверенной улыбке.

— Теперь я вижу, что даже если Таркус родился благодаря силе Фрютрены, руководство Дрефангуа неизменно приведет его к Феафюремеа... — сказала она, а затем вздохнула так двусмысленно, что трудно было понять, испытывает ли она облегчение или сожаление.

«Что это значит?» — недоумевала я.

Начнем с того, что имя «Таркус» ни о чем мне не говорит. Это уникальное животное Дункельфельгера? Или, может быть, второстепенная фигура из какого-то малоизвестного мифа?

«Думаю, я смогу додумать остальное. Таркус — кто бы или что бы это ни было — очевидно, родился в пресной воде, а затем, когда пришло время, отправился к океану. Значит, Зиглинда хочет сказать, что... когда люди вырастают, они переезжают в места, которые больше подходят их характеру?»

Размышляя над тем, что она имеет в виду, сохраняя при этом загадочную улыбку, Зиглинда смотрела между мной и Сильвестром. Смотря на ее красные глаза, я вдруг почувствовала себя в ловушке, и не смогла удержаться от того, чтобы тяжело сглотнуть.

— Дункельфельгер проиграл поединок, поэтому Ханнелора выйдет замуж в Эренфест, — прямо сказала Зиглинда. — Похоже, ваше герцогство — ее Феафюремеа.

«Подождите! Она только что согласилась отдать госпожу Ханнелору Эренфесту? До того, как мы успели сказать, что она не обязана?!»

Зиглинда подводила разговор к концу еще до того, как мы успевали высказать свои мысли или предположения. Мы с Сильвестром обменялись взглядами, прежде чем поспешить ее переубедить.

— Вы... Вы упомянули, что выйти замуж в Эренфесте — это то, чего желает сама госпожа Ханнелора, но так ли это? Она же будет лишь второй женой.

Сама мысль о том, что кандидат в аубы из Дункельфельгера, второго по рангу герцогства в Юргеншмидте, станет второй женой в Эренфесте, была немыслима. Зиглинда казалась человеком, готовым прислушаться к голосу разума — в отличие от ее одержимого диттером мужа, поэтому я хотела, чтобы она немного тщательнее обдумала будущее своей дочери. Однако...

— Она покинула базу нашего герцогства по собственной воле. — сказала Зиглинда. — Если она сделала такой выбор, то должна была желать и дальнейших последствий. Мы были встревожены больше, чем кто-либо другой, узнав, что кандидат в аубы Дункельфельгера желает стать второй женой в Эренфесте.

Зиглинда казалась убежденной, что ее дочь действовала из корыстных побуждений... но я не могла вспомнить ни одного случая, когда Ханнелора говорила бы о желании выйти замуж за Эренфест. Я не сводила глаз с моей подруги, книжного червя, но она просто молча смотрела в пол, словно проглатывая то, что хотела сказать.

«Госпожа Ханнелора...»

Видя ее в таком состоянии, я вспомнила, как Лестилаут игнорировал ее протесты, вызывая нас на поединок. С какой стороны ни посмотри, она не вела себя как человек, желающий выйти замуж в Эренфест. Она буквально дрожала.

Сильвестр, вероятно, придя к такому же выводу, обратил свои темно-зеленые глаза к Зиглинде.

— Если вы позволите мне быть столь смелым, я бы сказал, что Эренфест — это начинающее герцогство, которое едва достигло восьмого места в рейтинге герцогств и пока не оправдывает возложенных на него надежд. Мы не в том положении, чтобы принимать у себя кандидата в аубы Дункельфельгера.

Зиглинда с улыбкой кивнула.

— Вы правы. На данный момент единственная ценность Эренфеста — это госпожа Розмайн, которая внедряет новые тенденции и отрасли, знает достаточно много о древнем языке и ритуалах, а также обладает лидерскими качествами, необходимыми для объединения общежития, несмотря на все происходящее. Вы далеки до того, чтобы быть достойными одного из наших кандидатов в аубы.

Она соглашалась с нами, но это все равно раздражало. Что касается наших тенденций и нововведений, то я только придумывала идеи, все заслуги в их создании принадлежали нашим ремесленникам. И хотя я в какой-то степени управляла общежитием, Вильфрид гораздо лучше умел настроить всех и заставить их сосредоточиться на одной цели. Я также была ужасна в общении, и мне приходилось полагаться на Шарлотту, чтобы она посещала чаепития вместо меня.

Однако прежде чем я успела запротестовать, Сильвестр слегка ударил меня по ноге. Это был сигнал держать рот на замке, что я и сделала, не смотря на все мое возмущение.

Зиглинда наблюдала за Сильвестром, слегка наклонив голову.

— Я могу понять, почему Эренфест, герцогство, которое поднимается в рейтинге, желает получить кандидата в аубы из такого древнего герцогства, как Дункельфельгер. Но я должна спросить — почему вы хотите взять ее в качестве второй жены?

Чтобы объяснить это, нам пришлось бы углубиться в нашу закулисную борьбу с Аренсбахом. Я не была уверена, как много мы можем раскрыть, поэтому посмотрела на Сильвестра в поисках поддержки.

— Я могу сказать только, что это связано с внутренними обстоятельствами Эренфеста.

— О, Боги. Но разве первую жену, отвечающую за дипломатию, не берут из другого герцогства, чтобы использовать поддержку ее семьи и отношения, которые приходят с ней, в то время как вторая жена из родного герцогства отвечает за объединение дворян в нем? Наверняка даже Эренфесту известна эта практика.

«Это относится ко всем герцогствам или только к Дункельфельгеру?»

Это звучало достаточно разумно, чтобы быть универсальным правилом, но я никогда раньше не слышала, чтобы оно было сформулировано таким образом. Я решила промолчать, а Сильвестр ничего не сказал и просто смотрел на Зиглинду.

— Скажите, пожалуйста, — продолжала Зиглинда, — какие внутренние обстоятельства заставили вас решить, что лучше всего поставить Ханнелору в совершенно бесполезное положение второй жены? Поскольку она сможет общаться только в Эренфесте, вы разорвете поистине ценную связь с нашим герцогством. Я очень хочу знать, ауб Эренфест.

— У герцогств высшего ранга свои методы, а у нас свои, — вот и все, что сказал в ответ Сильвестр. Мы только что закончили чистку бывшей фракции Вероники, и мы не могли рисковать разозлить еще и фракцию Лейзеганга.

— Допустим, — ответила Зиглинда, — но мой аргумент остается в силе. Я считаю, что Эренфесту бессмысленно брать жену из герцогства, занимающего одно из лидирующих мест в рейтинге, когда вы добровольно игнорируете общепринятый здравый смысл. Хуже того, похоже, что у вас нет никакого желания подниматься в рейтинге герцогств дальше — или даже сохранять свое нынешнее положение, если уж на то пошло. Я люблю свою дочь, несмотря на то, как это может показаться, и я бы предпочла, чтобы ее не постигла та же печальная участь, что и некую влюбленную даму из Аренсбаха, вышедшую замуж за кандидата в аубы Эренфеста, который должен был стать герцогом несколько поколений назад.

Она косвенно критиковала тогдашнего ауба за его плохое управление ситуацией. Принимая ее, он низвел следующего герцога до высшего дворянина, не смог поднять ранг своего герцогства, не смог углубить отношения с Аренсбахом и, в конечном счете, не смог контролировать своих собственных дворян.

— Потребуется несколько поколений прежде чем все благородное общество приспособится к тому, как должно вести себя герцогство высшего ранга. Прошли десятилетия с тех пор, как Эренфест приветствовал кандидата в аубы Аренсбаха. Как он изменился с тех пор?

Зиглинда не выразила никакого сочувствия по поводу того, что Эренфест был перевернут с ног на голову Габриэлой из Аренсбаха. С одной стороны, это помогло мне понять, как великие герцогства смотрели на вещи... но с другой стороны, это только еще больше раздражало меня.

— За последние несколько лет Эренфест поднялся в рейтинге благодаря непредвиденным благам, принесенным госпожой Розмайн. — сказала Зиглинда. — Однако мне кажется, что ваше герцогство ничуть не изменилось.

Дальше она мягко и элегантно высказала те же критические замечания, которые мы уже получили от Лестилаута. Сильвестр внимательно слушал с тем же выражением лица, которое я привыкла видеть у Вильфрида. Из-за непрямой формулировки и обилия эвфемизмов я понимала лишь половину сказанного, но все равно расстраивалась все больше.

«Разве это дворянское общение — сидеть и слушать это?»

— Итак, каким будет ваш следующий шаг, ауб Эренфест? — спросила Зиглинда. — Теперь вам должно быть ясно, что госпожа Розмайн слишком незаурядная личность, чтобы ее можно было долго удерживать в Эренфесте.

Несмотря на свое разочарование, я продолжала молча слушать, в основном, потому, что Сильвестр пинал меня ногой каждый раз, когда казалось, что я могу заговорить. Тем не менее, я не хотела, чтобы кто-то другой решал, что я «слишком незаурядная личность» для Эренфеста.

— Гедульрих решила защитить Местионору, отпустив ее и доверив Шуцерии, — продолжила Зиглинда. — Будет лучше для госпожи Розмайн и для всех, кого она знает, если она переедет в герцогство, где она сможет действовать по своему усмотрению.

Добрым голосом, и приветливым лицом, на самом деле она говорила Сильвестру, чтобы он отказался от меня. Мое сердце переполняла горечь.

Сильвестр пробормотал:

— Это глупо… — а затем посмотрел в мою сторону. — Неужели весь Дункельфельгер вызвался играть роль Шуцерии?

— Да, ибо она будет служить щитом для защиты Местионоры и Эренфеста, герцогства, за которое Ханнелора выходит замуж.

Разве я не согласилась играть в диттер специально для того, чтобы Сильвестр не подвергался такому давлению? И почему мы должны были слушать, как она критикует нас за то, что не имеет никакого отношения к нашему матчу? В довершение всего, это каким-то образом превратилось в разговор о том, что Дункельфельгер защитит меня.

Зиглинда продолжала использовать благородные эвфемизмы, чтобы критиковать нас и переводить разговор в нужное ей русло, сохраняя при этом элегантную улыбку. Она словно играла с нами, постепенно затягивая петлю на наших шеях, и это так меня возмущало, что я умирала от желания ответить ей той же монетой..

— Простите, дорогой приемный отец. — сказала я, глядя на него. — Не помогут ли нам ножницы, чтобы перерезать эту веревку вокруг наших шей?

Сильвестр расширил глаза, затем закрыл их и махнул рукой в знак поражения.

— Делай, что хочешь. Я позабочусь о том, что будет дальше.

Получив необходимое разрешение, я посмотрела прямо в глаза Зиглинде, стараясь сохранить элегантную улыбку и осанку.

— Госпожа Зиглинда, возможно, вы не знакомы с условиями, на которых наши герцогства играли в диттер?..

— Напротив. Мне о них подробно рассказали, — ответила она, заострив взгляд в попытке заставить меня замолчать.

— Тогда почему вы игнорируете результаты нашей священной игры? Господин Лестилаут дал нам слово, что на Эренфест не будет оказываться давление, чтобы он расторг мою помолвку. — Затем, отбросив всю двусмысленность благородной речи, я улыбнулась и сказала: — Вы проиграли. Молчите, как и положено проигравшим.

Зиглинда просто уставилась на меня, как будто мои слова были настолько прямыми, что она не смогла их переварить.

— Госпожа Розмайн... — пробормотала Ханнелора. Все это время она стояла, опустив голову, но теперь она смотрела то на меня, то на Зиглинду широкими немигающими глазами.

— Подобно тому, как Фрютрена и Лонгшмер исцеляют по-своему, то, что хочет видеть третья сторона, и то, что устраивает тех, кто на самом деле вовлечен в процесс, может кардинально отличаться. — сказала я. — Мой наставник однажды сказал мне, что тем, кто ищет вечного мира, не нужна божественная защита Глюклитата.

Это был эвфемизм, который означал точно то же самое, что и в случае с Фердинандом: «Убирайтесь с глаз моих долой. Я не нуждаюсь в вашей помощи и не хочу ее».

Выражение лица Зиглинды изменилось.

— По какой причине вы потребовали Ханнелору?

— Чтобы прекратить навязывание нам утомительной игры в диттер. Я планировала, чтобы наши аубы обсудили этот вопрос, поскольку не думала, что у господина Лестилаута будет право рисковать будущим госпожи Ханнелоры, но он все равно взял ответственность в свои руки. Полагаю, вы уже знали об этом.

Улыбка исчезла с лица Зиглинды, и она посмотрела на меня с Ханнелорой.

— Разве вы не выбрали Ханнелору, потому что она нужна Эренфесту по тем или иным причинам?

— Вовсе нет, мы всегда собирались аннулировать это условие после победы. В конце концов, было бы очень грубо заставлять госпожу Ханнелору переезжать в Эренфест. Я даже надеялась использовать то небольшое влияние, которое даст мне наша победа, чтобы помочь ей выйти замуж в выбранное ею герцогство.

— Вы всегда собирались, говоришь?

Действительно, пока Лестилаут и Вильфрид уточняли детали предстоящего матча по диттеру, мы с Ханнелорой обсуждали, что мы будем делать, если Эренфест выиграет. Я была искренне удивлена, что Зиглинда, похоже, не знала об этом.

Внезапно Сильвестр ухмыльнулся. Он был готов нанести удар, как воин, который только что нашел слабое место своего врага.

— Как вы показали на примере Аренсбаха, Эренфест еще недостаточно созрел для того, чтобы принять кандидата в аубы из более крупного герцогства. Если вы хотите обеспечить счастье вашей любимой дочери, то примите нашу просьбу.

Проще говоря, он предлагал замять всю эту дискуссию о замужестве Ханнелоры в нашем герцогстве. Зиглинда только что сделала несколько критических замечаний об Эренфесте, она должна была ухватиться за возможность удержать свою дочь от переезда туда.

Так я и подумала. По какой-то странной причине Зиглинда начала обдумывать предложение, а затем сказала:

— Что вы намерены делать, если моя дочь захочет выйти замуж в Эренфест? Пойдете ли вы на поводу у здравого смысла и возьмете ее первой женой? Или вы останетесь при своем иррациональном подходе?..

— Приношу свои искренние извинения, но Эренфест еще не освоил пути герцогств высшего ранга, — с улыбкой ответил Сильвестр.

В условиях хаоса, вызванного чисткой, Эренфесту необходимо было отдать приоритет миру и стабильности, как бы иррационально это ни выглядело. Нам не нужны были противоречия, которые могли бы взбудоражить еще больше наших дворян.

— Значит, вы примете ее только в качестве второй жены... — заметила Зиглинда. Но не успела она продолжить, как Ханнелора дрожащими руками потянула ее за рукав.

— Мама, Эренфест победил.

Дрожали не только ее руки — все ее тело дрожало как лист. Но ее глаза были полны решимости, и она не дрогнула, когда посмотрела на свою мать и сказала:

— Не беспокойте больше Эренфест.

— Ханнелора?

Ханнелора повернулась, чтобы посмотреть на Вильфрида, который принимал дворян за другим столом. Я не могла понять, была ли атмосфера, которая она излучала, настоящей или мне показалось, но в ее глазах светилось тепло, а на лице играла очень теплая улыбка.

— Он был первым, кто сказал, что будет защищать меня на поле боя — первым, кто предложил мне выбор, а не отдал приказ. Таким образом, в тот момент я действительно хотела выйти замуж в Эренфест. — Она на мгновение опустила глаза, а затем посмотрела на мать. Нежность исчезла с ее лица, сменившись решимостью человека, столкнувшегося с вызовом. — Однако Эренфест сказал, что не может принять кандидата в аубы из высшего герцогства. Они не готовы принять меня, так что дальнейшее обсуждение этого вопроса доставит им только неудобства. Разве это правда приемлемо для нас — беспокоить победителей после того, как мы же и вынудили их играть. Не должны ли мы, по крайней мере, исполнить их желание?..

— Ханнелора... — пробормотала Зиглинда. Судя по обеспокоенному выражению ее лица, она не ожидала такого поворота событий.

— Мама, выдвигать односторонние требования — это не похоже на путь Дункельфельгера. Разве будет не лучше если мы будем помогать Эренфесту реализовывать их собственные желания? Давайте сделаем шаг назад и начнем с изучения того, что принесет им пользу.

Гордая улыбка, с которой Ханнелора говорила, ясно показала, что она настоящая женщина Дункельфельгера. Я была так тронута, что чуть не начала аплодировать ей, но Зиглинда, похоже, не разделяла моего энтузиазма, она приложила руку к щеке и посмотрела на Ханнелору, затем на Сильвестра и на меня.

— Мы находимся в общем согласии, как я вижу, но мы также сталкиваемся с различными недоразумениями. Позвольте мне разобраться с ними.

«Недоразумения? Что, например, Эренфест не обладает таким же здравым смыслом, как великое герцогство?»

Мы с Сильвестром не очень понимали, к чему она клонит, но все равно жестами попросили ее продолжать.

— Согласно полученным мною сведениям, госпожа Розмайн, если бы ваше герцогство проиграло наш поединок, ауб Эренфест отменил бы вашу нынешнюю помолвку и позволил бы вам стать первой женой Дункельфельгера. И наоборот, было решено, что Ханнелора станет второй женой вашего герцогства в случае вашей победы.

— Верно, — ответила я кивком.

Зиглинда подозрительно посмотрела на меня, а затем оглянулась через плечо. Мужчина-служащий, стоявший за ее спиной, шагнул вперед, положил лист бумаги на стол между нами, а затем вернулся на свое место. Это был официальный отчет, отправленный Дункельфельгеру, в котором излагались условия нашей игры в диттер.

— Вы говорите, что Эренфест всегда намеревался отпустить Ханнелору, но когда это было согласовано? — Она указала на документ. — Это не упоминается в этом отчете.

— Когда матч только обсуждался. Не так ли, госпожа Ханнелора?..

Она кивнула.

— Госпожа Розмайн высказала это предложение, когда я извинялась за эгоистичное поведение моего брата.

В то время мы пили чай и пользовались магическим инструментом, блокирующим звук.

Выслушав наше краткое описание событий, на лице Зиглинды отобразилось понимание.

— Возможно, ваш разговор состоялся в тот же день в той же комнате, но вы использовали блокирующие звук магические средства. Сообщили ли вы после этого о своем соглашении?

То, как она говорила, заставило меня забеспокоиться, что меня обвиняют в том, что я утверждаю, будто наш частный разговор был публичным соглашением.

— В тот же вечер, — я повернулась к Сильвестру. — Я отдала отчет Вильфриду и связалась с Эренфестом, не так ли?

— Да, — ответил он. — Я получил подробный отчет об обоих обсуждениях.

Я вздохнула с облегчением, успешно доказав свою невиновность. Ханнелора надула грудь и аналогично заявила:

— Я обо всем рассказала брату за ужином.

— За ужином? — спросила Зиглинда. — Не было ли слишком поздно? Почему вы сразу не поговорили с Лестилаутом? Как можно вносить новые правки после подписания договора и окончательного согласования условий?

— Извините? Договора? — спросила я.

Вильфрид принял мой доклад о признании недействительным брака Ханнелоры с Эренфестом, а Ханнелора кивала в знак согласия, поэтому я предположила, что все были на одной волне. Но эти вещи не обсуждались в одно и то же время и в одном и том же месте.

Ханнелора сообщила о моих намерениях Лестилауту, но поскольку тот уже проработал детали и подписал договор с Вильфридом, они не были официально оформлены.

Зиглинда снова указала на бумагу между нами.

— Договоры — неотъемлемая часть диттера за невесту. Они гарантируют, что любые достигнутые договоренности не будут изменены после сражения.

— Подождите... это договор, а не отчет? — спросила я. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что Вильфрид действительно подписал его. Очевидно, это было важно и для планирования бюджета.

Сильвестр также посмотрел на документ и нахмурился.

— Мне было известно, что условия были определены, но я не получал известий о подписании договора.

— Вильфрид не сообщил мне об этом... — сказала я, глядя в его сторону и нахмурив брови. Я сомневалась, что он мог не упомянуть о чем-то столь важном.

— Возможно, он не понял, что это договор, — пробормотала Ханнелора. — Они часто используются в Дункельфельгере и необходимы в дворянской академии по бюджетным причинам, но если даже госпожа Розмайн и ауб Эренфест не знали...

Мы с Сильвестром повернулись друг к другу и кивнули — мы оба предположили, что бумага была своего рода заявкой на игру в диттер, а не договором. Если Лестилаут не уточнил, что именно подписывается, то вполне возможно, что Вильфрид принял бумагу за документ о бюджете.

— Похоже, мы недостаточно хорошо объяснились. — сказала Зиглинда с легкой ужимкой, а затем указала на условия нашей игры в диттер. — Здесь написано, что Эренфест возьмет Ханнелору в качестве второй жены, но нет никакого упоминания о том, что соглашение может быть аннулировано.

— Я подумала, что мы могли бы предложить это после, когда наши аубы встретятся, чтобы обсудить матч... — сказала я.

— Разве такое произвольное изменение не лишило бы смысла заключение соглашения?..

«Действительно...»

Я не знала о договоре, но это не меняло того факта, что я намеревалась оспорить условия нашего соглашения — то самое, за что я критиковала Дункельфельгер. Я опустила плечи, разочарованная в себе, когда Зиглинда нанесла еще один удар.

— Кроме того, госпожа Розмайн... вы сказали, что Дункельфельгер согласился прекратить вмешиваться в вашу помолвку в случае победы Эренфеста, верно? Здесь такого условия не указано.

— Что? — спросила я, удивленно моргая. — Но разве претендент не должен отказаться от объекта своей привязанности после проигрыша в игре в диттер за невесту? Господин Лестилаут объяснил мне это.

— Мне сказали, что Эренфест отдал предпочтение Ханнелоре в качестве второй жены. Она указана как ваш желанный приз, но нет никакого упоминания о том, что мы принимаем нынешнюю помолвку.

В обычном диттере за невесту последствие проигрыша претендента было предрешено — он отказывался от преследования женщины, которую пытался украсть. Но после того, как я выразила свое недовольство этим условием и потребовала, чтобы мы могли взять Ханнелору в качестве второй жены, Лестилаут решил, что нет необходимости прекращать давление на меня, и сообщил об этом в Дункельфельгер.

— Я впервые слышу об отмене этого условия... — пробормотала я.

Сильвестр издал долгий, измученный вздох, прежде чем ткнуть меня в висок.

— Нет ничего необычного в том, что новые условия заменяют старые. Вы могли бы это знать, если бы не было двух одновременных обсуждений. Впредь будьте осторожны, не уходите по собственному желанию во время прорабатывания условий соглашения и не пренебрегайте их подтверждением. Этот договор заставил Дункельфельгер поверить, что нам важнее взять госпожу Ханнелора в качестве второй жены, чем положить конец их давлению, что подтолкнуло госпожу Зиглинду к предложениям, которые действительно принесут нам пользу.

Как в мире дворян, так и в мире торговцев письменные соглашения имели больший вес, чем устные, и именно поэтому Дункельфельгер предположил наши желания, основываясь на условиях нашего договора. То, что их предположения оказались ошибочными, было полностью нашей собственной виной.

«Гаааа! Я чувствую себя ужасно!»

При мысли о том, что я сказала Зиглинде минуту назад, мне захотелось, чтобы земля поглотила меня. Она была первой женой ауба Дункельфельгера, а я была так груба с ней. Я искренне желала стереть ей память обо всем нашем разговоре.

— Пожалуйста, позвольте мне извиниться от всего сердца. — сказала я. — Я не должна была быть такой грубой или пытаться выдвигать требования, которые не являются частью нашего договора.

— Похоже, мы неправильно поняли суть соглашения, — добавил Сильвестр. — Я приношу извинения за то, что не смог подтвердить все соответствующие детали.

— Нет, нет, — ответила Зиглинда. — В этом нет необходимости. Эренфест не знаком с диттером за невесту, поэтому нам следовало бы больше объяснять и следить за процессом самим. Вина лежит в первую очередь на нас, поэтому именно мы должны извиниться.

В конце концов, она извинилась за то, что Лестилаут пытался отменить мою помолвку, которая уже была одобрена королем, за то, что Ханнелоре не удалось обуздать людей Дункельфельгера, которые всегда были склонны терять голову из-за диттера, и за то, что она не объяснила обычаи, присущие только ее герцогству.

— Ханнелора, тебе тоже нужно подумать об этом, — продолжала Зиглинда. — Я рада, что ты не забыла извиниться перед госпожой Розмайн, даже когда тебе было так обидно, что твое будущее поставлено на карту, но ты никогда не должна упускать из виду мужчин, когда речь идет о диттере. Лестилаут всегда делает все возможное, чтобы обеспечить себе доминирующее положение, и рыцари становятся легко возбудимыми. Твоя задача — держать их под контролем и следить за тем, чтобы Эренфест понимал, во что они ввязываются. Запомни все это, если дорожишь дружбой. — На ее лице появилась улыбка. — После всего этого, я думаю, ты лучше понимаешь, что значит быть женщиной Дункельфельгера.

Выражение лица Ханнелоры застыло в улыбке. На мгновение мне показалось, что она собирается сказать, что это невозможно, но затем кивнула и согласилась:

— Впредь я буду более осторожна.

Зиглинда вернула свое внимание к Сильвестру и мне.

— Итак, Эренфест, не хотите ли вы объяснить, чего вы хотели от этой игры в диттер? Если вы не хотите брать Ханнелору второй женой, то мы можем решить это здесь и сейчас.

Она бросила взгляд на место Дункельфельгера на арене.

— Желательно до того, как мой муж попытается вмешаться и заявить, что «результаты игры в диттер не могут быть отменены».

Сильвестр сел прямо.

— Наше главное желание — чтобы Дункельфельгер прекратил свои попытки заполучить Розмайн. От себя лично я бы также попросил ваше герцогство прекратить вызывать нас на диттер, за невесту или любой другой.

Их вызовы в диттер стали чем-то вроде ежегодного события, и это ложилось тяжким бременем на Эренфест.

— В этот раз у нас не было другого выбора, кроме как участвовать, и в итоге мы потратили много наших магических инструментов и лекарств восстановления. Мы не можем позволить этому продолжаться; в конце концов, Эренфест — это всего лишь герцогство среднего ранга.

— Я так понимаю, вызовы приходят довольно часто... Я сделаю все возможное, чтобы не допустить повторных вызовов. Я бы также посоветовала вам прекратить принимать их немедленно. Как только вы договорились играть, я уже ничем не могу помочь.

Поскольку мы постоянно соглашались на просьбы Дункельфельгера сыграть в диттер по краже сокровищ, они начали верить, что нам на самом деле это нравится. В отчетах Руфена, кажется, даже говорилось: «Пусть госпожа Розмайн слишком слаба здоровьем, чтобы пройти рыцарский курс, но она любит диттер по краже сокровищ так же, как и господин Фердинанд».

«Это вовсе не так!» — мысленно возражала я.

— Госпожа Розмайн, есть ли у вас причины не согласиться с предложением ауба Эренфеста?..

—В Эренфесте находится то, что дорого мне, — серьезно ответила я, — поэтому я никогда не решусь покинуть его, даже если мое сердце дрогнет перед лицом очень заманчивых предложений.

Выражение лица Зиглинды немного смягчилось.

— Ханнелора, не знаешь ли ты чего-нибудь, что Эренфест хотел бы получить?

— Мама?

— Мы годами докучали Эренфесту своими односторонними просьбами сыграть в диттер, не так ли? Мы должны исправить это, если хотим сохранить хорошие отношения между нашими герцогствами. Считайте это извинением не перед госпожой Розмайн, а перед всем Эренфестом.

Ханнелора задумалась на мгновение, затем хлопнула в ладоши.

— Что, если мы попросим Лестилаута предоставить им несколько иллюстраций? Мне показалось, что и госпожа Розмайн, и господин Вильфрид хотели получить его иллюстрации к «Повести о диттере», но ему не понравилась идея, что кто-то изменит его работу, поэтому она осталась в нашем владении. Мы могли бы внести свой вклад в издательство Эренфеста, предложив им эти иллюстрации, чтобы они поступили с ними по своему усмотрению.

Она наблюдала за реакцией Зиглинды, пока та говорила, ее красные глаза сверкали от гордости. Логично, что Ханнелора так оживилась, учитывая ее недавнее упоминание о том, что никто никогда не спрашивал ее мнения и не прислушивался к ее советам.

— Хм... Но хватит ли этого Эренфесту?..

Я перевела взгляд с сомнительного выражения лица Зиглинды на обнадеживающую улыбку Ханнелоры, а затем сразу же ответила твердым кивком.

— Конечно! Госпожа Ханнелора только что выдвинула замечательное предложение, которое резко увеличит продажи нашей книги. Не так ли, ауб Эренфест?

Я была в таком же восторге, как и Ханнелора, но Сильвестр только потер лоб.

— Не будь дурой, — пробормотал он мне. — Должно быть что-то, что стоит больше этого. По крайней мере, попроси защиты у Дункельфельгера или чего-то равноценного.

— Ах да... — сказала Зиглинда, внезапно надев более расчетливую улыбку. — Я почти забыла, что госпожа Розмайн уничтожила одно из древних сокровищ нашего герцогства.

В мгновение ока Сильвестр согласился, что иллюстраций Лестилаута будет достаточно.

— Мы очень довольны, что у нас будут иллюстрации господина Лестилаута, но правда ли мы можем использовать их без его разрешения? — спросила я.

Зиглинда кивнула.

— Я бы сказала, что это прекрасная возможность для него узнать, каково это, когда вопрос, связанный с тобой, решается без твоего участия. На самом деле, после того, как он поставил на кон руку Ханнелоры без ее одобрения, я думаю, что этого недостаточно. Я также подарю вам одну из его картин. — Она изысканно хихикнула. — В общежитии есть картина, в которую он вложил огромное количество усилий, и я думаю, что она подойдет.

«А гнев в ее улыбке действительно напоминает мне Фердинанда. Удачи, господин Лестилаут».

Наш разговор о диттере подошел к концу, и от него мы перешли к обсуждению полиграфической промышленности. Были заданы различные вопросы о том, сколько экземпляров «Повести о диттере» мы собираемся подготовить, как мы собираемся их продавать и так далее. Я дала ответы на все эти вопросы.

— Мы хотели бы однажды напечатать свои собственные книги. — сказала Зиглинда. — С этой целью, если вы готовы продать нам, мы заинтересованы в покупке магического инструмента, используемого в Эренфесте.

— Боюсь, мы не можем этого сделать, — ответила я.

В конце концов, печатные станки даже не были магическими инструментами.

— Я догадывалась. Лестилаут сообщил нам в своих отчетах, что вы держите технологию в секрете, чтобы предотвратить ее распространение. Я полагаю, вы намерены сохранить технологию у себя, развивая промышленность внутри герцогства?

Обычно герцогства нашего уровня продавали свои технологии Центру или более крупному герцогству, чтобы они могли распространяться сверху вниз. Поэтому Зиглинде было любопытно узнать, почему Эренфест держит эти знания при себе. Свой вопрос она подкрепила кратким замечанием, что действия нашего герцогства «не могут быть поняты с помощью здравого смысла», что потенциально является моей виной.

— Мы решили пока принимать рукописи из других герцогств и печатать их в пределах Эренфеста. Только после того, как это станет привычной частью нашей культуры, мы начнем распространять ее за пределами наших границ.

В настоящее время дворяне Эренфеста все еще привыкают ко всем тонкостям и нюансам печатного дела. Только когда они поймут законы об авторском праве и денежные потоки отрасли, мы начнем расширяться на другие герцогства.

Сильвестр кивнул в знак согласия с моим ответом, затем улыбнулся Зиглинде.

— Это разговор о будущем, но, когда мы решим распространить печать на другие герцогства, я обещаю сначала обратиться к Дункельфельгеру.

— Понятно. Тогда я буду с нетерпением ждать этого дня. Кстати... Меня весьма заинтересовала эта ваша книга, «История Фернестины». Первый том, кажется, намекает на то, что героиня была основана на вас, и что вы подвергаетесь насилию в Эренфесте.

Несмотря на серьезность обвинения, Сильвестр знал, на ком на самом деле основана главная героиня, поэтому ему пришлось очень непринужденно прикрыть рот, чтобы подавить смех.

Зиглинда продолжила:

— Хорошо известно, что вы собирали истории в дворянской академии и позволяли другим студентам брать ваши книги, и многие начали задаваться вопросом, не является ли это вашим собственным, очень скрытым способом призвать на помощь. Не помогает и то, что так мало слухов, распространяемых об Эренфесте во время собрания герцогов, были положительными. Дункельфельгер уже пришел в ярость, чтобы спасти господина Фердинанда, и теперь я должна крепко держать бразды правления, чтобы не допустить той же ошибки в попытке спасти вас.

«Я очень благодарна за это, но...»

По понятным причинам я не могла раскрыть, что история действительно была основана на Фердинанде, и уж точно не могла раскрыть, что автор, Эльвира, использовала ее как отдушину для выражения своих чувств по поводу его отправки в Аренсбах по королевскому указу.

— Я ожидаю, что прочтение второго тома искоренит любые подобные мысли — сказала я, — поэтому я обязательно буду сообщать о нем, когда буду давать другим первый. Я очень благодарна вам за ваше внимательное предупреждение.

— Многие, несомненно, будут радоваться этому факту, — ответила Ханнелора. — Я была в муках, когда поняла, что первый том закончился на середине истории. Мне не терпится узнать, чем она закончится.

Она очень щедро хвалила наши книги, и было видно, с каким нетерпением она ожидает выхода следующей.

Но когда я задумалась над ее словами, мне кое-что пришло в голову — я никогда не говорила ей, что «История Фернестины» на самом деле состоит из трех томов. Пришло время сообщить ей плохие новости.

— Гм, госпожа Ханнелора... История Фернестины на самом деле заканчивается третьим томом, а не вторым.

— Этого не может быть... — Ханнелора в отчаянии прижала руки к щекам.

***

Интересный факт о диттере. Существует 2 вида диттера, используемых для вступления в брак.

Первый и наиболее распространенный. 嫁取りディッター bride-taking ditter «диттер за невесту». Он предполагает, что партнер девушки, против брака с которым выступает ее отец, борется за нее в диттере. Сама девушка при этом против брака не возражает. Мия Кадзуки в одном из отчетов о деятельности оценивает опасность этого диттера «от среднего до высокого» и указывает, что сражения в этот вид диттера могут обойтись без смертельных случаев.

Второй вид диттера — 嫁盗りディッター bride-stealing ditter «диттер по краже невесты». Он редок даже для Дункельфельгера. Он похож на предыдущий за той лишь разницей, что здесь уже и сама девушка выступает против брака. По словам Кадзуки, это самый кровавый вид диттера.

Примечательно, что название главы, в которой Лестилаут сражался за Розмайн, а также слова Лестилаута и в оригинале и в анлейте указывают именно на первый вид диттера, тогда как фактически происходил второй. То есть для окружающих все изначально выглядело так, будто Розмайн согласна на этот брак.