Онлайн чтение книги Стальная тревога Full Metal Panic!
9 - 6 Огненный меч

Пилоты «Чодаров» были разочарованы тем, что на их долю не осталось противников. Ни одного бронеробота из отряда, подчинявшегося мистеру Сильверу, одному из функционеров организации.

На инструктаже перед началом операции им сообщили, что поместье охраняют три БР типа «Чодар», оснащенные лямбда драйверами. Помимо того, существовала возможность, что к ним подойдет подкрепление, состоящее из бронероботов следующей модификации, обладающих увеличенными боевыми возможностями и называющихся «Элигор».

Исходя из этого, нетрудно было догадаться, что целью атаки является одна из ячеек Амальгам, их собственной организации. Впрочем, будь эти машины хоть трижды союзниками, пилоты не собирались давать им спуску. Проветриться на необычном задании, выбивающемся из разряда уже приевшихся, безопасных и рутинных – что может быть лучше? Для них мало значили обвинения в каннибализме, пожирании своих товарищей. В конце концов, это и означает – быть наемником. Азарт непредсказуемой схватки с сильным противником, да еще и богатая награда – им разрешили разграбить поместье и забрать все, что попадется на глаза. Неудивительно, что никаких возражений с их стороны не последовало, а когда пилоты «Чодаров» приняли свой боевой наркотик, они и думать забыли о подобных моральных затруднениях. Единственное, что их теперь огорчало – это невозможность выплеснуть на кого-нибудь – все равно кого – запасенную для боя свирепую и дикую ярость, подстегиваемую осознанием непобедимости своих великолепных боевых машин.  

Оказавшиеся на свободе демоны жаждали схватки – они только что вырвались из запечатанного кувшина.

Постоянная охрана поместья себя никак не проявляла, серьезные противник – три «Элигора» – помаячили вдали и мгновенно отступили.

Как скучно, когда некого убить.

Боевое возбуждение, доведенное наркотиком до крайней степени, превратилось в свирепую жажду крови.

Над крышами поместья появился неопознанный вертолет. Не успел он атаковать и рассеять передовой пехотный отряд, как головной «Бегемот» сбил его одним залпом.

Но этого было недостаточно.

Неутоленный голод подталкивал в спину, застилал глаза кровавой пеленой.

Этого мало.

Дайте нам жертву. Нам нужно кого-нибудь убить. Нам не интересны отчаянно бегущие трусы, пусть противник пытается сопротивляться. Пусть доблестно отстреливается из бесполезной сорокамиллиметровой пушчонки, это – то,  что нужно. Мы хотим убивать, рвать на части – ломать титановые кости, распарывать полимерные мышцы, переламывать хребты и выдавливать электронные мозги!..

Внимание пилота привлек предупредительный звонок.

Поисковые средства «Чодара» обнаружили одиночный бронеробот на границе поместья. Он десантировался со сбитого вертолета.

Низкоуровневая телекамера ночного видения.

Судя по силуэту, это был бронеробот третьего поколения, по конструкции близкий к М9.

Ерунда.

Не более, чем бессильный М9. Не соперник для «Чодара».

Переключение в тепловизионный режим.

Стоп. Тепловая сигнатура припавшего на колено бронеробота не соответствовала параметрам «Гернсбека». По предварительной оценке, выходная мощность реактора этой машины должна составлять…

– Четыре тысячи восемьсот?!

Примерно 4800 киловатт.

В два раза выше, чем у стандартного бронеробота третьего поколения. Подобная мощность уже не давала возможности рассматривать этот БР, как наземный механизм – тяговооруженность приближала его к уровню реактивных истребителей или штурмовиков!

Поредевшая завеса дождя дала возможность рассмотреть белый бронеробот. Острые, угрожающие очертания, элементы конструкции, окрашенные в лихорадочно горящие огненные оттенки. Казалось, окружающий воздух дрожит, словно над извивающимися в грозном танце языками пламени.

По командной радиолинии раздался голос начальника отряда:

– Всем машинам. Атаковать десантировавшийся в районе вертолетодрома бронеробот. Использовать все необходимые средства. Немедленно атаковать вражеский БР…

Но прежде, чем пилоты успели ответить «так точно», вражеский бронеробот двинулся.

Повернув голову в их сторону, он упруго пригнулся, словно сворачиваясь пружиной. Одно это движение заставило амальгамовских пилотов почувствовать себя неудобно, как под пристальным, немигающим змеиным взглядом.

– …Повторяю, немедленно атаковать вражеский БР…

Взметнувшись в воздух подобно языку пламени, бронеробот прыгнул.

Первый же прыжок заставил Соске на мгновение потерять сознание. Чудовищная, не испытанная ранее перегрузка согнала всю кровь в его жилах к ногам, поле зрения сузилось, перед глазами почернело. Мертвой хваткой стиснув рукоятки, он перетерпел боль и головокружение.

С трудом придя в себя, он бросил взгляд на акселерометр и высотомер, выведенные над экраном. Перегрузка составила не менее 30 «же» – хуже, чем при интенсивном маневре реактивного истребителя. Человеческое тело несколько легче переносило мгновенные скачки гравитации – но было отнюдь не полезно для здоровья. В настоящий момент высота составляла восемьдесят метров. Вертолетодром, где он находился мгновение назад, провалился куда-то далеко вниз.

Что же это за бронеробот?

Откуда такая мощь?

Но времени поражаться у него не было. Земля быстро приближалась. Он напружинился, изготовившись к приземлению. Асфальт на дороге, окаймлявшей поместье, взорвался под ступоходами так, словно под землей сработала фугасная мина.

– Холера тебе в кишку, да что же это такое?! – прохрипел Соске, пытаясь восстановить дыхание после удара.

– Учебный запрос. Прошу объяснить значение словосочетания «холера тебе в кишку», – деловито проговорил механический голос Ала.

– С такой прыгучестью никакая амортизация не поможет…

– Шутка. Согласен с вами – действительно «холера тебе в кишку».

– Чтоб тебя!..

Соске скривился – Ал явно не собирался оставлять свои привычки, совсем не схожие с поведением обычного благовоспитанного искусственного интеллекта.

– Виноват. Вынужден доложить, что тщательных испытаний для оценки подвижности и прочих функций не проводилось.

– Почему это?

– В связи со стесненными условиями и повышенной секретностью, в которой собиралась данная машина. Мною было запрошено проведение полигонных испытаний маневренных характеристик, но мистер Хантер отклонил его. Он выразился следующим образом: «нет ни времени, ни места».

– Хантер? Гевин Хантер?

– Так точно.

Тот человек, начальник гонконгской резидентуры Разведывательного управления Митрила – Соске впервые услышал, что он имел отношение к этой машине. Получается, Разведывательное управление приложило руку к созданию ARX-8 «Лаэватейн».

Писк сигнального аларма.

Вражеский «Чодар» мчался прямо на него. В его манипуляторах было стандартное оружие – маузеровская 35-миллиметровая автоматическая пушка.

Соске с готовностью развернулся ему навстречу.

«Лаэватейн» легко скользнул влево, уходя с линии огня. Снаряды взрыли полотно дороги за его спиной, разбили в щепки хозяйственное здание.

– Так ты можешь включить эту штуку?

– Лямбда драйвер?

– Что же еще?!

– Это вопрос.

Соске даже запнулся посредине боевого маневра, «Лаэватейн» на мгновение замер с довольно-таки глуповатым видом. Противник снова атаковал, и ему пришлось торопливо кинуться в сторону.

– Сдурел?! Что значит: «это вопрос»?

– Никак нет. Устройство еще ни разу не приводилось в действие. Не имею возможности с определенностью утверждать…

Бронебойный снаряд поцарапал внешнюю поверхность бедра. В броню плечевого сустава попало покрепче – хотя болванка и срикошетила, бронеробот дернулся и качнулся назад.

– Приближается противник.

«Чодар», был уже совсем рядом – он выхватил мономолекулярный резак и занес его над головой. Времени выбирать подходящее оружие из незнакомой боевой комплектации не оставалось.

– Неважно, включай!!!

– Слушаюсь.

Вспыхнувшие призрачным светом силовые поля столкнулись, остановив прыжок вражеского бронеробота. Атмосфера яростно исказилась, пронзительно взвыл сжатый энергетическими полями воздух, мгновенно сжатый и вытесненный концентрическим белым кольцом ударной волны. Осколки мостовой, попавшей в фокус столкновения, брызнули в стороны, словно шрапнель.

Манипулятор «Лаэватейна» перехватил и сжал кисть «Чодара», остановив мономолекулярный резак.

Действует.

Соске уже не требовались подтверждения по показаниям приборов – он ощущал течение энергетических потоков каждой клеточкой тела. Мощный напор фронта силового поля врага, упругое сопротивление собственного щита. Нет, он не будет просто защищаться.

Теперь – контратака. Со всей силой, которая только есть…

«Лаэватейн» с презрительной легкостью вырвал резак, переломав пальцы противника. Бронероботы сошлись вплотную, как борцы – глаза в глаза. «Чодар» отдернул голову назад – в его движениях читался страх.

Соске мгновенно прокрутил управляющее колесико контроллера, и кисть правого манипулятора сложилась в кулак.

Слегка сгорбившись и напружинив могучие плечи, «Лаэватейн» опустил его на уровень пояса, и, перенеся вес с правого ступохода на левый, нанес удар в живот «Чодара». Вспышка и искры. Легко пробив силовое поле, стальная кувалда проломила и вмяла защитные бронепластины, уйдя в брюшную полость. Нащупав реакторный блок, Соске вырвал его с мясом. За ним, словно внутренности, потянулись многочисленные кабели. Сжимая в манипуляторе брызжущую искрами ядерную установку, «Лаэватейн» мощно ударил обездвиженного противника коленом в бок.

Позвоночник не выдержал, переломившись в пояснице и выбросив обломки титановых скелетных ферм, струи жидкости из амортизаторов и ворох мелких механических потрохов. Пламя мгновенно вспыхнувшего пожара отразилось в линзах оптических камер «Лаэватейна», замершего над поверженным врагом.

Первая боевая единица уничтожена.

Голыми руками.

– Запуск прошел успешно. Получены несколько неожиданные результаты.

– Лучше бы нервы мои поберег!..

– Подключаю дополнительный охладительный контур.

Из люка, открывшегося на затылке головы «Лаэватейна», выпрыгнул и развернулся по ветру, точно знамя, пучок радиаторных волокон. Он несколько напоминал теплоотводный конский хвост «Чодара», но был объемнее и пышнее, словно фонтан перегретого пара, вырывающийся из-под стопорного клапана.

В дрожащем мареве, окутывающем длинные «волосы», плыли и кружились частицы призрачного белого света. «Лаэватейн», окруженный загадочным заревом,  припал к земле, ища новую жертву.

Оптическая система распознавания образов вывела на экраны изображения двух оставшихся «Чодаров», которые заходили с флангов.

– Оружие?

– Полный набор. Для начала предлагаю следующее.

На панели управления огневыми системами на схематичном изображении бронеробота подсветились голубым обе секции коленных суставов. Рядом возникли надписи: GRAW-4/MMC. Два длинных мономолекулярных резака – усовершенствованные версии старого GRAW-2, который использовали М9.

– Годится.

– Вас понял.

На массивных, кажущихся даже слегка переразвитыми коленных суставах бронеробота раскрылись оружейные захваты, и там блеснули сложенные клинки. Манипуляторы «Лаэватейна» синхронно стиснули рукояти. Взмах – точно громадными орлиными крыльями, заставивший пригнуться траву – и он принял боевую стойку. Лезвия резаков GRAW-4 коротко и опасно взвыли, переходя в боевой режим.

– Приближается М3. Десять часов, дистанция один.

«Чодар», которому тактическая система управления присвоила условное обозначение М3, стремительно атаковал, занеся громадный резак двумя манипуляторами. Второй умело зашел справа, готовясь одновременно нанести удар отвлекшемуся на первую машину противнику.

– М2 беру на себя.

– Что?

– За дело, сержант.

На слова снова не оставалось времени.

Соске поймал клинок первого «Чодара» своими скрещенными лезвиями. Режущие силовые поля лямбда драйверов столкнулись, разорвав сумерки плазменными сполохами.

Второй бронеробот – М2 – оказался практически за спиной. Оба манипулятора «Лаэватейна» были заняты, но по бокам под ними, там, где у М9 располагались кронштейны вооружения, внезапно выдвинулась вторая пара более тонких и коротких «рук».

Спрятанная пара манипуляторов?..

Естественно, в теории пилот бронеробота не мог управлять с помощью контроллеров дополнительными конечностями. Но они действовали ничуть не менее ловко и быстро, словно за спиной Соске в кокпите появился пилот-напарник. Навстречу не ожидающему подвоха «Чодару» полетела выхваченная с поясного крепления ручная граната.

Взрыв. Ритм движений противника нарушился, и бронеробот притормозил, упустив выгодный момент. В этот момент Соске уже был готов провести контратаку – зажав клинок первого «Чодара» своими, он восстановил равновесие и провел быстрый боковой удар правым ступоходом, целясь в бедро.

Нет, это был не просто удар. Энергетический выброс «Лаэватейна» оказался столь мощным, что ступоход противника переломился, как спичка. «Чодар» провернулся колесом, врезался головой в мостовую, рассыпая искры, и отлетел, снеся пару припаркованных поодаль электрокаров для игры в гольф. 

Не медля ни секунды, Соске развернул машину лицом к врагу, атаковавшему с тыла. Отброшенный взрывной волной гранаты, тот помотал головой и снова кинулся вперед, торопливо стреляя. Соске не сделал ни одного лишнего движения. Сконцентрированный взгляд, точно в дуло автоматической пушки – и снаряды разбились в воздухе перед лицевым щитком, не заставив его даже моргнуть глазом.

Взмах справа – и тут же слева.

Крестообразно рассеченный «Чодар» рухнул навзничь, пока отрубленные куски манипуляторов еще вращались в воздухе. 

Два противника уничтожены.

Бронеробот, который получил удар ступоходом, слабо завозился на боковом экране. Он попытался подняться. Сражаться? Нет, скорее – бежать.

– Прошу.

Одновременно с репликой Ала, левый дополнительный манипулятор снял закрепленный у локтя противотанковый кинжал и подбросил его так, что рукоять оказалась перед грудью. В этом движении, безупречно точно рассчитанном по времени, словно в зеркале, отразилось то, насколько искусственный интеллект знал привычки своего пилота.

– Хм.

Слегка фыркнув, Соске поймал кинжал за рукоятку и резко швырнул в последний «Чодар». Силовое поле противника попыталось остановить его, но сдалось перед напором энергетического выброса «Лаэватейна».

Прямое попадание в середину торса. За ударом металла по металлу немедленно последовал грохот разрыва, и огненный клинок пронзил «Чодар» насквозь.

Три вражеские единицы уничтожены.

Бронеробот развернулся в сторону побережья, и светящийся конский хвост радиатора, расположенного на затылке, прочертил дугу, рассыпая искры неземного света.

– Что это было?

– Дополнительные манипуляторы. Подача боеприпасов, смена магазинов – предлагаю вам использовать предоставляющиеся возможности. Готов контролировать их на пользу общему делу.

– Четыре руки. Какой-то Шива многорукий получается…

– Мне нравится. Если вам не позволяет религия, сержант, можете их игнорировать.

Разговор слегка разрядил обстановку – но основные силы врага – три «Бегемота» – еще только выходили на берег. Первый из стальных титанов только что вышел на пляж и теперь уперся в «Лаэватейн» кровавыми зраками оптических сенсоров.

Судьба улыбнулась Лемону и его соратникам – транспортно-десантный вертолет оказался очень прочным. Конструкция машины, которая уже почти тридцать лет участвовала в реальных боях, многократно совершенствовалась и усиливалась, и корпус выдержал падение, а главное, система пожаротушения смогла задушить начинающийся пожар.

– Ага, что я говорил?! Так запросто мы не сдохнем! – донесся из помятого транспортного отсека  крик Кортни.

– Господи Иисусе! – высокий голос Лемона тоже с легкостью перекрыл стрельбу и грохот взрывов в отдалении. – Тут повсюду амальгамовцы! Нас все равно перебьют – лучше бы нам сразу накрыться, вместе с вертолетом!!!

Жалобы Лемона были небеспочвенны, но ситуация могла бы сложиться куда как хуже. При жесткой аварийной посадке экипаж вертолета и пассажиры каким-то чудом мало пострадали – все обошлось сотрясениями и ушибами. Тем не менее, МН-53 лежал на боку среди ухоженных парковых деревьев, а по обшивке уже начинали пощелкивать вражеские пули – очухавшиеся амальгамовские пехотинцы перебегали поодаль, накапливаясь за банкетами пышных кустов, и огонь усиливался с каждой минутой. Митриловцам ничего не оставалось делать, как, прячась за китообразной тушей, отчаянно отстреливаться, а боеприпасы начали истощаться с пугающей скоростью. Увы, пара шестиствольных «Миниганов», так хорошо себя показавших при завязке боя, осталась совершенно бесполезной – бортовая сеть обесточилась, и электромоторы больше не могли вращать блоки стволов. Громадные патронные ящики, набитые лентами с винтовочными патронами, тоже ничем не могли помочь, ведь личное стрелковое оружие Лемона и его товарищей было рассчитано на малокалиберные или пистолетные патроны.

Впрочем, это беспокоило не всех.

– Хрен вам по всей морде!!! Огонь! Вспомним Кхесан[1] – там было еще хуже! Огонь, сукины дети! Джеронимо!!! – вопил Кортни, с упоением поливая противника из пистолета-пулемета.

– Кхесан? Поганое было место, – мрачно прокомментировал Сеалс, поддерживая его огнем из автоматического карабина. Потом он все же выразил свое неудовольствие: – Слушай, старый дурак, как так вышло, что я, солидный капитан первого ранга, всего-навсего доставляя посылочку по твоей просьбе, навернулся в какую-то Богом забытую мексиканскую глухомань и перестреливаюсь с герильерами, словно первоклассник?!

За его спиной, высунув руку с пистолетом-пулеметом поверх покореженной приборной доски, отстреливалась никому не знакомая стройная азиатка, вообще непонятно откуда появившаяся. Несмотря на то, что она назвала свое имя – «Тень» – Лемон с товарищами до сих пор не понимали, кто она, откуда и на чьей стороне.

Женщина появилась буквально через несколько минут после того, как Соске по радио сообщил о том, что наблюдает атаку американского спецподразделения. На окраине заброшенной деревушки, где приземлился в ожидании вертолет, появился запыленный грузовик с громадным трейлером. Ничуть не смущаясь направленными на нее дулами автоматов настороженных караульных, эта женщина – «Тень» – вышла из кабины и направилась к ним по яркой полосе света от фар, подняв пустые руки.

«Сагара Соске здесь? Я привезла кое-что для него».

Это выглядело слишком глупо для ловушки, и потом, она действительно прекрасно знала, кто такой Соске. Озадаченный Лемон заглянул в контейнер и обнаружил там БР. Бронеробот третьего поколения, никогда ранее не виданной модели.

Женщина сказала очень просто: «верить или не верить – дело ваше. Если вы идете, возьмите его с собой». На вопрос же о том, откуда она знала, что найдет их здесь, ответ был еще проще: «Понятия не имею. Меня направлял Ал».

Как бы Лемон ни был озадачен, причин для отказа, естественно, не было – в любом случае, если бы противник узнал о готовящейся атаке, то не стал бы посылать им такой подарок. Поэтому они бронеробот погрузили в грузовой отсек, забрали саму «Тень» и стартовали, направляясь в сторону поместья.

– Ангелы небесные, откуда же тут эти чудовища?! – со слезами вопрошал Лемон безучастные небеса, выглядывая в сторону побережья из-за ненадежного дюралюминиевого укрытия. – Нам конец! Мы все здесь подохнем, вот увидите!!!

– Не ной, салага! – подбадривал его полковник Кортни, меняя магазин. – Разуй глаза. Наш Сагара – он уже ухайдокал тройку БР.

– А ведь и верно… ничего себе!

Корпус вертолета качнула взрывная волна – в нескольких сотнях метров от них в саду загорелся последний из «Чодаров», пораженный противотанковым кинжалом. Пламя подсветило кровавым светом силуэт бронеробота, возвышавшегося над поверженным врагом. Это был «Лаэватейн».

– Парень и раньше не походил на ягненка, но я и не думал, что он окажется таким ковбоем. Накатывает мерзавцам со всей дури и ловко прыгает. Он что, в самом деле первый раз сидит в этой жестянке? Выглядит так, словно БР для него свой в доску.

– Так и есть. Для Сагары он – словно старый друг, – вмешалась «Тень», прячась от барабанящих по обшивке пуль.

– Но сможет ли он справиться с «Бегемотом»?..

Фюзеляж уже качнулся от тяжелых шагов первого из гигантов, хотя до него было довольно далеко. Возвышаясь над деревьями и развалинами, подобно стальной башне, «Бегемот» величественно развернулся в сторону «Лаэветейна» и озарился фейерверком ослепительных вспышек. Он задействовал все бортовое вооружение – ракетные установки в плечевых суставах, крупнокалиберное орудие в манипуляторах, головные пушки, трассирующие снаряды, неуправляемые ракеты систем залпового огня, противотанковые ракеты – на одинокий вражеский бронеробот обрушился настоящий огненный ливень.

Действительно, при обстреле с такой небольшой дистанции у него не было возможности выполнить маневр уклонения. Прикрывшийся энергетическим полем «Лаэватейн», едва различимый за кипящими пламенем пузырями разрывов, постепенно пятился, не в силах устоять на месте. В итоге он упал на колени, словно под невыносимой тяжестью. Воспользовавшись моментом, «Бегемот» с невероятной для его размеров скоростью шагнул вперед, ломая деревья, и занес громадную ступню правого ступохода над противником-маломерком, намереваясь его растоптать – элементарно и без лишних затей.

В лица оцепеневших наблюдателей ударила звуковая волна и заряд поднятого песка – великан издал торжествующий, раскатистый, умопомрачительный рев.

Обреченный превратиться в лепешку «Лаэватейн» выглядел как ребенок, застигнутый сокрушительным цунами.

– Ужас!..

 Голос Лемона сорвался, Кортни тоже нахмурился и непроизвольно задержал дыхание, и лишь «Тень» отреагировала по-другому. Ее удлиненные глаза расширились, и она воскликнула радостно и уверенно, без малейшего беспокойства:

– Нет! Смотрите внимательно!

Из-под стальной подошвы «Бегемота», которая, как казалось со сторон, практически опустилась на грунт, брызнули белые перья света, словно пар из перегретого радиатора. Странно подсвеченный, пронизанный мятущимися вспышками воздух исказился и задрожал.

– Это?..

– «Росс и Хэмблтон» PRX-3000. Экспериментальный реактор с чрезвычайно высокой отдачей. Энерговооруженность далеко превосходит любой иной наземный механизм. И если ему удастся транслировать эту мощь в контур лямбда драйвера…

Корпус «Бегемота» внезапно дрогнул. Ступня медленно начала подниматься обратно, и под ней стала видна фигурка крошечного по сравнению с этим Голиафом белого бронеробота.

– Как – так?..

«Лаэватейн» не был раздавлен. Напротив, упершись обоими манипуляторами в подошву ступохода, она с чудовищным напряжением поднимал ее выше и выше, пересиливая невероятную нагрузку. Вокруг конечностей и торса бронеробота струились, перевивая его точно лентами, потоки красноватых огоньков.

В кокпите стояла настоящая какофония: на разные голоса выли, звенели и трещали бесчисленные тревожные алармы. Указатель выходной мощности реактора, дрожа, уперся в верхний конец шкалы, система охлаждения шипела, брызгая паром, едва справляясь с перегревом. Электрическая мускулатура бронеробота работала на пределе, искрясь вспышками микропробоев и наведенными токами, стекающими по корпусу, точно холодные огни святого Эльма. Широко расставленные ступоходы ушли по колено в грунт, силовой скелет стонал и скрипел под невероятной нагрузкой.

– Ориентировочный уровень нагрузки составляет 1500 тонн, – невозмутимо доложил Ал. – Нагрузка в тридцать раз превосходит вес основного боевого танка. Весовой лимит прочности конструкции многократно превышен. Сержант, рекомендую немедленно оставить машину и эвакуироваться. 

 – Заткнись!.. – прохрипел Соске, невероятным напряжением воли превозмогая боль. До хруста стиснув зубы, он нес эту умопомрачительную тяжесть на своих плечах, словно Атлант, – перегруженное силовое поле, созданное лямбда драйвером, вызывало мощный откат в нервной системе пилота.

– Если бы я мог… давно бы сбежал…

Задержав рвущееся дыхание, Соске страшным усилием напряг все мускулы – брюшной пресс закаменел, как у поддерживающего портик каменного титана. Энергетическое поле, окутавшее «Лаэватейн», внезапно вспыхнуло цветом каленой стали. Вертикальный силовой выброс, словно вспышка под зеркалом поршня в цилиндре, толкнул ступоход «Бегемота» вверх. Землю потряс громовой удар, перешедший в металлический хруст и протяжный стон. Шарнир правого коленного сустава стального гиганта не выдержал и рассыпался. «Бегемот» потерял равновесие и величественно, словно телебашня, опрокинулся навзничь.

– Прикончим его!

– Так точно.

Обнажив мономолекулярные резаки, зафиксированные в коленных секциях, «Лаэватейн» прыгнул. Точно нацеленная короткая парабола завершилась на груди поверженного титана, а оба клинка вошли в щель между нижней кромкой головы, напоминающей шлем-салад, и броней торса. Облитые светом атакующего энергетического поля клинки, с презрительной легкостью преодолев ослабевшее сопротивление защитного силового щита, полосовали и вспарывали бронелисты, точно мягкую жесть консервной банки. Вскрытая снизу броня открыла доступ к уязвимым механизмам и шарнирам короткой шеи.

Два удара, три удара – брызнули искры от перерезанных электрических кабелей, мутным потоком хлынуло масло из гидравлики. Последний удар – и резак снизу пронзил пилотский кокпит, поставив точку и оборвав судорожные конвульсии громадного тела «Бегемота».

– Четвертый бронеробот противника уничтожен, – сообщил дотошный Ал.

Два оставшихся «Бегемота» располагались в направлении побережья. Один находился всего в нескольких сотнях метров, смутный силуэт второго возвышался башней поодаль – до него было не менее двух-трех километров.

Ближний «Бегемот» открыл огонь из головных автоматических пушек и дал ракетный залп. «Лаэватейн» быстро спрыгнул на грунт, укрывшись за броней поверженного противника. Над его головой небо расчертили трассы рикошетов 30-миллиметровых снарядов, потом стальной остов дрогнул от попаданий противотанковых  и неуправляемых ракет. Внутри него что-то гулко взорвалось, сквозь щели в броне вышибло фонтаны стремительного порохового пламени – надо полагать, сдетонировал боезапас. Несколько перелетов дали близкие разрывы, забросав бронеробот землей и тлеющими обломками.

– Хватит с меня таких рукопашных забав! – отдышавшись, заявил Соске. – Другое оружие есть?

– Безусловно. Прошу.

На спине силуэта бронеробота, изображенного на оружейной панели, заморгало схематическое изображение артустановки.

– Штурмовая пушка. …165 миллиметров?!

Удивление, звучавшее в голосе Соске, было вполне оправданным. Невозможно было представить себе орудие для бронеробота калибром в 165 миллиметров. Калибр стандартных автоматических пушек, используемых ими, не превышал сорока миллиметров. Любимое помповое орудие Соске, «Боксер» было 57-ми миллиметровым, а самая мощная пушка на вооружении Митрила – гладкоствольное снайперское орудие, которым так ловко владел Курц – трехдюймовой, и имела калибр 76 миллиметров. Увы, по этому параметру бронероботы не могли сравниться с основными танками, вооруженными 120-ти миллиметровыми длинноствольными орудиями. Но масса танков, как правило, превышала 50 тонн, в сравнении с воробьиным весом 10-титонных бронероботов.

– Погоди, это ведь саперная пушка, так?..

Действительно, это орудие, появившееся впервые на английских саперных танках «Центурион» AVRE еще в пятидесятых годах, предназначалось для разрушения зданий и фортификационных сооружений с ближней дистанции в городских боях и имело малую начальную скорость и крутую траекторию. Неужели кому-то пришло в голову использовать его в маневренном бою бронероботов?

– Наш главный калибр. Энергия отдачи очень велика, прошу вас соблюдать осторожность, сержант. Усилие можно парировать только с помощью лямбда драйвера.    

Вспомогательный манипулятор услужливо выдвинул короткоствольную гаубицу, смонтированную на спинном кронштейне, в позицию для стрельбы: тело орудия расположилось под правым манипулятором. Массивный казенник, мощные противооткатные устройства, горшкообразное дуло – древняя артсистема выглядела весьма солидно.

Оставалось проверить самое главное. Эта «Толстая Берта»…

– …Сможет она выстрелить? – пробормотал Соске, быстро проверяя боеготовность штурмовой гаубицы.

– Утверждать не могу. Испытаний не проводилось.

– Теперь уже ничего не поделаешь. Придется мне попробовать.

– Так точно.

– Ну, тогда держись.

С орудием наизготовку, «Лаэватейн» прыгнул, пружиной взвившись в воздух над горящими останками первого «Бегемота».

Второй титан немедленно разразился новым залпом. От пунктирных трассеров и факелов стартующих ракет зарябило в глазах. Энергетическое поле лямбда драйвера отразило удары наиболее точно нацеленных снарядов.

 – Врешь, не возьмешь!..

Удар приземления и немедленно – новый прыжок. Вращение в воздухе. Приближающиеся противотанковые ракеты. Головные шестиствольные пулеметы – на максимальную скорострельность. Перехват. Раскинуть манипуляторы и ступоходы, толчок силовым полем – торможение и изменение траектории. Крутая парабола. Уход от огня. Дистанция до противника – двести метров.

Нужно атаковать с минимальной дистанции.

Он прыгнул в третий план, невысоко над землей. Жестокое сотрясение и перегрузка. Оттолкнувшись от коленного сустава «Бегемота», бронеробот кубарем пролетел между колоннообразных ступоходов. Тогда, во время сражения на рассвете в Ариаке, он выстрелил снизу вверх в щель промежности, туда, где сочленялись ступоходы…

– Не успел!..

Завершив кувырок вперед, «Лаэватейн» глубоко взрыл песок пляжа ступоходами и взвился вверх, как кузнечик. На мгновение он завис в воздухе за спиной «Бегемота», целясь в затылок стальному титану.

Вражеский пилот продемонстрировал завидную оперативность и гибкость: ударное силовое поле «Бегемота» взвыло, врезавшись в «Лаэватейн» остро сфокусированным тараном. Казалось – в следующий миг дерзкий карлик разлетится на куски. Однако…

Концентрация. Силовое поле «Лаэватейна» встретило и разбило вражескую атаку, как корабельный форштевень разбивает штормовую волну. Штурмовое орудие уставилось широким жерлом в затылок головы-шлема, Соске яростно вжал спусковую кнопку.

 По глазам ударила ослепительная вспышка. Фугасный снаряд, усиленный энергетическим полем, пробил многослойную броню и разорвался глубоко внутри головы «Бегемота». Чудовищная отдача 165-тимиллиметровой пушки швырнула «Лаэватейн» назад.

Потеряв равновесие, бронеробот покатился по покатой стальной спине великана и приземлился, точно кот на лапы, на песок пляжа сорока метрами ниже. Как раз в тот момент, когда Ал отрапортовал:

– Задача выполнена успешно.

– Ты уверен?..

– Абсолютно.

«Бегемот», извергая из пробитого шлема облака черного дыма, качнулся и медленно повалился вперед. Утратив поддержку энергетического поля второго контура лямбда драйвера, его силовая конструкция начала разваливаться уже в падении. Громовой рев гибнущего титана, казалось, заставит расколоться небеса. Земля содрогнулась, и по пляжу прокатилась штормовая волна из поднятого песка и жирного дыма.

Пятый. 

 – Вот это отдача, – пробормотал Соске, перезаряжая штурмовую гаубицу.

– Так точно, она превзошла все ожидания. Смею заметить, причиной стал неконвенционный и рискованный способ атаки.

– Я не сторонник деликатных решений, пора бы запомнить. Сколько лет мы уже с тобой вместе?

– Один год два месяца. Не слишком продолжительный срок.

– Да? А ведь и верно.

Хмыкнув, Соске повернулся в сторону последнего оставшегося «Бегемота». Он возвышался, точно окутанная туманом башня, в мелких литоральных водах километрах в трех от пляжа перед фасадом полуразрушенного поместья, где стоял на коленях «Лаэватейн». Все выглядело так, будто великан начисто утратил интерес к сражению. Дав залп с целью устрашить противника, «Бегемот» торопливо зашагал прочь.

– Майк-6 отступает, очевидно, намеревается выйти из боя. Осуществляем преследование?

– Попробуем. Но он далеко, и как ты собираешься его догонять? Вплавь?

Штурмовое оружие, подобное другому оружейному фавориту Соске – помповому орудию «Боксер» – прекрасно показало себя в ближнем бою, на дистанции нескольких десятков метров. Но его короткий ствол и низкая начальная скорость снаряда не позволяли рассчитывать на сколько-нибудь удовлетворительную точность при стрельбе на расстояние, на которое уже удалился «Бегемот».

– Возможность существует.

– Что ты имеешь в виду?

– Привожу в действие манипулятор D.

 На панели вооружения опять что-то моргнуло. Вспомогательный манипулятор снял с кронштейна на спине и подал вперед последнее устройство – длинный, лоснящийся смазкой орудийный ствол. Дополнительная насадка плотно села на куцый ствол штурмовой пушки, с металлическим многоходовым клацаньем защелкнулись замки-фиксаторы. Разом удлинившаяся вдвое артсистема теперь напоминала длинноствольную танковую пушку.

– Переход  к варианту комплектации «гаубица-пушка» завершен. Форсированная баллистика дает возможность стрельбы на дистанцию до 20 километров при соответствующем угле возвышения.

Длинноствольная гаубица в манипуляторах бронеробота? Плевок в лицо здравому смыслу – как решил Соске.

 Впрочем, начать следовало с того, что здравому смыслу противоречил весь этот бронеробот в целом. Пока функционирует лямбда драйвер, он легко и непринужденно игнорирует все законы внутренней и внешней баллистики, нейтрализует чудовищную отдачу и заставляет обычный фугасный снаряд пробивать невероятно толстую и прочную броневую преграду. Гаубицы с крутыми траекториями никогда не оптимизировались для стрельбы по подвижным бронированным объектам, но, получается, сейчас этим можно пренебречь? Хм, в таком случае, разве это орудие-переросток – не идеальное оружие для «Лаэватейна»?

– Так и быть. Попробуем, – ответил Соске, все еще не до конца уверенный в осуществимости этого плана.

– Так и думал, что вы согласитесь, сержант.

– Лучше помолчи.

Поудобнее устроившись на коленях, Соске переключил систему управления огнем в режим снайперской стрельбы на большие дистанции. Увеличение оптического канала – на максимум. В зеленоватом свете режима низкоуровневого ночного видения в прицеле возникла спина «Бегемота». Она раскачивалась и прыгала – великан отступал на максимальной скорости. Если точнее – улепетывал без памяти.

 На дисплей высыпали исходные данные для баллистического вычислителя. Температура и влажность воздуха, скорость ветра, температура орудийного ствола и порохового заряда – и еще куча цифири. Способности Соске к точной дальней стрельбы всегда находились на вполне заурядном среднем уровне. Ему не дано было повторить баллистические чудеса, которые вытворял Курц. Не имея баллистических таблиц и данных практических испытаний, ни разу не проводя пристрелки из этого орудия, Ал тоже ничем не мог помочь. Единственное, на что они могли полагаться – интуиция пилота.

Лазерный дальномер четко выдавал дистанцию, но для определения возвышения и упреждения оставалась только грубая прицельная шкала и перекрестье нитей. Перекрестье проползло по бронированным плечам, поднялось выше. Пискнул сигнальный зуммер и вмешался Ал:

– Захват цели. Разрешите открыть огонь?

– Погоди… – пробормотал Соске, доворачивая манипулятор на какие-то доли градуса. Еще чуть-чуть. Да, совсем немного…

Огонь.

Удар отдачи оказался страшным – намного сильнее, чем раньше. Огненный пузырь дульных газов, размером не меньше бронеробота, осветил на мгновение развалины, блеснув кровавыми отражениями в осколках битых оконных стекол. Песок разметало по сторонам, образовав коническую канавку, уходящую в сторону моря. Несмотря на то, что Соске пытался упираться кончиками башмаков ступоходов, точно сошниками, бронеробот швырнуло назад, да так, что он неуклюже приземлился на задницу и проехал несколько метров, бороздя пляж. Это выглядело как ударная волна от близкого разрыва двухсотпятидесятикилограммовой авиабомбы.

Результат действия лямбда драйвера, а не просто порохового заряда.

Фугасный снаряд, вырвавшийся из ствола с невероятно высокой для такого орудия начальной скоростью и уносящий в себе сгусток материализованной силы воли и боевого духа Соске, прочертил безупречную настильную траекторию, не вышедшую за пределы прямого выстрела, и точно поразил середину затылка шлемовидной головы отступающего «Бегемота». В том же самом месте, что и предыдущий.

Когда изображение камеры стабилизировалось, стало видно, что голову просто снесло, разбросав горящие и искрящиеся детонирующим боезапасом автоматических пушек обломки по сторонам. Обезглавленный гигант еще продолжал двигаться, но его движения нарушились, стали неуверенными и хаотичными.

Через десяток секунд докатился звук взрыва.

«Бегемот» запнулся, медленно и беззвучно падая вперед. Протяжное эхо, тоже пришедшее с задержкой, прозвучало похоронным колоколом по медленно скрывшемуся в облаках пара и кипящих бурунах стальному титану.

Шестой бронеробот противника уничтожен.

Переведя дыхание, Соске спросил:

– Ал?

– Слушаю вас, сержант.

– Сколько же минут?

– Пять минут пятьдесят две секунды.

Повисло неловкое молчание. Потом Ал осторожно продолжил:

– Как бы вы ни упрямились, в схватке с такими противниками три минуты представляются недостижимым сроком.

– Кто бы говорил. Четыре минуты двенадцать секунд – ты тоже попал пальцем в небо.

– Для человека у вас чрезмерно хорошая память, сержант. Вы относитесь к категории злопамятных?

– И где ты только научился так огрызаться?

– Будучи брошенным, к великому прискорбию, своим пилотом на протяжении многих месяцев, я использовал имеющиеся возможности для сканирования Интернета и широковещательных каналов.

– С тобой все ясно. Хорошему там не научат. Небось, по порносайтам лазил?

– Если пожелаете, могу использовать неофициальный стиль речи. Тезаурус бедных латиноамериканцев вас устроит?

– Выдумал тоже. Не вздумай.

Кошмар. Тягаться с этим демагогом-острословом – нелегкая задача. Как всегда.

Потихоньку вздохнув, Соске произнес слегка недовольным голосом.

– Но, все же… я рад, что ты уцелел.

Он сказал это совершенно искренне.

Как бы странно это ни выглядело, диалог с искусственным интеллектом, осуществляющим вспомогательные функции управления боевой машиной, оставлял в нем ощущение того, что он говорит со старым другом. Товарищем по оружию. Это чувство, так же как и странности, которые выделяли Ала из ряда стандартных совокупностей программ, заложенных в компьютеры митриловских М9, – они проявились в нем незадолго до той памятной битвы в Гонконге – теперь, при новой встрече, они были заметны намного сильнее.

Соске и сам не до конца понимал, что имел в виду, но Ал без промедления ответил:

– Взаимно, сержант. Говорю от всей души. 

– Хмм.

Механизм, боевой автомат говорит «от всей души». Куда катится мир?

Впрочем, Соске почему-то уже давно не чувствовал отчуждения и неприязни к этому нечеловеческому голосу.

Подняв бронеробот, он переключился в режим активной локации окрестностей. Как там Курц и остальные? Кроме того, нужно скорее выручать Лемона и его команду. Впрочем, разобраться с оставшимися вражескими пехотинцами на «Лаэватейне» не составит сложностей.

Но о том, чтобы догнать Канаме, уже не могло быть и речи.

 Сидя в вибрирующей кабине вертолета, торопливо уходящего прочь, Канаме осторожно и незаметно осматривалась.

Боевики из личной армии Леонарда, здоровенные мужчины в камуфляжных комбинезонах, к этому времени уже несколько расслабились. Некоторые с волнением на лицах следили за тем, как оказывают медицинскую помощь раненому господину, кто-то поглядывал в иллюминаторы. Изможденная и вымазанная кровью Канаме, тихо сидевшая в углу, не привлекала их внимания.

Ее сосед по скамейке привстал, просунувшись вперед, в кабину, и заговорил о чем-то. Несмотря на то, что она не понимала испанского, было ясно, что речь идет о состоянии Леонарда. 

Если попытаться… – то сейчас.

Едва Канаме поняла это, в ее голове закружился хоровод испуганных мыслей.

Достаточно ли отвлекся боевик?

Пойдет ли все, как задумано?

Несмотря на то, что Калинин тоже на борту вертолета?

А еще  – о нем.

Бедный Леонард, он, наверное, сейчас на грани жизни и смерти, и все из-за нее…

Какая глупость!

Она потрясла головой.

Разве она уже не убедилась в этом? Обычное сочувствие может стать смертельным – давно пора бы понять.

Прикрыв глаза, чтобы не выдать себя лихорадочным блеском, и закусив губу, она покосилась вбок. Прямо перед ее лицом на боку стоящего боевика из потертой кобуры торчала рукоятка автоматического пистолета.

Раскрыв глаза, Канаме набрала в грудь побольше воздуха.

Пора.

Вскочив, она вытянула руку и выхватила пистолет из кобуры, судорожно стиснув рубчатую рукоять. Боевик отреагировал быстро – угрожающе развернувшись. Он попытался схватить ее, но ему не хватило буквально полпальца. Мужчина замер, уставившись в черный зрачок дула.

– Не двигаться! Я выстрелю!

Она уже сто лет не кричала так громко и яростно – даже в горле запершило. Но Канаме не остановилась. Целясь прямо в лицо побледневшему противнику, она заорала:

– Эй, пилот! Слышишь меня?! Быстро поворачивай обратно!

– П-погоди… – сидевший на скамейке напротив боевик что-то быстро забормотал в головной микрофон.

Почти сразу же из двери пилотской кабины появился человек. Но это был не пилот, а Андрей Сергеевич Калинин. Представшая перед ним картина – разиня-подчиненный и Канаме, целящаяся из трофейного пистолета ему в лицо – не заставила майора даже повести бровью. Ни следа удивления или волнения.

– Энергична, как всегда. А мне показалось, что ты все еще в шоке после выстрела в него, – холодно проговорил Калинин. – Чидори Канаме. Попрошу тебя убрать палец со спускового крючка и спокойно отдать оружие. Закончим этот эпизод.

– Не надо мне приказывать. Я буду стрелять.

– Неразумно, – спокойно продолжал Калинин. – Человеку, у которого нет намерения спускать курок, не следует браться за оружие. Это пустая трата времени. Кроме того, может произойти непредвиденный несчастный случай. Полагаю, для тебя это уже не секрет.

– Намерения спустить курок...

Ее пальцы до хруста стиснули тяжелый пистолет, на висках выступили капельки пота, сердце колотилось у самого горла.

Нужно держаться.

Без слез и жалоб.

Я не могу сдаться. Даже ему, закаленному ветерану, которому не гожусь и в подметки. Все равно. 

Скрутив отчаяние и тоску тугой пружиной, она остро и прямо взглянула на нового противника.

– Но ведь вы стреляли в него? В Соске?

Она мало знала о том, какие отношения связывали Калинина и Соске – ведь тот никогда ничего не рассказывал. Ей довелось несколько раз стать свидетельницей их разговоров, но их голоса оставались официальными и сухими.

Но Канаме знала.

Когда Соске вспоминал его, слово «майор» в его устах звучало как-то особенно. В нем слышалось безграничное доверие. «Мао», «Курц», «господин Председатель» – эти слова звучали немного похоже – но все же не так. В них было чуть-чуть, на ту самую, микроскопическую долю меньше уверенности и преданности.

Теперь Калинин встал по другую сторону баррикад от Соске. Превратился в беспощадного врага. Но неужели же он остается таким же каменно-твердым и ледяным, как тогда, когда приказал стрелять в него?  Неужели в нем ничего не дрогнуло? Сможет ли он так же холодно и уверенно поучать ее, глядя ей в глаза?

– Я сделаю это снова, – неожиданно ответил Калинин. Как всегда, равнодушно…

Нет.

Нет, неуловимо, практически неотличимо – его слова звучали с другим выражением.

– Такой приказ уже был отдан. На это существует серьезная причина. Но я не рассчитываю что ты, в запале отрицания, поймешь ее.

– Неправда.

– Если тебе хочется так думать – пожалуйста. Но я дам тебе возможность увидеть последствия своего неразумия.

Канаме замерла, не понимая, что он имеет в виду.

– Его ценой станет жизнь стоящего перед тобой человека. Можешь стрелять, если у тебя есть желание.

– …Н-неправда.

Слова Калинина падали на сердце, словно капли свинца.

Действительно, разве можно было ожидать, что обычная девчонка, без малейшей военной подготовки, по милости слепой удачи сцапавшая пистолет, и теперь размахивающая им перед носом у опытных бойцов и кричащая срывающимся голосом «Поворачивайте вертолет»! запугать хоть кого-то? Это было просто смешно. Достаточно было взглянуть на реакцию остальных наемников, неподвижно сидящих на скамейках, как и поступила Канаме.

На их грубых загорелых лицах совсем не было страха. Они не скалились, подобно вульгарным кинозлодеям. Не было заметно ни злобы, ни раздражения. Скорее, это было безразличие. Та школьница, которой Канаме была еще совсем недавно, ничего не смогла бы прочитать по этим каменным, неподвижным лицам, но теперь – теперь ей все было понятно без слов. Она как будто слышала их мысли.

«Он вообще заряжен, этот ствол»?

«Черт с ней, пусть стреляет – дружбан поработает пулеуловителем».

Да, наемников не слишком-то беспокоила угроза жизни их соратника. Тупица, который позволил девчонке стащить пистолет, ничего лучшего не заслуживает. Даже если Канаме выстрелит, пострадает только он. Пистолетная пуля не пробьет тело насквозь, а он стоит слишком близко, чтобы она промахнулась и задела шальной пулей что-нибудь действительно важное – какой-нибудь агрегат вертолета.

Брать заложника было бессмысленно. Его товарищей совершенно не беспокоила его возможная смерть.

– Ну, хорошо. Тогда – вот так.

Канаме подняла ствол вверх, выпуская из прицела бледного боевика, и нацелила пистолет в потолок кабины.

Теперь лица наемников мгновенно стали напряженными. Прямо за тонкой обшивкой находился редуктор несущего винта и двигатели, с уязвимой топливной системой и гидравлической системами. Несмотря на то, что это был военный вертолет, бронирования на нем не было, тем более в интерьере кабины. Даже пистолетные пули, если выстрелить несколько раз подряд,  могли нанести существенные повреждения или вызвать пожар.

– Если я выстрелю туда – вам тоже будет все равно?!

– Вот как. Бить туда, где больно. Хм, – Калинин кивнул, оставаясь все таким же серьезным. С выражением учителя, наконец-то, получившего от ученика правильный ответ. – Но вертолет в настоящий момент идет на высоте ста метров со скоростью двухсот километров в час. Получив серьезные повреждения, мы не сможем использовать режим авторотации для аварийной посадки. Наиболее вероятна катастрофа и гибель всех, находящихся на борту. Даже в маловероятном случае удачной, относительно мягкой  посадки, если мы лишь получим тяжелые ранения, ты не сможешь ускользнуть, поскольку подвергаешься наибольшей опасности быть травмированной. Таким образом, вероятность того, что ты сможешь сбежать, равна нулю.

Так он сказал. И это была чистая правда. Теперешняя Канаме тоже отчетливо понимала, что на такой малой высоте и высокой скорости лопасти несущего винта не успеют перейти в режим авторотации под действием набегающего потока. Не пристегнутая ремнем, она будет выброшена из кабины и переломает все кости в момент падения.

– Стреляй, если для тебя это не имеет значения.

 Он не пытался кричать на нее или сыпать ругательствами. Калинин не вкладывал в свои слова угрозу или злость. Но на нее все равно неподъемным грузом обрушилось страшное чувство поражения. Андрей Сергеевич не был искусным демагогом, ловко манипулирующим противником с помощью лживых слов, заставляющих его признать свое поражение. Он говорил правду и ничего кроме правды. Безусловно, он был прав – даже завладев этим жалким пистолетом, Канаме оставалась совершенно бессильной.

Вся сообразительность и ловкость, вся находчивость и изворотливость, все мужество отчаяния, которое семнадцатилетняя девчонка-сорванец могла найти в себе, чтобы вырваться на свободу – все это было ничем перед лицом умудренного ветерана, уже воевавшего задолго до того, как она появилась на свет.

Но почему, почему, почему этот человек – на стороне врага? Почему он не  скажет: «Прости, что напугал тебя. Я отвезу тебя к Соске»? Или хотя бы потихоньку, так, чтобы заметила только она, не подмигнет ей – этого было бы более чем достаточно. Почему в суровых глазах майора нет ничего, кроме  мрачной решительности.

– Вы… вы серьезно?.. 

Глаза Канаме, полные отчаяния и красные от слез, встретились с бестрепетным взглядом майора.

– Тогда скажите мне. Я смогу снова увидеть его?

– Никогда. Вы никогда не встретитесь больше, – отрезал Калинин.

Да. Канаме поняла, что это безжалостное предсказание – правда. Как бы она ни билась, как бы ни рыдала в отчаянии и не умоляла – ничто не заставит тюремщиков разжать когти.

Она не увидит Соске.

Никогда.

Но, может быть, так будет лучше? Ведь все получается так, как говорил Леонард. Так никто больше не пострадает. Больше никто не умрет ради ее безумного порыва навстречу Соске, ради ее бессильной жажды свободы. Или то – или другое. Неразрешимая дилемма. Или все же?..

– Достаточно. Верни оружие.

– Нет…

Бескровные губы Канаме едва слышно выдохнули последнее слово. Она опустила пистолет и прижала дуло к виску. Прикосновение холодного металла – тупое и грубое. Но оно было сродни пронизывающему холодку иглы медицинского шприца. Короткая боль и – облегчение.

Одно движение пальца.

Да, она жаждала этого всей душой. Так будет лучше. Невыносимый груз – у нее больше не было сил нести его. Всего лишь согнуть указательный палец. И все исчезнет. Неуверенность, боль, тоска, мучительная вина перед Леонардом, отчаяние от поражения и безысходность.

Из груди, из глубины пока еще бьющегося живого сердца рвался отчаянный крик.

«Не надо. Я не хочу. Ни за что! Это… это слишком… рано!»

Но он был не в силах разрушить предсмертную сосредоточенность. Оцепенение. Темный поток ее воли поднимался, словно глубокая вода перед шлюзом, затапливая и смывая все. Она заставила свое сердце смириться.

Надеяться нельзя.

Нельзя верить.

Будущего нет. Она бессильна что-то изменить.

Ей не осталось ничего, кроме отчаяния. Теперь Канаме всей душой жаждала только одного.

Смерти.

В ней больше не осталось ни единой мысли.

Не думая больше ни о чем, просто нажать на спусковой крючок.

Рухнуть ниц.

Кануть в темноту

– Стой!

Ее вырвал из воронки резкий окрик Калинина.

Как далеко ни ушла Канаме, она не смогла сдержать тупого удивления – почему он возвысил голос? Она ни разу не видела на его каменном лице такого беспокойства. Маска дала трещину.

Почему? А-а, вот в чем дело.

Темный ток смерти, окруживший Канаме. Конечно, человек, перед которым прошло такое бессчетное множество смертей, не мог не почувствовать его.

– Остановись. Я готов сделать все, что смогу.

Он поверил.

– Поверните… вертолет, – голос Канаме звучал безжизненно, пустые и расфокусированные глаза смотрели сквозь него.

– В данной ситуации это невозможно. Леонарду требуется немедленная медицинская помощь. Он умрет, если мы задержимся и потеряем время. Прошу тебя, успокойся. Опусти пистолет и направь на меня.

Майор говорил быстро. Он взял на себя инициативу. Он давил, вынуждая ее к переговорам, к обсуждению условий. Он хотел отвлечь, хотел вернуть ее обратно.

– Тогда… позвольте мне попрощаться.

Калинин поднял брови.

– Радио. Я хочу… хочу сказать ему «прощай». Тогда я… больше не доставлю вам проблем…

Затяжной ливень, бушевавший так, словно хотел смыть развалины с лица земли, наконец, иссяк. Над разрушенным поместьем и вытоптанным садом воцарилась тишина. Можно было подумать, что мощь «Лаэватейна», сегодня превзошедшего своего волшебного предка, заставила разойтись дождевые тучи.

Уничтожив все вражеские бронероботы, Соске быстро и безжалостно разогнал пулеметным огнем оставшихся поблизости пехотинцев. Первым делом он деблокировал осажденных в остове вертолета Лемона и его товарищей. Впрочем, враги и так все поняли и без памяти разбегались. Укротитель титанических «Бегемотов» – кто теперь мог противостоять ему?

К счастью, и Лемон, и его бойцы, и неугомонные старики были целы. Они уже бурно праздновали победу «Лаэватейна» – высыпав из убежища, размахивая руками, прыгая и обнимаясь. Чуть в сторонке стояла женщина, шпионка из Разведывательного управления – «Тень». Она тоже была цела и невредима, и, похоже, радовалась не меньше новых друзей.

Ждать Курца, Мао и Крузо тоже пришлось недолго – три М9, появившиеся из леса, перехватили и перебили отступающих врагов, пытавшихся сопротивляться, и заставили сдаться остальных.

Опытным пилотам не потребовалось больше одного взгляда на «Лаэватейн», чтобы понять, что перед ними прямой потомок «Арбалета». Побоище, которое устроил Соске, и разбросанные повсюду догорающие обломки вражеских бронероботов поначалу заставили их впасть в ступор. Это было неплохо, потому что вопросы они явно решили оставить на потом.

Впрочем, Крузо все же не упустил шанса выразить недовольство по радиоканалу.

– Если бы он оказался с нами тогда, на Мериде…

– Толку-то поминать прошлое?

– Ладно, Курц, лучше помолчи, – прервала Вебера Мао.

Крузо обратился к Соске:

– Много воды утекло, сержант. Поговорим об этом позже. Лучше займемся делом. Этот БР – «Лаэватейн»? Не следует разрешать военнопленным любоваться на него. Включите ECS.

Крузо был прав. Хотя эта боевая машина только что продемонстрировала поистине необычайную мощь, она была всего одна. Элементарная предосторожность требовала сохранять военную тайну и не давать возможность военнослужащим противника рассматривать его с близкого расстояния – кто знает, какая техническая мелочь могла дать врагам возможность разработать меры противодействия?

– Так точно. Ал, активировать ECS.

– Невозможно.

– Почему?

– Возможность в принципе отсутствует. Эта машина не оснащена системой ECS.

– Как так? Что ты имеешь в виду?

– Готов объяснить. Высокая выходная мощность реактора требует мощного конденсатора. Переразвитая мускулатура нуждается в более производительной системе охлаждения, которая занимает большой дополнительный объем. Не стоит забывать о лямбда драйвере. Менее актуальные устройства пришлось минимизировать или полностью сократить.

Соске не нашелся, что сказать.

– Следует проинформировать вас и о том, что данная машина не оснащена не только ECS, но и ECCS. Возможности миллиметрового радиолокатора серьезно ограничены, средства подавления лазерной подсветки полуактивных ГСН и постановки помех инфракрасным ГСН самонаводящихся противотанковых ракет также отсутствуют. Ракетные атаки представляют большую опасность.

– Постой, это что же – бортовое радиоэлектронное оборудование на уровне «Сэведжа»?

– Правильнее будет сказать не на уровне «Сэведжа», а на уровне М6.

– Вот дела.

Действительно, выведя на экран формуляры управления БРЭО, Соске присвистнул. Ситуация стала яснее. Оптическая поисковая и прицельная система была самой последней модели, ничуть не уступая М9, но все остальное… Как можно надеяться выжить на современном поле боя с таким жалким набором электроники?

– Воссоединение с отрядом майора Крузо следует рассматривать как сугубо положительный момент. Взаимодействие и обмен тактической информацией даст возможность ликвидировать эти слабости. Не стоит так расстраиваться, сержант. Взбодритесь.

– На борту еще остались «менее актуальные устройства».

– Прошу перечислить.

– Один железный нахал. Я бы предпочел, чтобы тебя развинтили и выкинули, а взамен поставили ECS.

– Неразумно. Демонтаж меня превратил бы эту машину в мертвый груз, наподобие дефективного и недалекого стандартного М9.

– Ржавым консервным банкам, полагается не хамить, а знать свое место…

– Внимание, перехвачена радиопередача, – реплика Ала прервала брюзжание Соке на полпути.

– Что за передача?

– Частота 129.22 мегагерц. Волна АМ диапазона УКВ. Не кодированный, открытый канал. Вызывают вас на протяжении уже некоторого время.

– Меня?

– Так точно. Соединить по восьмому каналу?

– Давай.

– Готово. Связь установлена.

Чувствуя странное стеснение в груди, Соске прислушался, прижав рукой наушник, и ловя прерывающийся помехами голос, несомый радиоволнами.

Голос девушки.

Он помнил его.

Знакомый голос звал, снова и снова бросая в бесконечный радиоэфир его имя.

– …Соске, Соске ты слышишь меня?..

Голос Канаме.

Сердце судорожно сжалось и пропустило такт, на спине выступил холодный пот. Только голос – но это было словно удар под дых.

Говорила Чидори Канаме – он не спутал бы ее ни с кем в целом мире – но как же надломлено, слабо и неверно звучали ее слова. Это была совсем не та Канаме, которую он знал. Нет, это была та девушка – девушка, на которую он смотрел в тесном школьном дворике.

Механически, устало, она повторяла снова и снова – без конца.

– …Сагара Соске. Если он не может выйти на связь – всем, кто его знает, всем, кто слышит передачу и может передать ему…  Ты слышишь меня? Слышишь? Сейчас я…

– Чидори…

Губы прошептали ее имя.

Пальцы двигались быстрее мысли. Он нажал кнопку, соединяя радиоканал, и повернул верньер настройки.

– Чидори!!! – в полный голос.

Молчание и шум грозовой статики. Через несколько томительных секунд она ответила по-японски.

– Соске? Ты слышишь меня?

– Да, да. Я на связи. Где ты находишься? Я подберу тебя. Быстрее сообщи свое местоположение. Нет, скажи сначала, ты не ранена? Чидори?..

– Я… я цела.

– Понял тебя. Скорее – где ты находишься? Я заберу тебя прямо сейчас. Противник уничтожен, не беспокойся. Здесь Ал… нет, теперь он в новой машине. Я думаю, что больше не проиграю никому. Мао и Курц тоже здесь. Тебе больше не нужно бояться. Я обязательно…

– Соске, подожди. Успокойся.

Странно безжизненный и равнодушный голос. Но, не обращая внимания, он горячо говорил, говорил, говорил…

– Я спокоен. Но мне так много нужно сказать тебе. Так много разных вещей – я и сам не до конца их понимаю. Я много раз колебался и отступал в последний момент. Но теперь я здесь – пришел за тобой. Должен найти тебя. Поэтому, Чидори, перестань отвлекаться, скажи мне главное – где ты. Если ты не знаешь координат, опиши окружающую местность. Если рядом с тобой противник…

– Соске, остановись, – прервала его Канаме.

– Почему? Если ты не скажешь, где находишься, как я найду тебя?!

– …Дело не в этом.

Бесчувственный, неживой голос отдался в наушниках.

– Перестань… Перестань искать меня.

– Что? Я не понимаю!..

– Не гонись за мной. Сейчас я в вертолете, здесь Калинин и… и Леонард. Кажется, я его убила. Несчастный – мне так жаль. Я… я пыталась вырваться, но – я поняла, наконец. Все бесполезно. Эти люди – они никогда, ни за что не отпустят меня. Брыкаться, сопротивляться – от этого только пострадают другие люди. Поэтому… поэтому – прости. Больше не ищи меня, не надо. В самом деле. Я… я была так счастлива, что ты пришел, но… но…

– Чидори? Что ты говоришь?!

Долгое молчание. Свист и вой эфира.

Он не понимал. Не понимал, что она говорит. Почему.

Почему она сказала – «не ищи меня»?

Он не мог, не хотел понять.

Нет.

Неправда

На самом деле, он всегда знал.

Перед его глазами встало мертвое лицо Нами. Пусть даже Канаме ничего о ней не знала – это был символ. Символ крестового похода, в который отправился Соске – похода, превратившегося в снежный ком смертей. Растущий с каждым оборотом. Враги, друзья, ни в чем не замешанные, совершенно посторонние люди. И Канаме прекрасно понимала это. Ужасающая простота этой арифметики открылась ей давным-давно, еще тогда, на школьном дворе. Это было неизбежно.

Не ищи меня.

Если она говорит так – она поняла. Его упрямство, его одинокая борьба – все это лишь заставит ее страдать еще больше. Соске просто закрывал глаза, не желая видеть горькую правду. «Поэтому… Соске, поэтому забудь обо мне».

В глазах потемнело. Безглазая, затопляющая с головой темнота – ледяной космический вакуум.

Невесомость, пустота, безмолвие.

– Подожди, Чидори. Я…

– Хватит. Пойми, наконец. Все кончено. Мы больше никогда…

Не в силах вымолвить ни слова, Соске до хруста сжал рукояти контроллеров мокрыми от пота ладонями, отчаянно прислушиваясь, ловя сбивчивые и бессвязные слова Канаме. Да, бесчувственность и механическое спокойствие куда-то пропали, теперь она шептала жалобно и потерянно, точно в лихорадочном бреду.

– …Я не хочу.

Ее голос сорвался.

– Я совсем этого не хочу…

И вдруг – громче и четче, словно вспомнив что-то:

– Соске, ты еще слушаешь?..

– Да.

 – А если… если я прикажу тебе, как бывший заместитель председателя школьного совета? – она всхлипнула, глотая слезы и шмыгнула носом. Она плакала. – Спаси меня. Чего бы это ни стоило. Мне неважно, чем придется пожертвовать. Неважно, сколько погибнет – сто, тысяча, сто миллионов – мне все равно. Приди и забери меня! Используй все – свою тупоголовость, свое отсутствие здравого смысла, все свои дурацкие военные ухватки, снеси всех, кто встанет на пути – и обними меня! Ведь ты же сможешь? Сможешь, да?!

– Да. Смогу.

В ответе Соске словно полыхнул отблеск пламени. Пламени, вспыхнувшего в его груди.

Да. Все верно. Для чего колебаться? Погибнут сотни или тысячи? На дороге встанут бесчисленные препятствия? Но если он сможет прикоснуться к ней – чего же бояться?!

– Я обязательно приду. Жди меня.  

 – …Угу.

 Канаме снова всхлипнула.

– Соске… я так тебя люблю.

– Я тоже. Люблю тебя.

Эти слова сказались так легко и просто, что он поразился сам себе.

– Я… рада. Тогда… тогда в следующий раз, когда мы увидимся, я обязательно тебя поцелую. От всей души – так крепко, как смогу. Где бы мы ни встретились. Хорошо? Я обещаю, понял?

– Да, я понял.

Вой и грохот помех становился невыносимым. Ее голос был почти неразличим. Уносящий Канаме вертолет уходил за пределы дальности действия передатчика – его уже было не догнать.

В этот раз. Только в этот раз. 

– Неважно… сколько. Я буду ждать тебя хоть сто лет…

– Не бойся, я обязательно найду тебя.

– Да. Еще… посмотри в холодильнике… в поместье… жесткий диск…

Больше ничего понять было невозможно: бушующие волны помех сошедшего с ума грозового эфира поглотили ее голос без остатка. Радиочастота не донесла больше ни единого слова. 

Выключив передатчик, Канаме стащила с головы радиогарнитуру и убрала палец со спускового крючка.

– Все.

Пистолет вернулся к наемнику, своему хозяину.

– Я бы сказал, это удивительно. – Калинин, единственный понимавший по-японски из слушавших разговор, хмуро сдвинул брови. – Мне казалось, что ты действительно отчаялась. Была готова нажать на спуск.

– Так и было, – лицо Канаме осунулось и почернело.

Калинин наверняка понял, какая жестокая война творилась в ее душе, и чего стоили Канаме эти слова. Она не притворялась и не играла, она стояла на последней грани. И именно эти слова вернули Соске надежду. А, может быть, спустили его с поводка.

В голосе Канаме звучали угрызения совести и стыд.

– Я не собиралась подчиняться. И решила все закончить, только… только сказать ему последнее «прости». Но…

Чувствуя, как каждое ее слово вонзается в сердце Соске отравленным шипом, она поняла. «Ничего не поделаешь» – эти слова не для нее. Да, теперь он снова окажется в смертельной опасности, безоглядно преследуя ее похитителей. Да, будут греметь выстрелы, и гибнуть люди. И она прекрасно осознавала свою ответственность, свой эгоизм, всю тяжесть своей вины, не собираясь перекладывать ее на чужие плечи.

Но она все равно не могла без него.

Быть с ним – ей больше ничего не было нужно.

Это тепло в сердце, эти чувства – они не лгали. Во всем беспощадном мире – только они.

– …Да, я передумала.

Потом она подняла голову и посмотрела Калинину в глаза.

– Вы тоже изменили своим привычкам.

– Да, – Калинин слегка вздохнул. – Теперь он больше не станет колебаться. Когда я снова окажусь в прицеле, он немедленно нажмет на спуск. Сила, которую ты даешь ему, поистине невероятна. Именно потому я старался не допустить этого разговора. Но мне пришлось сдаться – ты вынудила меня, шагнув одной ногой за грань.

– Вы признаете поражение честно – как спортсмен. 

– Но я должен узнать о диске, который ты ему оставила.

В ответ Канаме лишь фыркнула со слабой тенью прежнего ехидства.

– Даже если бы я вам сказала – а я не собираюсь – вам это не пригодится. Кроме меня и Тессы все равно никто не поймет, о чем идет речь.

– Бог ты мой!.. – донеслось из внешнего динамика, едва ступоходы М9 Курца коснулись палубы «Туатха де Данаан». Выведя бронеробот из брюха вертолета и глядя на «Лаэватейн» Соске, бронеробот Курца патетически обнял себя манипуляторами за плечи и вдохновенно продекламировал: – «Соске, я так тебя люблю! – Я тоже. Люблю тебя»! – наконец-то вы разродились. Но я что-то не понял, почему ты еще не пробил башкой створки полетной палубы, прыгая от счастья. Заарканил такую девчонку, удачливый засранец!

– Мы не виделись полгода, это произошло так неожиданно… – сконфуженно бормотал Соске. В тот момент он и думать забыл, что разговор с Канаме идет по открытому каналу. Все время, пока палубный транспортный «Пейв Мар», будя воспоминания о прежних заданиях, нес их обратно на «Туатха де Данаан», Соске пришлось стоически выдерживать подколки Мао и Курца.

Тем же вертолетом на борт ТДД прибыла весьма разношерстная компания. Лемон – представитель французского разведывательного бюро DGSE, бывалые американские вояки Кортни и Сеалс и, конечно, «Тень». Теперь они выбрались на палубу ангара и с интересом осматривались.

По лицу Лемона было понятно, что он тоже слышал разговор по радио. Даже не понимая японского языка, он в общих чертах смог уяснить, о чем шла речь. Пытливо заглянув в глаза Соске, словно желая что-то сказать, он в итоге пробормотал лишь:

– Спасибо за приглашение.

– Не за что, – ответил Соске. И добавил, опустив лицо. – Прости.

Тот помолчал и кивнул:

– И я скажу то же самое. Ладно, лучше представь нас своему начальству. Раз уж я зашел так далеко, следует поскорее выяснить, кто на самом деле для меня остатки Митрила – друзья или враги.

Гостей настойчиво попросили подождать в уголке гулкого ангара. Каким бы неприспособленным для приема делегаций ни был этот отсек, команда ТДД явно не собиралась позволять сотрудникам иностранных разведслужб бродить по отсекам суперсовременной и секретной подводной лодки.

Соске тоже остался ждать здесь.

– Нет проблем. Хотя она и занята в главном командном посту, вероятнее всего, командир встретит нас лично.

Командир.

Он так давно не виделся с Тессой. С тех самых двух шумных дней на Гуаме, в прошлом году, когда он сопровождал ее на встречу с отмороженными ветеранами.

– Мистер Сагара.

Повернув голову, он понял, что она уже здесь. Должно быть, она оставила мостик на Мардукаса и примчалась сюда – гораздо быстрее, чем он предполагал.

– Командир…

– Давно не виделись, – с мягкой улыбкой прервала его Тесса.

Она всегда была тонкой и стройной, но сейчас болезненно похудела, лицо заострилось, под глазами темнели черные круги. Соске еще не знал деталей, но нетрудно было догадаться, как тяжело далось ей то время, что прошло после атаки на базу острова Мерида.

– Так точно. Командир, рад видеть вас… в добром здравии.  

– Д-да. Много всего произошло… но теперь у нас все в порядке. Я тоже рада, что вы живы и здоровы, сержант.

Голос Тессы звучал ровно. Нет, она не была равнодушна – в ее глазах светилось искреннее тепло – но ни следа недозволенных офицеру и командиру чувств. Только радость от возвращения с опасного задания своего подчиненного – одного из многих. Да, ничего больше. Прятала ли она свои настоящие чувства в присутствии подчиненных и посторонних или действительно не думала ни о чем ином, Соске не мог понять.

– Итак… вы хотели бы вернуться в строй?

– Мое намерение было таково… но у меня еще остались некоторые дела. Прошу разрешения подумать еще немного.

– Понимаю. Обсудим этот вопрос позднее.

Тесса не выказала заметного разочарования или неудовольствия.

– Да, мэм, разрешите доложить – здесь люди, сотрудничавшие со мной. Мишель Лемон из французского разведывательного бюро, а также товарищи адмирала Борда…

– Малышка Тесса!!!

Раздавшиеся под сводами ангара вопли легко перекрыли гудение компрессоров и лязг демонтируемых бронелистов. Два солидных ветерана ломанулись в сторону Тессы с распростертыми объятиями, да так шустро, что опешившие охранники едва сумели их догнать и принять под руки, несмотря на разницу в возрасте.

– М-мистер Сеалс?! Мистер Кортни?

Выражение на лице Тессы едва ли было бы более испуганным, если бы она, гуляя по лесу, столкнулась нос к носу с медведем-гризли. Глаза, обращенные на Соске, увеличились раза в два, не меньше.

– С-сержант, о-откуда… откуда здесь эти люди?!

Бравые стариканы активно вырывались, едва не роняя отчаянно удерживавших их здоровенных десантников, и орали на разные голоса:

– Сколько лет, сколько зим, лапочка моя!

– Я летел к тебе как на крыльях – неужели ты не рада?!

– Малышка, дай дедушке скорее тебя обнять!

– И поцеловать! И похлопать по попке!

Глядя, как Тесса вздрагивает при каждом выкрике, Соске тоже занервничал:

– Мэм, у них оказались обширные и весьма полезные связи…

– Я и сама знаю! Но зачем вы их сюда-то притащили?!

– Виноват, прошу прощения!  Но не мог же я их бросить на поле боя? 

– Тут вы правы, но… – несмотря на весь свой гуманизм, Тесса явно была не слишком довольна его решением.

Соске решил сманеврировать и отвлечь внимание от своей промашки, и перевести разговор в новое русло, представив ей Лемона.

– Да, я уже говорил – это месье Лемон. Агент бюро DGSE, снабдивший нас очень важной информацией. Он обладает изощренным интеллектом и спас мне жизнь, поэтому я ему полностью доверяю. Месье Лемон, это мой командир…

Взглянув на Лемона, он запнулся. Тот стоял с полуоткрытым ртом, словно окаменев, и пожирал глазами Тессу. Можно было видеть невооруженным глазом, что его уши начинают ярко полыхать, как при стремительно поднимающейся температуре.

– Месье Лемон?..

Нет ответа.

– Лемон, это мой командир…

– А?.. Что?

– Я же говорил, что познакомлю вас…

– Что?.. Познакомишь? Правда? Вот с этой девушкой ты хотел меня познакомить?!

– Так, постойте…

Курц, Мао и Крузо, наблюдавшие за гостями со стороны, принялись шептаться:

– Ого! Крышу снесло с первого взгляда.

– И я его прекрасно понимаю.

– Новый член фан-клуба. Добро пожаловать, как говорится.

Запищала трубка радиотелефона внутрикорабельной связи. Вызывал Мардукас. Переговорив с ним, Тесса, обернулась и громко проинформировала всех присутствующих:

– Итак, господа. К сожалению, мы не имеем возможности должным образом отпраздновать ваше счастливое возвращение, пока «Туатха де Данаан» отходит малошумными ходами в безопасный район и требуется соблюдать звуковую дисциплину. Тем не менее, я рада приветствовать всех вас на борту.

Со стороны бронеробота, только что выгруженного из грузового отсека транспортного вертолета, – «Лаэватейна» – донесся низкий механический голос, говорящий через внешний динамик: 

– Капитан первого ранга Тестаросса, говоря о приветствии, вы имеете в виду и меня?

– Конечно, Ал. Счастлива видеть тебя в полном порядке.

– Рад стараться, командир.

[1] Кхесан (вьетн. Khe Sanh) – столица округа Хоангхоа провинции Куангчи во Вьетнаме. Во время Вьетнамской войны возле Кхесан располагалась военная база США, вокруг которой в 1967-68 гг. развернулись тяжелые и кровопролитные бои.