Онлайн чтение книги Мои родственники одержимы мной My In-laws are Obsessed With Me
Глава 26 - Айлетт, пострадавший ребенок

— Видимо, теперь вы должны мне, — сказал Адеус со странной улыбкой.

«Что происходит?»

Я никак не могла поспеть за происходящим. Я слышала очень громкий стук собственного сердцебиения, барабанной дробью отзывавшийся у меня в ушах. Я попыталась успокоить свое сердце, вышедшее из-под контроля из-за шока.

— Вы довольно проворны.

— Это ничто по сравнению с навыками его светлости.

— Нет, я серьезно. Вы мгновенно появились и остановили его несмотря на то, что он был довольно далеко от вас. Это было бы невозможно, не будь вы невероятно быстры.

Теодор поднял голову и уставился на толпу, собравшуюся следом за Адеусом, а затем вернул взгляд на него.

— Вы обучались боевому искусству?

— Приму это за комплимент.

Адеус спокойно улыбнулся, прижимая мужчину коленом к земле с такой невозмутимостью, будто наслаждался вечерним чаем, а не задержкой преступника.

— Вы лучше бесполезных имперских рыцарей.

Теодор цокнул языком, прежде чем недовольно прикрикнуть на толпу.

— Как долго вы собираетесь стоять, разинув рты? Мы его поймали, задержите же его, быстрее.

После его крика рыцари пришли в себя и засуетились. Несколько задержали мужчину, которого удерживал Адеус. Связанный, он поднялся на ноги. Я чувствовала, как бешено колотится мое сердце, когда он яростно посмотрел на Теодора. Чувствуя, что я вот-вот упаду на колени, я вцепилась в сильную руку Теодора своими трясущимися руками. Он, покосившись на мое бледное лицо и дрожащие конечности, ледяным тоном произнес:

— Этот ублюдок уже дважды пытался убить великую герцогиню. Уведите его и заприте в подземелье.

— Да, сэр. Как проводить допрос?

— Не трогайте его, пока я сам не приду.

— Прошу прощения?

— Я получу признание сам.

Рыцарь замолчал, удивившись резкости Теодора. Он подхватил все еще озлобленного мужчину и увел его. Когда напавший покинул поле моего зрения, напряжения в моем теле стало заметно меньше, и я, не удержавшись, устало упала на землю.

— Першати!

— Ваша светлость!

Голоса Адеуса и Теодора закричали одновременно, заметив мое падение.

— Ты ранена? Ты могла пораниться, когда карета опрокинулась. Пойдем к доктору.

— Н-нет, я в порядке. Я не ранена. Я просто так удивилась, что...

Я никогда не испытывала войну на своем опыте, и не была близка к мечам и убийствам, так что очевидно, что сегодняшний инцидент меня поразил. Кто бы еще был достаточно спокойным, чтобы еще больше провоцировать человека, который размахивал перед твоими глазами мечом во все стороны? Никто, кроме человека передо мной, разумеется.

— Лорд Фотчен.

— Да, ваша светлость.

— Благодарю за вашу помощь.

Услышав искренность моего трясущегося голоса, Адеус дернулся.

— Наверняка просто взять и вступиться было непросто, так что я очень вам…

— Достаточно.

Когда я хотела еще раз поблагодарить Адеуса, Теодор оборвал меня с недовольным лицом.

 — Земля холодная. Ты можешь стоять?

Когда я кивнула, Теодор взял меня за руку и легко поднял на ноги. Хоть я и стояла, я все еще была в шоке и моги ноги потрясывались. Теодор нахмурился, осматривая мое бледное лицо. Затем он низким голос прошипел имперским рыцарям, которые разбирались с беспорядком.

— От имперских рыцарей у них одно название.

Все рыцари, услышавшие его слова, вздрогнули.

— Великая герцогиня чудом осталась цела, а они не могли поймать единственного ассасина.

Пока Теодор продолжал их отчитывать, они стояли, повесив головы и молчаливо принимая наказание. Толпа, до этого смотревшая парад, теперь полностью сфокусировалась на происходящем. Поскольку имперские рыцари были под юрисдикцией Теодора, подобное было чем-то нормальным, но теперь, когда рыцарей отчитывали «снаружи», на публике, это привлекло всеобщее внимание. К тому же честь имперских рыцарей можно было приравнять к чести самой императорской семьи. Действия Теодора ничем не отличались от очернения ее репутации.

— Я в порядке, так что...

— Сэр Лапилеон.

Только я попыталась успокоить Теодора, мои слова прервал величественный голос.

— Когда появился ассасин, имперские рыцари защитили меня и моих детей. Разве не очевидно, что рыцари будут защищать семью императора?

Император, сошедший с лошади, подошел к нам. Из-за того, что на нас было обращено множество глаз, на его лице была великодушная улыбка.

— Имперские рыцари научены защищать членов императорской семьи в первую очередь. Ранее они все подняли мечи ради нашей безопасности, так что мы должны похвалить их.

— Вы хотите сказать, я должен похвалить их за то, что они не защитили мою жену, находившуюся рядом с вами?

— Сэр Лапилеон.

— Что если бы моя жена пострадала из-за этого, ваше величество?

Не говоря ни слова, император слегка прищурил глаза. Он все еще улыбался, но его улыбка была все еще немного напряженной. Я сглотнула слегка пересохшим от волнения ртом и повернула голову, вдруг встретившись взглядом с Далией, сидящей в карете. «Какая жалость», — произнесла она одними губами с легким смешком. Риена рядом с ней тоже усмехнулась, как бы говоря, что я это заслужила.

«Боже, может просто...»

Когда я сжала кулаки, император подошел ближе. Вскоре он замер и уставился на Теодора.

— Сэр Лапилеон.

— Да, ваше величество.

— На нас обращено множество взглядов, давайте на этом остановимся.

Это был очевидный приказ.

— Этот фестиваль сосредоточен на нас. Многие люди пришли только ради того, чтобы нас увидеть, так что давайте не будем делать все хуже, чем оно уже есть сейчас.

— Вы хотите сказать, что собираетесь продолжить парад?

— Разумеется.

— Вы не слышали, что только что сказал тот ассасин?

Я ощущала вес повисшей тишины своими плечами.

— Он определенно назвал себя «повстанцем». Его целью было либо ваше величество, либо я. Он определенно не совершил это преступление в одиночку, а значит среди зрителей парада скорее всего есть его сообщники.

— Хо-хо-хо.

— Опасность нападения все еще есть. Парад закончится сейчас. Давайте разъедемся по домам.

— Ты, кажется, все еще не понял.

Император снова улыбнулся, однако в его глазах не было веселья. Там было сильное желание власти. Увидев это, я не удержалась и вздрогнула. Император приблизился к Теодору и сказал так тихо, чтобы услышать могли только мы:

— Нам нужно продолжить парад как раз для того, чтобы они увидели.

Теодор: «...»

— Оглянись. Все эти люди пришли почтить нас. Сейчас те повстанцы будут выглядеть как «преступники».

Император не сдержал смешка.

— Знаешь, что такое восстание? Для восстания критично мнение публики: считает ли она тебя врагом или героем империи. Ты правда считаешь, что люди задумываются об оценке своих действий как хороших или плохих? Важно здесь то, хорошо это или плохо для меня самого, для моей жизни.

Теодор нахмурился.

— Так что, сэр Лапилеон, мы спокойно продолжим парад. А теперь иди, тебе тоже стоит подготовиться. Вы сможете двигаться дальше, когда поймаете убежавшую лошадь и запряжете ее обратно. А пока...

Прежде чем император успел закончить говорить, Теодор вдруг обхватил меня и поднял на руки. Удивившись внезапному подъему в воздух, я крепко обвила руки вокруг его шеи. Я могла ощущать его крепкие руки и сильные мускулы всем своим телом.

— Л-люди же смотрят...

Опустив красное от смущения лицо, я тихо забормотала и попыталась убедить его опустить меня на землю. Теодор, спокойно игнорировавший императора, тихо мне ответил:

— Когда мы вернемся, нам стоит попросить дядю тебя осмотреть. Ты, наверное, очень испугалась сегодня, так что тебе нужен отдых.

Что? Я могла почувствовать, как Адеус, стоявший недалеко от нас, изумленно уставился на Теодора.

— Мы возвращаемся?

— Ага, — спокойно кивнул Теодор в ответ на мой вопрос.

«Ты что, не видишь этих жутких глаз, которые на нас уставились?»

Я не оборачивалась и все равно чувствовала на себе обжигающий взгляд.

— Сэр Лапилеон, — позвал Теодора император, достаточно тихо, чтобы никто, кроме нас, не услышал.

Однако Теодор на этот раз открыто его проигнорировал. Было очевидно, что он сделал это намеренно. Отвернувшись всем телом, он подошел к конюху, который как раз сумел собрать разбежавшихся лошадей. Затем он быстро выбрал одну из лошадей.

— Я одолжу ее.

Как и в прошлый раз, он посадил меня на лошадь. Поскольку это происходило не в первый раз, я не была так сильно удивлена, но...

«Император слишком страшно смотрит!»

Я постаралась склонить голову, пытаясь избежать его взгляда. Теодор легко забрался следом, сел за мной и схватил поводья.

— Лорд Фотчен. Я поговорю с вами о произошедшем потом. Можете идти.

— Да, я буду ждать сообщения, ваша светлость.

Поклонившись на прощание, Адеус развернулся и растворился в толпе. Проводив его глазами, Теодор медленно развернул лошадь в противоположную от парада сторону.

— Мы правда уезжаем?

— Ну, ты хочешь остаться?

— Нет, но...

— Тогда пойдем. Я в любом случае не хочу участвовать в еще большем спектакле, чем сейчас.

— Но...

Взгляд императора прямо кричит о том, что он убьет нас, если мы уйдем!

— Даже если меня нет, имперские рыцари защитят императорскую семью, так что в моем пребывании здесь нет смысла.

Закончив говорить, Теодор склонил голову перед императором. Когда тот открыл рот, желая что-то сказать, он его проигнорировал и потянул за поводья, отправляя лошадь в галоп.

— Мы здесь.

Э-это было страшно. Как только лошадь остановилась, мое тело затряслось. Эта поездка совсем отличалась от предыдущей. Тогда это было легкой прогулкой, а сейчас это была настоящая верховая езда.

После короткого молчания я снова услышала голос:

— Я сказал, мы приехали.

Над моей головой звучал спокойный... Нет, слегка удивленный голос Теодора. Я знаю, что мы приехали, знаю! Но, но...

— А-а что я могу поделать, если мои руки не двигаются?!

Обе мои руки, крепко обвитые вокруг талии Теодора, никак не хотели разжиматься. Лошадь определенно остановилась, но мне было так страшно, что я не могла его отпустить. Слегка наигранно, я уставилась на Теодора слезливыми глазами. Заметив мой взгляд, он слегка отвернул голову, но послушно сидел, пока я не успокоилась.

— Если тебя так напугала всего лишь поездка на лошади, почему ты не боишься меня? Я ведь могу убить тебя одной каплей своей крови.

— Но ты же не убьешь меня!

Теодор дернулся.

«Если я сделаю хоть одно неправильное движение, лошадь может меня скинуть и убить! Я же не могу с ней разговаривать и просить ее о чем-то!»

Не расцепляя рук с талии Теодора, я зарылась лицом в его крепкую грудь и глубоко вдохнула. Его мышцы, должно быть, напряглись, поскольку я ощутила, как его тело стало жестче. Я могла слышать громкое биение его сердца, размеренные удары которого помогли мне успокоиться.

— Но...

— Хм?

— Это правда нормально, что мы вот так уехали?

— Какая может быть проблема в том, что я возвращаюсь в свое поместье, когда хочу?

— Нет, я имею в виду то, как ты проигнорировал его величество.

Теодор равнодушно ответил:

— Все в порядке. Поскольку я точно понадоблюсь ему в сражении, выбрасывать меня слишком невыгодно. Даже если ему это не нравится, он не может просто взять и убить меня.

Как он мог говорить это так спокойно?

— Тебе стало лучше? — спросил Теодор, чувствуя, как мое дыхание стало спокойнее.

Я медленно кивнула и отцепила руки от его талии. Теодор на секунду замер, прежде чем с легкостью спрыгнул с лошади. Затем он протянул свои руки ко мне, и я с силой вцепилась в них своими трясущимися руками. Как бы сильно я его не сжимала, его сильные руки ни разу не дернулись. Я заметила, как на тыльной стороне его ладоней вздулись вены. Он, очевидно, напрягал руки, чтобы они не дрогнули, даже если я испугаюсь или дернусь.

— Спасибо.

Из-за этого я чувствовала себя спокойнее. Как только мои ноги коснулись земли, я смогла глубоко вдохнуть. И в тот момент, когда я повернулась к нему, чтобы снова поблагодарить...

— Фея?

Я услышала откуда-то детский голос. Он был таким слабым, что напоминал огонек свечи, который легко потухнет от малейшего ветерка.

— Я что-то услышала.

Я повернула голову в сторону входа в поместье, откуда раздался голос. Это была маленькая фигурка, выглядящая лет на пять или шесть, со спутанными серебристыми волосами, которые, казалось, никто не расчесывал. На теле ребенка была маленькая одежда, не подходившая худому телу, а на лице были знакомые красные глаза.

— Хм?

Там стоял ребенок, которого я никогда раньше не видела.

Одного взгляда было достаточно, чтобы сказать, что ребенок в ужасном состоянии.

«Кто это?»

Пока я смотрела на незнакомого ребенка, Теодор сделал шаг вперед и произнес имя:

— Айлетт?

— Ты знаешь этого ребенка?

Когда я обернулась на Теодора, то увидела его редкое изумленное лицо.

— Она — единственная выжившая из моих дальних родственников. Я слышал, она жила со своей матерью, поскольку не была прямым потомком. Насколько мне известно, семья Лапилеонов каждый месяц высылала приличную сумму на содержание ребенка. Я не видел ее с тех пор, когда она была совсем крохой...

Першати: «!»

Теодор не закончил говорить, и я не услышала конец предложения, поскольку ребенок, спотыкаясь, пошел к нам, а затем упал лицом на землю.

— Айлетт!

Мы оба рванули к девочке. Я быстро подняла слабого ребенка себе на руки и осмотрела, не ушиблась ли она. К счастью, ее лицо и голова не пострадали. Обнимая ее, я могла сказать, что она была слишком легкой и слабой, как будто приложи я чуть больше силы, она сломается.

— Ха...

Ее громкое дыхание было разгоряченным. Было очевидно, что ее состояние оставляло желать лучшего.

— Финнеас... Нам нужно показать ее Финнеасу!

Ее короткие выдохи не имели четкого ритма и были слабыми, как будто она вот-вот совсем перестанет дышать. Теодор, кивнув в ответ на мой крик, быстро забрался обратно на лошадь.

— Подожди здесь. Я поеду и привезу дядю.

Когда я кивнула, Теодор быстро пришпорил лошадь. Скорость, с которой он ехал теперь, разительно отличалась от того, как мы ехали с парада. Звук ударов копыт о землю быстро отдалялся. Оставшись одна, я обняла девочку поближе, чтобы ее тело не касалось земли.

«Это нехорошо».

Я вытащила платочек и отерла ее покрытое пылью лицо и израненные губы. Что должно было произойти с маленькой девочкой, чтобы она так искусала себе губы? Чтобы они покрылись синяками и корочкой?

«Семья высылала большую сумму на ее содержание?»

Я быстро осмотрела тело ребенка. Если это и было правдой, то это было очень странно. На Айлетт не было ни одной дорогой вещи. Одежда была не ее размера, а единственная туфелька, которая была на ее ноге, была очень изношенной. На внутренней стороне ее предплечий, выглядывающих из-под платья, были шрамы, как будто кожу в этом месте несколько раз резали. Хоть и нельзя было сказать, что именно произошло, было ясно, что положение дел было не лучшим.