Онлайн чтение книги Стальная тревога Full Metal Panic!
10 - 4 Янск-11

Транспортно-десантный вертолет, высадивший Тессу и Соске на окраине мертвого города, набрал высоту и скрылся за кромкой леса, оставив их наедине со зловещей тишиной. Оба «Пейв Мара» и бронеробот Курца должны были ожидать в точке, расположенной в пяти километрах от руин, поддерживая связь с Тессой. Пилот Гейбо-6 предложил не удаляться так далеко и остаться здесь же, но Тесса сразу отклонила этот вариант. Если противник, сверх ожидания, все же появится, лучше не маячить на виду, а укрыться на безопасном расстоянии – так будет гораздо удобнее контратаковать.

Холодный ветер, раскачивавший в сумерках лапы черных елей и пихт, что-то шептал – едва слышно. Эхо вертолетных винтов, отразившись от борта долины, погасло, прокатившись несколько раз туда-обратно , и, словно в ответ, донесся неприятно отдающийся в ушах скрип потревоженных воздушным потоком балок близлежащего здания – оно словно предостерегало незваных гостей.

– Сюда.

Взглянув на карту, выведенную на экране ноутбука, Тесса двинулась на северо-

запад.

На ней были горные ботинки и короткие шорты, не доходящие и до колен, а сверху тонкая майка и просторная летная куртка. Плечо оттягивала сумка с брикетами пластита, но оружия у нее не было. Могло показаться, что девушка направляется ни пикник, если бы не окружающие неприглядные и угрожающе молчаливые руины – едва ли нашелся турист, который получил бы удовольствие от прогулки среди подобных пейзажей.

На Соске был черный пилотский комбинезон и разгрузочный жилет поверх него. На груди висела укороченная германская автоматическая винтовка калибра 5.56 миллиметра, а в разгрузке – шесть запасных магазинов, ручные осколочные и дымовые гранаты, плюс еще пара зажигательных фосфорных гранат. Он тоже был нагружен пластиковой взрывчаткой С4 – настолько, насколько смог унести.

И, конечно, верный Глок-19. Когда он умирал в Намшаке после боя с Курамой, кто-то из товарищей Лемона подобрал его оружие. Этот австрийский пистолет не был ни самым мощным, ни самым новым, но Соске привык к нему – тот был с ним уже два года и все это время служил верой и правдой.

– Куда мы направимся отсюда?

– Нам нужна промышленная зона полигона, расположенная в северной части, – ответила Тесса и быстро зашагала по потрескавшемуся асфальту главной улицы, внимательно поглядывая по сторонам. На ее лице было задумчивое выражение, как будто она пыталась что-то вспомнить. Соске молча следовал за ней.

Несмотря на то, что никаких следов противника не было заметно, он все равно задавался вопросом – почему она взяла всего одного телохранителя, да к тому же пилота бронеробота? Было бы логичнее, если бы Тессу сопровождали вооруженные оперативники из экипажа вертолета.

Словно угадав его мысли, Тесса проговорила:

– Вы удивлены, почему я взяла только вас одного?

– Так точно.

– Правда в том, что сначала я намеревалась отправиться в одиночку. Но если уж и выбирать кого-то – то я подумала, что никто не подойдет лучше вас.

Соске еще не успел задать вопрос, когда она продолжила.

– Здесь погребена тайна Посвященных.

Не обращая внимания на округлившиеся глаза собеседника, Тесса продолжала:

– Вы – единственный человек, способный управлять «Лаэватейном». Бронероботом, который мисс Миллер собрала из искусственного интеллекта, называемого Алом, и запасных частей к «Арбалету», который, в свою очередь, создал человек по имени Банни Мораута. Тем, кто вызволил мисс Миллер, были вы, сержант. Вы спасали

78

множество раз и меня. Та, которую вы всем сердцем хотите вернуть – мисс Канаме. Обыщите весь мир, и вы не найдете человека, который бы теснее был связан с Посвященными, не правда ли, мистер Сагара?

– Раз вы так говорите… наверное, да.

У Соске не было стопроцентных доказательств, но Нами, с которой он познакомился в Намшаке, тоже могла быть Посвященной – еще одно имя в списке. Да и Леонарда нельзя забывать. Соске не был уверен до конца, но тот, по всей видимости, тоже являлся Посвященным. Итог – Соске находился в тесных отношениях с шестью людьми, наделенными таинственными способностями.

Соске знал о Посвященных ничуть не больше, чем раньше. Но, пройдя длинный путь, который привел его сюда, он уже не был уверен, действительно ли это просто цепочка случайных совпадений. Едва ли. Рок – так будет точнее.

– Не представляю, случайность ли это или это некая особая судьба. Даже глядя на все это, я верю в Бога. И если Господь существует, неважно, в какой форме – он послал нам вас, мистер Сагара. Послал нашего спасителя.

– Вы так думаете?.. Спасителя?

«Она выглядит так, словно не шутит», – думал Соске. Нет, цепочка странных накладывающихся событий налицо, с этим не поспоришь, но он – рядовой солдат. Не больше того. Стрелять в том направлении, куда укажут, – вот все, на что он способен. Самый обычный человек. Он не смог спасти Нами, он понятия не имеет, сумеет ли найти Канаме.

Стоп, а ведь та девушка, Миллер, тоже говорила на палубе контейнеровоза нечто похожее. Получается, она не шутила? Когда он поблагодарил ее за Ала и «Лаэватейн», она сказала, что сама в долгу у него – за Сибирь. Девушка говорила, что уже почти полностью поправилась и работает вместе с Хантером и новым Разведывательным управлением. Соске тоже коротко рассказал о себе. Когда они уже прощались, Миллер произнесла с печальной улыбкой:

«Пусть нет твердых оснований так считать, мне все равно кажется, что вы - тот, кто спасет нас…»

– Не подумайте, что я пытаюсь снова взвалить на ваши плечи такую тяжесть, – мягко продолжала Тесса. – Но у меня возникло такое чувство, что у вас достаточно сил. Старая китайская пословица говорит: «Прежде чем вручить великую миссию, боги обрушиваю на избранника тяжкие испытания, чтобы испытать его». Вся ваша жизнь состояла из невероятных испытаний. Пройдя через них, вы стали сильным. Но это еще не все. Словно живой упрек для меня – слабой, глупой и бесполезной. Кровавое безумие, ярость и ненависть, в которых вы купались, точно в воде, с самого детства, не заставили ваше сердце ожесточиться. Оно осталось благородным и добрым. Я вижу в этом знак свыше. Может быть – урок для меня, чтобы понять свою ничтожность…

Его покоробили слова «глупая и слабая девчонка», но выражение ее лица свидетельствовало – Тесса не шутит, она убийственно серьезна. У Соске не было аргументов, чтобы опровергнуть невероятные и не слишком логичные построения, и все, что он смог сделать, это искренне ответить:

– Я действительно не знаю.

– Я тоже. Но единственное, что я могу сделать – рассказать вам все, что известно мне. Так я решила.

Тесса резко остановилась, обернулась и взглянула ему в глаза.

– Именно по этой причине я привела вас сюда.

Озадаченное и потерянное выражения лица Соске заставило ее сочувственно улыбнуться и двинуться дальше. На некоторое время единственными сопровождавшими их звуками остались лишь шорох шагов и заунывный свист ветра.

79

Когда они вошли в жилой квартал, Соске немедленно обратил внимание на проржавевший автомобиль, вросший колесами в мостовую.

Он был в пулевых пробоинах.

Не только эта авто-руина. Если присмотреться, стены полуразрушенных зданий и даже мостовая были испещрены цепочками выбоин от пуль, воронками и следами взрывов. Следы яростных перестрелок и пожаров были видны повсюду, даже из-под наброшенного временем покрывала запустения.

В этом городе шел бой?

Двое разведчиков приближались к северной части брошенного секретного города. Она напоминала огромный химический завод. Сложные конструкции и агрегаты, теперь покрытые ржавчиной и мхом, переплетались между собой подобно стальным джунглям, создавая еще более жуткое и тревожное впечатление, чем безлюдные жилые кварталы. Закопченные дымовые трубы, толстые просевшие трубопроводы, тянущиеся над головой и по сторонам, рухнувшие козловые краны, ряды гигантских бункеров и резервуаров, зияющих пробоинами и лопнувших сверху донизу – это напоминало рассыпавшийся скелет невероятно огромного доисторического чудовища.

– Командир, что это за город?

– В нынешней России о нем уже никто не помнит. Переворот и гражданская война стерли почти все следы и записи. Даже мне, имея в своем распоряжении все разведывательные возможности Митрила, стоило большого труда добыть хоть минимальную информацию о нем. Только недавно мы получили путеводную нить – благодаря мисс Миллер. В ее отрывочных воспоминаниях о закрытом научно-исследовательском институте в Сибири, где ее держали, всплыло имя одного человека. Несмотря на окружавшую его завесу секретности, изыскания, проведенные мистером Лемоном в хранящихся в Москве более-менее доступных документах, позволили подтвердить его личность и существование секретного города Янск-11.

Территория химического завода тоже несла отпечатки давних перестрелок. Несколько резервуаров и цистерн рухнули с фундаментов, перегородив дорогу, завалы труб и стальных балок выглядели почти непроходимыми.

– Пожалуйста, будьте осторожны, мистер Сагара, – предупредила Тесса. – Этот промышленный район – эпицентр. Прошло уже семнадцать лет и негативное воздействие сильно ослабло, но все еще может вызвать психологический стресс и нарушения сознания

у  приближающихся людей.

– Сознания?

– Да. Здесь проводились совершенно особенные эксперименты. Вероятнее всего – на подземных уровнях.

Сверившись с электронной картой, Тесса обвела взглядом мрачную панораму промзоны.

– Пожалуйста, будьте осторожны, мистер Сагара, – предупредила она. – Этот промышленный район – эпицентр. Прошло уже семнадцать лет и негативное воздействие сильно ослабло, но все еще может вызвать психологический стресс и нарушения сознания

у  неосторожно приближающихся к нему людей…

Накат необъяснимого, но отчетливо зловещего ощущения заставил Соске прервать

ее:

– …Постойте.

– В чем дело?

– Вот только что – разве вы не повторили свои слова?

– Понимаю, – Тесса кивнула так, словно ничуть не была удивлена. – Дежавю. Это один из эффектов. О нем упоминали мистер Вебер и остальные перед посадкой. Вы тоже почувствовали?

– Почувствовал.

80

– Я оставила всех остальных в отдалении именно по этой причине. Будет тяжело, но, пожалуйста, потерпите. Если должным образом сконцентрировать волю, это не будет вам мешать. Негативные эффекты дежавю ослабнут.

Соске смахнул пот со лба. Как она может вести себя так уверенно?

– Выходит… вы не чувствуете себя плохо? Разве… на вас это не влияет?

– Нет. Для Посвященных такое ощущение – обычное дело. Мы не жалуемся, да уже

и   практически их не замечаем – привыкли за долгое время. Ведь даже обычные люди иногда испытывают легкое дежавю, верно?

Судя по тому, как спокойно и буднично говорила Тесса, это была правда. Соске было трудно поверить – так странно и неприятно он себя чувствовал – но ничего иного не оставалось. Может быть, ему тоже станет легче, когда он привыкнет.

– Идемте. Надо думать, то, что нам нужно, находится впереди, – осторожно переступая через обломки, Тесса зашагала вперед, в промзону. – Может быть, лучше будет поговорить о чем-нибудь более реальном. Вы заметили следы от пуль?

– Так точно. Автоматные и пулеметные пули, автоматические пушки, гранатометы… выглядит так, будто здесь шел интенсивный бой. Что же могло случиться?

– Вероятнее всего, это результат эксперимента, – произнесла Тесса и чуть не упала, когда обломок трубы, на который она наступила, выкатился из-под ноги. – Страшно представить, что здесь случилось – мне так жаль людей. Рассудок жителей города оказался заражен в результате вышедшего из-под контроля эксперимента. Воздействие было неизмеримо сильнее, чем испытанное вами дежавю – намного, намного хуже. Все началось с того, что сошедшие с ума охранники начали стрелять, а потом насилие покатилось, разбухая, как снежный ком. Подробных записей не осталось, так же, как и свидетелей, которые смогли бы что-то рассказать. Мы до сих пор не знаем точно, как это происходило.

В голосе Тессы звучало такое искреннее сочувствие и боль, что даже не наделенный слишком богатым воображением Соске почувствовал, как по спине пробрал холодок. Видимо, здесь действительно случилось нечто, не поддающееся описанию. Если его не обманывали глаза, привычно отслеживавшие нанесенные сражением раны, это было что-то жуткое, ад кромешный – обезумевшие жертвы эксперимента беспощадно убивали друг-друга, направо и налево, пока никого не осталось в живых. Соске попытался представить – выходило с трудом.

– Так что же за эксперимент здесь проводился?

– Опыт под названием «Всеобщая сфера».

– «Всеобщая сфера»?

– По-английски это звучит как «Омнисфера». Это долгая история, но – выслушайте, пожалуйста, – проговорила Тесса на ходу, и размеренно начала рассказ. – Омнисфера – пространство, созданное сознанием человека. Вселенная, которую нельзя ни увидеть глазами, ни коснуться. Обычные физические приборы не могут зафиксировать ее присутствия или проникнуть в нее. Это совершенно иное измерение по отношению к тому обычному миру, в котором существуем мы с вами, к миру, который мы воспринимаем своими органами чувств. В то же время, омнисфера способна оказывать влияние на материальный мир – и обратно. Пересекаться с ним. Особые синапсы в человеческом мозгу при условии раздражения их определенными химическими препаратами способны получить доступ к омнисфере. В свою очередь, омнисфера также влияет на них.

– Виноват, я действительно ничего не понимаю.

Бросив взгляд на озадаченного спутника, изо всех сил пытающегося разобраться, Тесса улыбнулась.

– Простите. Должно быть, я слишком забежала вперед. На самом деле, теоретическая концепция омнисферы возникла достаточно давно. Это умозрительное, философское понятие. Ее можно назвать духовным миром – тем самым платоновским

81

«миром идей». В философии Юнга к ней весьма близка концепция коллективного бессознательного.

Неожиданный провал в хардкорную философию поверг Соске в состояние полного замешательства. Он не ожидал, что практичная Тесса, командир подводной лодки, специалист в области современных высокотехнологичных видов вооружения, рассудочной тактики и стратегии, заговорит о подобных вещах, граничащих, по его представлениям, с оккультизмом. Впрочем, он действительно слышал это слово – омнисфера – и раньше. Его употребляли, говоря об объединяющем человека и машину интерфейсе, называющемся ТАРОС. Подобные устройства имелись на борту «Туатха де Данаан», «Арбалета», и теперь – на «Лаэватейне». Если он не ошибался, эта аббревиатура означала Транслирующая Авто-Реагирующая Омни-Сфера.

– В прошлом было разработано множество концептуальных моделей психофизических явлений, выходящих за пределы обычных представлений о психике человека и его ментальном строении. Квантовые теории сознания1, общая теория систем2, развитие сверхбольших интегральных вычислительных систем и иерархических структур

– все это охватил, позволив дополнить, разработать и объединить в единую научно-прикладную систему, могучий интеллект одного гения. Его имя – Дмитрий Валов. Для удобства он ввел новый термин, и назвал этот иной мир «всеобщей сферой» – сферой, вмещающей все, или омнисферой. В открытой печати не появлялось статей, посвященных концепции омнисферы. В то же время, у нас есть убедительные доказательства того, что еще в первой половине семидесятых годов в Академии наук СССР выполнялись исследования по тематике, имеющей отношении к телепатии, предсказаниям будущего и тому подобному.

– Телепатии…

– Филадельфийский эксперимент3 или Зона 514, где изучали НЛО – вы слышали о подобных вещах? О них ходит множество басен, но, вне всякого сомнения, американские и советские научно-исследовательские организации занимались изучением вещей, которые публика называет сверхъестественными. Большая часть проектов не привела к каким-либо результатам. Многие военные и научные организации быстро сориентировались и принялись ловко сосать бюджетные средства, занимаясь различными безумными исследованиями.

Действительно, наверное, это то, о чем с насмешкой упоминал пилот Гейбо-6: «солдаты посходили с ума от военных исследований». Хотя, это уже была совсем другая история – невероятные сказки просачивались даже в телепередачи, которые смотрела Канаме и ее подружки. Соске припомнил, что видел что-то такое, когда жил в Токио.

– Профессор Валов не имел ничего общего с шарлатанами. Он внес огромный вклад в областях изучения ядерной энергии, проектирования информационных и слаботочных электрических систем – настоящий ученый, талантливый исследователь. Точно так же, как и при разработке первой технологии пассивной защиты от обнаружения

1 Несмотря на то, что многие ученые считают это ересью, в последние годы предпринимаются попытки описания феномена сознания с точки зрения квантовой теории. Над этим вопросом работает один из крупнейших физиков-теоретиков нашего времени Р. Пенроуз (вспомните, кстати, имя начальника Исследовательского управления Митрила).

2  Здесь – никакой псевдонауки, работы Берталанфи, Щедровицкого, Урманцева внесли ценный вклад в общую копилку знаний человечества.

3  Филадельфийский эксперимент – якобы имевший место в октябре 1943 г. эксперимент по созданию мощных электромагнитных полей, с целью вызвать огибание световых и радиоволн по приданию невидимости, в результате которых фрегат ВМС США «Элдридж» исчез и телепортировался в другое место. На самом деле проводились обычные эксперименты по размагничиванию для защиты от магнитных мин и торпед.

4  Зона 51 – принятое в СМИ и литературе название американского военного полигона возле авиабазы Неллис в Неваде, США. Используется в массовой культуре как символ тайны, скрываемой военными и правительством Соединенных Штатов Америки; связан, как правило, с неопознанными летающими объектами.

82

радиолокаторами, которую называю «стелс», Валов практически сразу же предложил способ прикладного использования теоретической концепции.

По мере того, как они углублялись в промзону , и над головой смыкались крыши цехов и бесчисленные трубы, идти становилось все труднее. Ступеньки на железном трапе, ведущем вниз, в широкий бетонированный котлован, полностью проржавели и прогнили, поэтому Соске осторожно спустился и протянул руку Тессе. Та зацепилась носком ботинка, споткнулась и неуклюже свалилась с высоты метров двух ему в руки. Соске был готов к такому повороту, и посадка получилась мягкой.

– Благодарю вас, мистер Сагара.

– Нет проблем, командир. Ступайте осторожнее, пожалуйста. Здесь все еле держится из-за пожаров.

– Поняла.

Вынув фонарик, Тесса двинулась дальше, вглубь ржавых железных завалов экспериментального полигона, продолжая рассказ:

– Неизвестно при каких обстоятельствах профессору Валову пришла мысль о существовании омнисферы. Но по какой-то причине он был совершенно убежден и загорелся этой идеей. Успех экспериментов, поставленных в конце семидесятых годов в незначительных еще, лабораторных масштабах, позволил ему получить первые положительные результаты. С этого времени упоминания имени Валова почти совершенно исчезают из открытой печати. О нем не писали ни в официальных документах, ни в научных статьях. На первый взгляд могло показаться, что звезда старого ученого закатилась, но нетрудно догадаться, что на самом деле его исследования теперь рассматривались как важнейшие в деле обороноспособности страны и им была присвоена высшая степень секретности. Безусловно, его авторитет в политических и научных кругах только вырос. Для проведения новых экспериментов и сосредоточения усилий был построен секретный город.

На Соске снова навалилось дежавю. Ему казалось, что их реплики, касающиеся профессора Валова, повторились несколько раз. Он потряс головой и задал вопрос:

– Почему же его исследования стали таким строгим секретом?

– Из-за возможных областей применения омнисферы. Если вы получите доступ в измерение, не ограниченное рамками ни времени, ни пространства, где все определяет только полет ваших мыслей, да еще и сможете воздействовать с его помощью на материальный мир, представляете, какие возможности перед вами откроются?

– Никак нет. Не представляю.

Соске , хотя и слушал очень внимательно, не понял и половины слов, которые употребляла Тесса. Для приземленного реалиста, каким он являлся, эти отвлеченные научные теории и формулы, не говоря уже про парадоксы пространства-времени и человеческого сознания, были чем-то непостижимым.

– К примеру, теоретически возможно с высокой точностью предсказывать будущие события. Когда противник нанесет ракетно-ядерный удар. Когда умрет важный политический деятель, глава враждебного государства. Какой будет погода в день запланированного внезапного нападения. Вдруг случится землетрясение или даже – представьте себе – мощная вспышка на Солнце и поток заряженных частиц, превратившийся в настоящий ураган? Все, что известно вам и неизвестно противнику, может помочь выиграть войну.

– Вот как.

– Телепатию тоже можно использовать там, где неэффективны обычные средства связи. Обмениваться большими массивами информации. Или, напротив, заглядывать в головы других людей или даже попытаться подчинить их сознание. Представьте себе – стоит забраться в мозги президента Соединенных Штатов или министра обороны, и вам больше не потребуется воевать. Какие возможности для сверхдержав!

– Если бы это было возможно…

83

– Это могло стать реальностью. На пути разрешения каждой научной проблемы встают бесчисленные технические трудности, но возможности омнисферы настолько велики, что могут воплотить в реальность самые горячечные видения. Неудивительно, что этот проект стал самым тщательно охраняемым государственным секретом, не правда ли?

– Так точно.

– Но это еще не все. В отличие от телепатии, использовать омнисферу для физического воздействия на материальный мир оказалось относительно нетрудно. Было создано устройство, позволяющее конвертировать ментальные импульсы, образы, возникающие в мозгу оператора, в физическую энергию. Оно уже доказало свою практичность и активно используется.

– Вы имеете в виду лямбда драйвер?

– Совершенно верно. Следует сказать, что известное вам название этого устройства было придумано исключительно для маскировки. Механизм, создающий отталкивающее энергетическое поле, лямбда драйвер, или, как его еще называют «псевдоосевой генератор репульсивного поля», не просто генерирует силовые поля большого потенциала. Он усиливает квази-физические эффекты, возникающие при взаимодействии, интерференции человеческого сознания и омнисферы. Его оригинальное название – «высокоскоростной контактно-интерференционный омнисфер-реактор».

– Реактор?..

– Да. По сути, он и представляет собой реактор. Изначально воздействие омнисферы на наш материальный мир чрезвычайно слабо. Хотя в нормальной обстановке этот эффект проявляется на уровне считанных молекул, омнисфера каждого из нас постоянно, но бессознательно и незаметно для носителя реагирует с внешним миром, оказывая влияние на окружающую материю и энергетические поля.

– То есть, я правильно понял, что каждый человек может воздействовать этой энергией на окружающие предметы?

– Верно. Каждый человек. Причем совершенно не отдавая себе в этом отчета. Все мы немножко экстрасенсы. Но эти эффекты настолько малы, что их невозможно заметить невооруженным глазом. Самое неприятное, что этот феномен крайне трудно обнаружить

и   подтвердить по строгим правилам научного эксперимента. Определить микронные воздействия омнисферы на материальный мир было бы возможно только в том случае, если абсолютно изолировать испытательную камеру от внешнего мира и исключить все мыслимые помехи. Но ведь даже для того, чтобы обнаружить эффекты, необходимо использовать электрические приборы и датчики, которые вызывают настолько мощные помехи и шумы, что отстроиться от них с нужной для эксперимента чистотой практически невозможно. Конечно, остается еще вариант – точно измерить наличные шумы и возмущений полей…

– Прошу прощения, командир. Я абсолютно потерялся.

– А… простите. В общем, все это означает, что все люди способны генерировать ничтожное количество психокинетической энергии.

– Вас понял.

Соске про себя в очередной раз поразился поразительному терпению и доброжелательности Тессы, которая находила в себе силы вежливо объяснять и разжевывать научные вопросы для тупицы, голова которого наилучшим образом подходила только для одного: колоть кирпичи.

– Лямбда драйвер же успешно селектирует, фиксирует и соответственно усиливает эти микроскопические импульсы нейронов управляющего им оператора. Мозг и нервная система человека выступают в качестве двигателя, вырабатывающего необходимую для работы лямбда драйвера энергию интерференции омнисферы. Бронеробот, оснащенный лямбда драйвером, подает в аппарат мощный поток электроэнергии из своего реактора, и выдает силовые поля и выбросы, неизмеримо превосходящие то количество пси-кинетической энергии, которое может выдать слабая нервная система человека в

84

нормальном состоянии. Я говорила раньше, что «Арбалет» – ваше второе «я». Речь шла именно об этом. Он не копирует вашу индивидуальную личность и характер, но система искусственных синапсов «Арбалета» или «Лаэватейна» построена на основе вашей собственной.

– Вот это да.

– Мистер Сагара, вы наверняка задавались вопросом: почему лямбда драйверами не оснащают самолеты, танки или боевые корабли?

– Задавался. Ведь и они смогли бы действовать гораздо эффективнее. А-а, понимаю. В таком случае, получается…

– Вы правы. Для того, чтобы нести лямбда драйвер, боевая машина должна имитировать функции человеческого тела. Более того, реакция на усиленную интерференцию омнисферы с реальным миром в условиях боевого стресса является катализатором нестабильных состояний человеческой психики – раздражительности, безрассудного поведения и прочего. В некоторой степени их может ослабить возникающее во время боя особое психологическое состояние, высокая концентрация, доступная только немногим опытным бойцам. Таким образом, необходимые условия для того, чтобы боевая машина могла стать носителем лямбда драйвера, следующие: высокая энерговооруженность, хорошая защищенность на поле боя и способность имитировать функции человеческого тела.

– То есть – бронеробот.

– Верно. Бронеробот представляет собой идеальную платформу для установки лямбда драйвера. Но, мистер Сагара, если отвлечься – вам не кажется странным, что подобный вид боевых машин появился и развился так вовремя? К настоящему моменту бронероботы захватили ведущие позиции в сухопутной войне, несмотря на все присущие гуманоидной форме недостатки. А ведь еще совсем недавно никто и не мечтал о подобных боевых механизмах. И вот, пожалуйста, в сочетании с лямбда драйвером – возникло новое, совершенное оружие.

Тесса говорила так, будто намекала – бронероботы появились неспроста, словно каким-то странным образом заранее готовя почву для лямбда драйверов. Соске на память пришли слова майора Калинина, услышанные после возвращения из Северной Кореи.

«Подобные оружейные системы в принципе не могут существовать».

– Но… бронероботы достаточно эффективны на поле боя.

Это тоже было правдой. Безусловно, БР имели свои собственные слабости, отсутствовавшие у других видов боевой техники. Высокие силуэты прямоходящих человекообразных машин было нетрудно обнаружить над рельефом местности и поразить огневыми средствами. Ремонт и техническое обслуживание их многочисленных и сложных систем были совсем не простой задачей. В плане огневой мощи и бронезащиты бронероботы так и не сравнялись с основными танками.

Но ведь в противовес недостаткам имелись и многочисленные преимущества, разве нет? Иначе никто не стал бы использовать бронероботы в бою.

– Согласна с вами. Тем более, что этот вопрос схож с известным парадоксом: «что было раньше – курица или яйцо»? Боюсь, в мире сейчас нет людей, которые могли бы ответить на него.

За разговором они не заметили, как далеко углубились в дебри полуразрушенного химического завода. Свет окрашенного в оранжевые закатные тона небосклона уже не мог пробиться сквозь сплетение бесчисленных стальных ферм и труб над головой . Они вступили в гулкое помещение с полуразрушенной крышей, напоминающее высокий цех, а в его полу, прямо перед ними, зияло гигантское черное отверстие.

Его диаметр составлял не менее пятнадцати метров, а глубину, на которую уходил затопленный тенями колодец, определить было невозможно. Жерло шахты окружали сплетения кабелей и трубопроводов и навесные переходы и мостки, огороженные прочными перилами.

85

Колодец выглядел как шахта громадного лифта. Но платформа, ходившая вверх и вниз по стволу, давно рухнула вниз, на дно, неразличимое в глубокой, чернильной, угрожающей темноте.

– Нам нужно спуститься туда?

– Да. Наша цель расположена еще ниже этой шахты – глубоко под землей.

Лифт, естественно, был сломан, да и никакого электричества в мертвом городе не осталось. По стволу шахты вниз уходила многочисленными пролетами узкая металлическая лестница, огражденная кожухом из стальных швеллеров. Проржавевшие насквозь ступени не вызывали доверия, но иного пути не было видно.

Сооружение, брошенное почти восемнадцать лет назад, да еще в таком суровом климате. Витавшую повсюду опасность внезапного обрушения почувствовал бы самый легкомысленный человек.

– Постойте, командир. Может быть, вы подождете наверху?

– Что вы имеете в виду?

– Спуск будет опасным. Разрешите мне пойти одному. Вы сможете направлять меня отсюда по радио.

Соске понимал, что, даже используя захваченное с собой снаряжение – страховочную обвязку, веревку и карабины – спуститься в шахту будет совсем непросто. Сам он был хорошо подготовлен и уверен в себе, но рядом с ним стояла Тесса. Она была незнакома с техникой спуска по веревке и не имела опыта, а если вспомнить еще и ее физические возможности, на которые – как бы повежливее сказать – нельзя было положиться, то такое предложение выглядело разумным.

Она прекрасно поняла, что он имеет в виду, но все равно отклонила предложение.

– Простите. Но сейчас я обязательно должна идти. Понимаю, что создаю дополнительные трудности, но не могли бы вы спустить вниз и меня?

– Но…

– Постараюсь не мешать вам – изо всех сил. Давайте даже договоримся: если вы сочтете, что становится слишком опасно, я откажусь от выполнения задачи, и мы вернемся. Пожалуйста.

– Хорошо. Но вы позволите мне определять степень опасности, и тогда вам придется послушаться.

– Согласна. Благодарю вас, сержант.

Они надвинули на глаза очки ночного видения, связались коротким отрезком страховочной веревки и начали спуск в шахту. Первые несколько этажей удалось преодолеть по роняющим куски ржавчины ступеням успешно, но дальше стало хуже – лестничные марши скрипели и опасно тряслись под ногами.

– Теперь на спину.

– Да.

Тесса забралась ему на спину, обхватив руками и ногами. Привязывая наездницу веревкой, Соске почувствовал себя несколько неловко, когда к спине крепко прижалась ее нежная грудь.

– Рассчитываю на вашу благосклонность, мистер Сагара.

– Кажется, вы забавляетесь, командир.

– Вам только кажется. Но когда мы найдем мисс Канаме, я лучше не буду ей рассказывать, – хихикнула Тесса, и ее голос прозвучал довольно весело. Соске вспомнил то недолгое время, когда Тесса училась в школе Дзиндай – она смеялась так же беззаботно, когда Канаме или Мао отчитывали ее за неуклюжесть или невинные шалости.

Нагруженный весом своего миниатюрного командира, Соске закрепил на прочном крюке страховочную веревку и вщелкнул тормозное устройство. Покрепче ухватился за перила, пачкая ладони ржавчиной, и начал спускаться ниже.

Даже спустившись на глубину примерно четырех этажей, они не заметили никаких признаков приближения дна.

86

В этот момент раздался требовательный писк радиопередатчика. Докладывал Курц, контролировавший со своей позиции подступы к мертвому городу . Металлические конструкции вызвали множественные помехи, но сквозь шум донеслось:

– Говорит Урц-6. Хреново дело.

– Что такое?

– С запада приближаются несколько вертолетов. Подтверждаю три единицы. Вероятно – противник.

– Черт, да их еще больше, – выругался Курц мимо микрофона, когда три отметки превратились в шесть.

Приближающиеся вертолеты скрывались в кровавых лучах заходящего солнца и пассивные поисковые средства М9 Курца обнаружили их слишком поздно. Когда раздался сигнал, дистанция составляла не более 12 километров и быстро сокращалась. Вертолетам требовалось не более трех минут, чтобы достичь границ секретного города.

Второй «Пейв Мар» сразу после высадки разведчиков в целях экономии топлива приземлился на лысой верхушке поросшей лесом сопки поодаль и заглушил двигатели. Получив сообщение Курца, пилоты Гейбо-4 и Гейбо-6 включили вспомогательные силовые установки и приготовились запустить турбины.

Нет. Так не пойдет.

Интуиция Курца отчетливо подтолкнула его в спину.

– Гейбо-4 и 6, двигатели не запускать.

– Урц-6, почему?

– Эти парни пользуются ECS, потому я так поздно их и заметил. Значит, у них наверняка и ECCS, и если мы вспорхнем, как куропатки, они нас застукают. Сидите в своем лесу тихо и не высовывайтесь.

Действительно, если митриловские вертолеты начнут взлет, вероятность того, что передовые вертолеты противника их обнаружат, была слишком велика. На транспортно-десантных МН-67 не имелось оружия «воздух-воздух», и они будут моментально сбиты.

– Но что же нам делать? Не можем же мы тут торчать до зимы? – возразил пилот Гейбо-4, но подготовку к старту турбин все же прервал.

– Ныкаться ниже травы, тише воды. Когда они решат, что тут все в ажуре и мирно приземлятся, придет мое время. И пока я буду их мочить, вы быстренько вынимайте Тессу

и  Соске.

– А-а, все верно. Вас понял. Но почему ты уверен, что это противник?

– Если бы это были русские, мы заметили бы их намного раньше. А раз в такую чертову глухомань явился кто-то с оборудованием не хуже, чем у нас…

– …Это Амальгам, чтоб им провалиться!

– Они меня достали в последнее время. В каждой щели кишат, как вши! –

выругался второй пилот.

Курц подключил в своей системе ECS в дополнение к режимам радиолокационной

и      инфракрасной маскировки лазерно-голографический оптический режим. М9, прячущийся среди чахлых елок и пихт, стал прозрачным, а картинка на экране перед пилотом окрасилась в унылые фиолетовые тона.

Шесть вертолетов продолжали приближаться. Он снова вызвал Соске.

– Урц-7, слышал? Уматывай оттуда скорей. Спрячьтесь в пустых домах к северо-западу от точки Эхо.

– Урц-7 вас понял. Но это займет время.

– А кому сейчас легко? Торопись, как можешь.

Посреди чернильной тьмы подземелья Соске проверил страховочную веревку и принялся торопливо взбираться по ступенькам вверх.

– Командир, мы возвращаемся.

87

– П-постойте… – нерешительно начала Тесса, висевшая на нем, как обезьянка.

– Нужно добраться до Курца и остальных. Здесь становится опасно.

– Да, я понимаю. Ничего не поделаешь, но… – судя по сожалению, прозвучавшему

в  ее голосе, она была сильно расстроена. Надо полагать, она была уверена, что внизу, в кромешной тьме на дне шахты спит нечто действительно важное.

Но стоит им промедлить – и они потеряют все. Если противник высадит десант, Соске не сможет защитить Тессу в одиночку. Прекрасно понимая это, она не стала возражать дальше. Ржавые ступеньки металлической лестницы тряслись и прогибались под двойным весом, и взбираться по ним было совсем не просто.

– Держитесь крепче, – выдохнул Соске.

Не успела она ответить, как нижняя часть трехметрового пролета, по которому бежал наверх Соске, с душераздирающим скрипом просела, а потом и вовсе рухнула вниз. Он ухватился за перила, пытаясь удержаться, но в следующую секунду подломились и они.

– А-а-а-ай!..

Их тела швырнуло в пустоту, но страховочная веревка, закрепленная в устье шахты, выдержала и приняла вес. Они не упали на невидимое дно, а лишь несколько раз подпрыгнули вверх-вниз, раскачиваясь в темноте, точно на резинке.

– Не ударились?

– Я… я в порядке. Простите.

– Пожалуйста, не разжимайте руки.

Упираясь ногами в грубую бетонную стенку, он изо всех сил начал подтягиваться вверх, продергивая веревку через тормозное устройство. Но до кромки верхнего обреза шахты было еще далеко.

Плохо.

Взобраться меньше чем за три минуты не получится. Если так пойдет, противник застигнет их в самый неподходящий момент.

– Вышел на точку посадки. Снижаемся? – запросил Калинина по внутреннему переговорному устройству пилот вертолета.

– Еще нет. Ждем, когда отряд прикрытия закончит поиск противника в прилегающем районе.

– Вас понял.

Тяжелый вертолет, на борту которого находился Калинин, погасил скорость и лег в пологий разворот, описывая плавные круги. Отряд, приближавшийся к Янску-11, состоял из четырех громадных транспортных вертолетов Ми-26 и двух стремительных и хищных ударных Ми-24.

Хотя майор уже давным-давно покинул ряды Советской армии, он привычно применял для высадки тактику, которую использовал еще в Афганистане. Транспортно-десантные вертолеты с бронероботами и пехотинцами на борту оставались на безопасном удалении и на большой высоте, над горами. Два «Крокодила», как называли Ми-24 русские, или «Хинда», по натовской классификации, хорошо защищенные, маневренные и обладающие большой огневой мощью, снижались, приближаясь к точке посадки и сохраняя дистанцию между собой. Первый шел на высоте 500 метров, второй патрулировал на полутора тысячах, прикрывая ведущего.

Даже если душманы имели в своем распоряжении противовоздушные средства, и нижний вертолет получал повреждения, попав под внезапный огонь, второй немедленно оказывал ему огневую поддержку, нанося подавляющие удары по вскрытым позициям противника. Находящиеся в резерве транспортные вертолеты по сигналу снижались на соответствующем удалении и высаживали десант, который, уже владея обстановкой, стремительно атаковал и уничтожал опорные пункты.

88

–  Слухи о вашей осторожной тактике не преувеличены,  мистер Калиум,  –

раздался в наушниках голос Вильгельма Каспера – того самого немецкого снайпера. Сейчас он находился в кокпите оснащенного лямбда драйвером «Элигора», которого нес в объемистом брюхе другой транспортный вертолет. – Если вы собираетесь полюбоваться окрестностями, то это не самое лучшее место. Пейзаж нагоняет на меня тоску.

– Мы прибыли сюда не любоваться. Ваша задача – быть наготове. Вы можете потребоваться в любой момент, – отрезал Калинин.

В воздушно-десантном полку, имевшем на вооружение и бронероботы, с которым совместно действовал отряд спецназа, которым командовал Калинин, эта тактическая схема называлась «мышеловка». Как мышка, завидевшая приманку, высовывается из норки и попадает под удар стальной пружины, так и противник, угодивший в нее, практически не имел шансов на спасение. Даже афганские душманы или моджахеды, известные своим бесстрашием, побаивались тактики, которую использовал Калинин.

Тяжелые транспортные вертолеты советского производства Ми-26 и штурмовые Ми-24 были модернизированы в Амальгам и их бортовые радиоэлектронные системы оказались дополнены маскировочной системой ECS и ECCS, включавшей разнообразные поисковые средства и локаторы. Даже столкнувшись с русскими армейскими подразделениями, они могли засечь их с гораздо большего расстояния, скрыться под своей маскировкой и без труда уклониться от обнаружения локаторами предыдущего поколения.

Но сейчас противником являлась не регулярная армия СССР. Это были они.

Несмотря на то, что пока никаких признаков присутствия противника не наблюдалось, тщательная разведка перед приземлением являлась разумной мерой предосторожности. Разведка вообще никогда не бывает лишней или чрезмерной, сколько раз ее ни повторяет предусмотрительный военачальник.

Тем временем на командной частоте раздался голос Леонарда Тестаросса. Он находился на борту третьего Ми-26 вместе с Чидори Канаме и пленным шпионом-французом.

– Восхищаюсь вашей предусмотрительностью, мистер Калиум, но я согласен с мнением господина Каспера. Нам следует произвести десантирование как можно быстрее.

– Могу я узнать причину?

– Как бы вам сказать… вы сами увидите. Реакция проявится с минуту на минуту,

– в голосе Леонарда прозвучала злая ирония.

Калинин как будто уже слышал эти слова, словно тот произносил их и раньше. Но когда? Нет, это не может быть из прошлого. Мало того…

– … Я согласен с мнением господина Каспера.

– Могу я узнать…

Вот оно – только что. Дежавю, неестественно сильное и четкое. Повторение тех самых слов, что только что прозвучали.

– Видите? Этот город – особенный. Эффекты произведенного здесь эксперимента все еще сохранились. Если вы не будете осторожны, ваше собственное чувство времени поймает вас в ловушку. Это не грозит пассажирам, но может представлять проблему для пилотов.

В тот же самый миг Ми-24, закладывавший вираж прямо над ржавыми крышами, едва не врезался в кровлю высокого цеха. Вертолет взревел переведенными на форсаж турбинами и дернулся вверх, торопливо набирая высоту. Царапнув нижней частью хвостовой балки по верхушке громадной ректификационной колонны, торчавшей словно башня, он рассыпал ослепительные в сумерках искры.

– А вот и она, – скучающим голосом прокомментировал Леонард.

Оператор вертолета отреагировал с гораздо большей экспрессией:

89

– Твою мать, придурок, ты убить нас захотел?!

– Но… я уверен был, что взял левее. А потом машина оказалась там, где была за секунду до того…

– Что ты несешь, кретин! Мы шли тем же курсом!!!

По всей видимости, они не поняли, что именно вызвало инцидент и природу этого дежавю. Калинин приказал ведущему Ми-24 подняться выше и найти площадку, пригодную для посадки транспортных вертолетов. Лучше сделать это за пределами города. Поблизости от полигона это было слишком опасно.

Снова заговорил Каспер.

– Возвышенность на северо-восток, три километра. Видите террасу на середине склона? Обстреляйте ракетами или еще чем-нибудь.

– Причина?

– Обстреляйте – тогда и узнаем.

Калинин, как наяву, представил жестокую усмешку Каспера. Майор не стал больше переспрашивать и просто дал пилоту необходимые указания.

Как раз в тот момент, когда Курц сообщал все еще находящемуся в шахте Соске о построении и маневрах, совершаемых вертолетами, кокпит М9 пронзила резкая трель предупредительного аларма.

– Внимание. Направление два часа, НАР 1. Залповый огонь.

Попадание через три, две…

– …Что?!

Курц мгновенно определил, что ракеты уходят чуть-чуть в сторону и не попадут в него. Хотя, рассеивание на такой дистанции…

Удар.

Метрах в тридцати от М9 в скальный выход врезалась неуправляемая ракета, за ней прилетели и остальные НАР серии, с сотрясающим грохотом взорвавшиеся несколько дальше.

По броне машины сухо застучали комья земли и камешки. Бронеробот Курца не двинулся ни на миллиметр, продолжая наблюдать за противником сквозь завесу дыма.

– Тебя обнаружили? – спросил Соске по радио.

– Нет.

Новых атак не последовало. Два митриловских вертолета, приземлившееся гораздо дальше среди покрытых соснами сопок, едва ли можно было так легко обнаружить. Видимо, противники все же не заметили и его – это была профилактика. Заросшая елками терраса с хорошим обзором вызвала у противника подозрение, и он выпустил ракетный залп на всякий случай. Может быть, остаться на месте и выждать еще? Они успокоятся и…

Нет. Все не так.

– Меня вычислили. Атакую первым. Гейбо-4 и 6, приготовиться к взлету!

Если бы это были рядовые противники, им бы никогда и в голову не пришло, что в сопках прячется чужой бронеробот, тем более, они не смогли бы так точно определить наивыгоднейшую позицию. Это залп ясно говорил – враги не из разряда обычных. Прятаться от них и дальше – бессмысленно. Кроме того, насыпавшаяся на залегший М9 земля и ветки даже при функционирующем режиме оптической невидимости выглядели неестественно даже для невооруженного глаза. Его все равно найдут – это лишь вопрос времени.

Боевой режим движения – включить.

1 Неуправляемые авиационные ракеты.

90

Раскручивающийся гироскоп стабилизатора прецизионного объектива автономной системы управления огнем 76-миллиметрового снайперского орудия издал негромкое скрежещущее поскуливание.

Режим дальней стрельбы по воздушным целям.

Информация о температуре воздуха, влажности, скорости ветра беспрерывным потоком устремились в электронный баллистический вычислитель. Казалось, приборчик затрясся от напряжения, торопливо перемалывая данные.

– Урц-6, что касается строя вертолетов противника… – донесся прерывающийся

и  едва различимый из-за помех голос карабкающегося по стенке шахты Соске.

– Потом.

– Слушай. Так действовали советские спецподразделения в Афганистане. Командир этого отряда – майор Калинин.

– Чертов старикан…

Выбор цели. Приоритет – противникам с наибольшей огневой мощью.

Первым будет «Хинд». Вокруг медленно идущего кругом вражеского вертолета возникла коробочка подсветки – [Майк 3].

Дистанция, курсовой угол и скорость цели. На экране высветилось «Цель захвачена».

Да ты шутишь, дружок. Ты все посчитал неправильно.

Возвышение нужно подправить. На полет снаряда влияет нисходящий поток воздуха от ротора. Здесь поможет только интуиция.

Выше два клика. Влево – один клик. Да, вот так, годится.

Огонь.

Вспышка дульного пламени залила экран белым светом. Несмотря на то, что 76-миллиметровый снаряд умчался к цели со скоростью, в несколько раз превышающей скорость звука, полет занял какое-то время. Примерно три секунды.

Попадание.

Разрыв осколочно-фугасного снаряда заставил вражеский Ми-24 мгновенно развалиться в воздухе. Лопасти винта брызнули в стороны, вспухло огненное облако, из которого медленно падали разворачивающие хвосты дыма крупные обломки.

– Следующий!..

Любоваться красочной картиной не было времени. Фрагменты сбитого вертолета еще не успели долететь до земли, когда он навел орудие с уже досланным в камору следующим патроном на второй «Хинд».

Высота несколько больше, но все остальные стрельбовые и баллистические данные остались практически теми же. Ввести поправку.

Прицеливание, выстрел, попадание.

Ведомому вертолету оторвало хвост. Лишившись рулевого винта, Ми-24 получил мощный вращающий момент и завертелся, как падающий лист, рухнув в итоге где-то среди цистерн промзоны.

Оба ударных вертолета сбиты. Теперь митриловские «Пейв Мары» могли отступить, не опасаясь погони.

– Следующий!..

Противник уже понял, откуда ведется огонь, и торопливо маневрировал. Курц смог бы сжечь еще один вертолет, но едва ли успел бы расправиться с остальными тремя.

Один из неповоротливых Ми-26, обходивших руины по кругу, резко пикировал, чтобы скрыться за сопкой. Два других, маневрировавших значительно дальше, тоже быстро сбрасывали высоту, чтобы уйти за хребет, расположенный по другую сторону руин – в них было не попасть.

Четвертый же вертолет, неосмотрительно приблизившийся, уже шел почти над самыми крышами промзоны, представляя собой прекрасную цель.

91

Спикировавший с неожиданной для такого тяжеловеса скоростью Ми-26 скрылся за склоном, но еще до того из открытого грузового люка вывалился бронеробот. Красная броня, острые очертания. Тип – модернизированный «Чодар». В его манипуляторах виднелось длинное снайперское орудие. Тот самый красный БР.

Курц почувствовал, как сердце стиснула холодная пятерня.

Попытаться поразить его в момент приземления? Нет, это бессмысленно. Против оснащенного лямбда драйвером и ожидающего атаки с этого направления бронеробота стрельба из обычного оружия совершенно неэффективна. Но и у Курца осталось всего несколько секунд, после которых ему самому придется быстро уклоняться. Он должен нанести за это время противнику максимальный урон.

Мгновенно приняв решение, он поймал в прицел тушу тяжелого вертолета, пытающегося укрыться среди высоких сооружений промзоны.

Огромный Ми-26 уже ушел за густо натыканные ректификационные колонны и водонапорные башни, переплетенные толстыми трубами. Рассчитав его положение, Курц вывел прицельную марку на ржавый бок цистерны. Последние секунды, отпущенные на прицеливание, истекали, но промахнуться он не мог.

Выстрел. Бронебойный снаряд пронзил башню насквозь, но достигнуто ли было попадание, различить не удалось.

Вспышка на опушке, правее руин. Началось.

«Гернсбек» стремительно совершил заднее сальто и отпрыгнул, держа длинное орудие так, чтобы не повредить. В том самом месте, где он находился секунду назад, вышибло высокое облако пыли от удара вражеского снаряда.

Бронеробот приземлился на ноги, пружинисто, как кот. Но, едва ступоходы коснулись грунта, ему пришлось снова извернуться, откинув корпус под немыслимым углом – следующий выстрел был таким же безжалостно точным. Курц разминулся с болванкой на считанные сантиметры.

Невероятно. Противник выстрелил второй раз еще до того, как Курц начал маневр уклонения – и все же чуть не подловил его. Даже с самым современным электронным баллистическим вычислителем это выглядело практически невозможным – на таком расстоянии замаскированная оптическим камуфляжем цель выглядела неясным пятнышком, и в нее было трудно попасть, не то, что предсказать ее следующее движение.

Дело было не в совершенной системе управления огнем вражеского бронеробота. Это была работа человека, мастерство которого превосходило все мыслимые пределы, известные для снайперской стрельбы. Интуиция, сплавленная с огромным опытом.

Ошибки быть не могло. Это он.

Каспер, будь он проклят.

Сидя в небольшой пассажирской кабинке транспортного вертолета , зажатой между пилотской кабиной и обширным трюмом, Канаме смотрела на койку , к которой был пристегнут Лемон, когда в стенки неожиданно толкнулся снаружи звук далекого взрыва. Бросив взгляд в иллюминатор по левому борту, она увидела, как круживший над руинами пятнистый ударный вертолет неожиданно взорвался и развалился на куски.

– Взрыв?.. Ай!..

Несший их тяжелый вертолет резко наклонился, и ее выбросило бы из кресла, если бы она не вцепилась изо всех сил в подлокотники. Лемону повезло, что он был надежно пристегнут ремнями, иначе бы тоже вылетел с носилок.

Нет, это было не падение, хотя и очень похоже на него. Избегая вражеского обстрела, вертолет круто пикировал. Руины, казавшиеся только что небрежно рассыпанными по столу спичечными коробками, стремительно надвинулись, вырастая и занимая все поле зрения.

92

– Я под обстрелом вражеских БР! Снижаюсь и попытаюсь укрыться за конструкциями на северной окраине! – по внутренней связи донесся голос первого пилота.

– Отставить. Не приближайтесь к полигону, а скорее набирайте высоту, –

приказал пилоту Леонард, находившийся в грузовом отсеке. Его голос звучал совершенно спокойно.

– Но так нас собьют!.. Один наш уже готов! Как только он умудрился – этот стрелок невероятно ловкий!

– Уходите вверх – тогда мы будем в безопасности, – настаивал Леонард.

– Откуда вы знаете?! Скороподъемность у нас никакая – мы не сможем! Я прячусь внизу!

Вертолет снова резко накренился и нырнул, а потом выровнялся над самыми крышами. Громадные пилоны, поддерживавшие ректификационные колонны, оказались на расстоянии вытянутой руки, блокируя сектор обстрела вражеского снайпера.

– Канаме, лучше пристегни ремень, – посоветовал бледный Лемон. – Слушайся опытного человека. Иначе, когда падаешь с такой высоты, костей не соберешь.

За иллюминатором блеснула вспышка, и их ударило так, что лязгнули зубы. Вертолет рванулся, просел вниз и затрясся, как в припадке. Над головой оглушительно загрохотало и завыло на разные голоса.

Неужели противник сумел попасть в них даже за щитом из ржавых стальных башен? Разве это не звук поврежденного вала хвостового рулевого винта?

Из динамика раздавались вопли перепуганных пилотов:

– …Но так нас собьют!.. Один наш уже готов! Как только он умудрился…

Канаме не могла понять, что происходит. Почему они повторяют свои слова,

которые прозвучали несколько секунд назад? Вертолет жутко закачался, потом накренился и заскользил боком, быстро теряя высоту. Переплетения стальных труб бросились в лицо.

Снова голоса:

– …Уходите вверх – тогда мы будем в безопасности, – настаивал Леонард.

– Откуда вы знаете?! Скороподъемность у нас никакая – мы не сможем! Я прячусь внизу!

Второй пилот кричал в истерике:

– Как так?! Почему мы на такой малой высоте?..

– …Скороподъемность у нас никакая – мы не сможем! Я прячусь внизу!.. Что такое?! Откуда повреждение хвоста?.. – вторил ему первый пилот.

– Ручку на себя, остолоп!!!

– Спасите! Я ничего не понимаю! Наверное, меня контузило!..

– Кончать бредить!..

– Почему мы еще в воздухе?! Мы уже должны были разбиться!!!

Ужас, звучавший в голосах летчиков, казалось, передался вертолету. Крупно дрожа, он заваливался набок, и панорама ржавых руин в иллюминаторе тоже переворачивалась и нависала над головой, словно чугунная сковородка. Посредине покрытых мраком развалин возникло еще более темное и страшное зияющее отверстие, приближающееся и расширяющееся, словно громадная жадная пасть.

Лопасти несущего винта врезались в какую-то стальную трубу. Раздавшиеся с пулеметной скоростью барабанные удары сменил чудовищный визг, от которого помутилось в голове, и металлический хруст. Прыгающую, как кабинка аттракциона кабину осветили ярчайшие искры, снопом брызнувшие из соударяющихся металлических конструкций. Потом все погасло, и глаза затопила беспросветная тьма. Канаме швырнуло вперед и вниз, из кресла, потом снова, еще сильнее. Наплечные ремни врезались в грудь, не давая дышать. Наушники соскочили с головы, и она услышала мучительный стон Лемона.

Ми-26 пробил тонкую ржавую крышу и рухнул в цех, прикрывавший шахту.

93

Ее зев проглотил фюзеляж вертолета, лишившегося всех выступающих частей и слегка притормозившего свое падение. Намотанные на фюзеляж фермы, кабели и трубы задержали его на несколько мгновений. Но вертолет продолжал рывками проваливаться в темноту. Когда же, на какой глубине прекратится это падение?

«Может быть, у этой дыры вообще нет дна»? – это было последнее, что мелькнуло

в голове у Канаме.

– … Урц-6! Вступил в бой с БР противника!.. – донеслось из наушников. Но у Соске не было времени сочувствовать Курцу. Он не взобрался еще и на половину высоты, которую требовалось преодолеть по стенке шахты, когда наверху страшно загремело, и чуть ли не им на головы обрушился гигантский русский вертолет.

– Что?!

Рассыпая искры и обдирая бока о бетон, фюзеляж встал на нос и рывками сползал в устье дыры – пока его с трудом удерживало переплетение стальных кронштейнов, тонких труб и кабелей, которые он в процессе падения утянул с собой из надшахтного пространства. Уступая тяжести шестидесятитонного груза, они выгибались и лопались одна за другой.

Ми-26 рухнет прямо в шахту. В распоряжении Соске осталось не более десяти или двадцати секунд. Времени на раздумья просто не было.

– Спускаемся, держитесь! – крикнув, чтобы услышала Тесса, Соске пристегнул карабином запасную веревку к ближайшему кронштейну, торчащему из бетона, и изо всех сил оттолкнулся ногами от стены.

Не стоило и пытаться взбираться вверх, навстречу скользящему вертолету. Единственной возможностью уцелеть осталась попытка как можно скорее достичь дна шахты, раньше, чем он рухнет туда, и укрыться в поперечных штреках – ведь на протяжении ствола не было ни одного ответвления.

Он просвистел одним прыжком метров восемь. Еще раз оттолкнуться. Соске мог бы дюльферять еще быстрее, но вес двоих человек грозил вывести скольжение из-под контроля.

Сверху донесся угрожающий треск. Вертолет провалился еще на несколько метров, войдя тупым носом точно в ствол шахты. Он едва держался – еще пара секунд и огромная туша неудержимо пойдет вниз. Сюда.

В дыру дождем посыпались обломки – от Ми-26, но большей частью от местных конструкций. Кусок дюраля царапнул по плечу и отскочил. В зеленоватом свете очков ночного видения медленно, как во сне, выросла черная тень. Обломок трубы размером с подушку падал точно на голову Соске. Упершись ногами, он сманеврировал, прикрывая от удара вжавшуюся лицом в его спину Тессу. Труба тяжело врезалась в левую руку, поднятую, чтобы защитить голову, и отлетела в сторону. Едва не выпустив веревку, он удержался и прыгнул дальше. Вниз. Еще два или три толчка. При каждом сотрясении из-за плеча доносился тоненький писк Тессы. Дна все не было. Циркульная площадка возникла в зеленоватом поле прибора ночного видения, когда высота составляла метров двенадцать.

Наконец, вертолет все же сорвался. Увлекаемая огромной тяжестью махина, рассыпая искры от трения по шершавому бетону, с душераздирающими стонами и визгами неумолимо пошла вниз, заняв почти все сечение ствола шахты. Картина напоминала то, что увидел бы в свои последние секунды неразумный муравей, забравшийся на дно минометного ствола, в который заряжающий уже кинул тяжелую мину. Веретенообразный фюзеляж Ми-26, лишившийся всех выступающих частей, действительно очень напоминал артиллерийский снаряд.

Последний толчок от стены. На середине полета Соске внезапно ощутил, что поддержка веревки сверху исчезла. Вертолет срезал кронштейн, к которому крепился верхний конец.

94

– И-и-и-и!!!

Вместе с привязанной к спине Тессой Соске рухнул на бетон с высоты четырех метров. Чтобы не раздавить ее, он сумел в последний миг извернуться и упасть не на спину, а на бок. Воздух с шумом вырвался из легких, в глазах помутилось. Игнорируя боль, он с трудом поднялся и отцепил веревку. Грохот и скрежет скользящего вертолета надвигался, но у него не было ни мгновения, чтобы посмотреть вверх. Убедившись, что Тесса не отцепилась и все еще висит на спине, он бросился в первый же портал горизонтального штрека, который попался на глаза.

Вертолет уже едва не прихлопывал пятки. Еще чуть-чуть. Четыре шага, три…

– Ух!..

Он прыгнул вперед – из последних сил, насколько еще хватило, и проехал животом по грязному полу. В спину ударил оглушительный металлических грохот, порыв ветра сбил бы с ног, если бы Соске уже не лежал, уткнувшись носом в ржавый металлический лист, которыми был крыт пол тоннеля. Оглянувшись, он увидел в метре от своих подошв смятые гармошкой, неузнаваемые дюралюминиевые конструкции, полностью перегородившие портал штрека. Вертолет врезался в дно.

Они уцелели чудом.

Но радоваться было рано. Соске, превозмогая боль, поднялся и похромал вперед, в темноту прямоугольного штрека. Воздух заполнил резкий запах авиационного керосина. Если вертолет загорится, и топливные баки взорвутся в этом замкнутом пространстве, беглецы поджарятся мгновенно. Нужно было уносить ноги – как можно быстрее.

– Тесса?

Ответа не было. Скорее всего, она потеряла сознание, но он чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь – Тесса дышала . Не успел он почувствовать облегчение, как понял, что легкое тело, которое должно было быть прочно прихвачено веревкой, медленно сползает со спины. Он попытался поддержать ее, но левая рука, все еще онемевшая от удара железкой несколько секунд назад, не поднялась выше плеча. Единственное, что он успел сделать – присесть, чтобы наездница не грохнулась с размаху. Тело девушки соскользнуло и бессильно распростерлось на металлическом полу.

В этот миг все вокруг дрогнуло и заскрипело, стенки прохода задрожали, а целая секция пола внезапно просела одним концом, превратившись в наклонный пандус. Прямо перед глазами раскрылась широкая темная дыра.

Подземелье не кончалось на этом уровне, под ними обнаружились новые обширные пустоты. Неужели сотрясение от падения тяжелого вертолета заставит рухнуть все проржавевшие и едва державшиеся крепи и переходы? Соске видел свою руку, замедленно, словно во сне, пытающуюся дотянуться до Тессы, поймать ее, и – ржавые листы пола, разваливающиеся на куски, проваливающиеся, как в рушащемся карточном домике.

Он не успел. Отбитая левая рука, которой он пытался удержаться сам, промахнулась, и он рухнул вниз, в беспросветно черную дыру.

Последний оглушительный удар и сотрясение. Финал?

Нет Она осталась жива.

Открыв глаза навстречу кромешной темноте, Канаме слабо застонала, пытаясь собраться с мыслями.

Где я?.. Что со мной?

95

В плечо и грудь впился привязной ремень. Кресло, к которому она была пристегнута, теперь оказалось обращено вниз, и торчало перпендикулярно вертикальной стенке, в которую превратился пол кабины.

Нос защипало от раздражающего запаха. Керосин – и очень много. Где -то над головой все еще свистела и громыхала так и не остановившаяся до конца турбина. Канаме поняла, что нужно выбираться – и как можно быстрее.

– Эй! Есть кто-нибудь живой? – позвала она.

– До конца не уверен… но, кажется, да, – донесся сбоку слабый голос Лемона. Расстегнув пряжку своего ремня, Канаме уцепилась за спинку, чтобы не свалиться вниз, и пошарила рядом, пытаясь дотянуться до собрата по несчастью. Под руку сразу попалось что-то удобное и ухватистое, но, когда она взялась покрепче, француз издал странный звук.

– Ой.

– А, простите… Ой!!!

Поняв, что именно она сцапала, Канаме ойкнула сама и быстро вытерла ладошку о куртку.

– Ого, вот это я понимаю – девичья реакция.

– Кончайте шутки шутить, нужно удирать отсюда.

Канаме нащупала ремень, прихватывающий тело Лемона к носилкам, и распустила

его.

– Согласен. Но вот смогу ли идти – не знаю...

– А придется! Или вам охота здесь подохнуть?

Расстегнув второй ремень, она поддержала Лемона. Он застонал сквозь зубы – пробитая нога давала о себе знать. Полагаясь на зрительную память, она пошарила под подлокотником крайнего кресла. Кажется, там должен быть аварийный фонарик. Он действительно нашелся и даже загорелся, дав некоторое представление о сложившейся ситуации.

Провалившийся в шахту носом вниз Ми-26 встал на попа. Пилотская кабина оказалась разбита и смята гармошкой, судя по выпучившейся переборке, которая теперь оказалась внизу, под ногами.

– Люк…

– Да, вон он. Сможете?..

– Попробуем.

Внизу, сразу за шпангоутом, на котором крепилась переборка, разделявшая кабину и пассажирский отсек, виднелся перекосившийся от удара овальный люк. Используя спинки кресел как лестницу, Канаме спустилась к нему. Лемон, волоча раненую ногу, последовал за ней.

Не теряя времени, Канаме повернула задвижку и пнула дюралюминиевую дверцу. Та лишь заскрипела, но не открылась. Новый удар – изо всех сил. Отбитое колено онемело, но люк сидел как влитой.

– Канаме, это без толку. Поищем другой выход.

Игнорируя совет Лемона, она сорвала с крепления на переборке пузатый красный огнетушитель. Неожиданно тяжелый – она едва удержала его в руках. Размахнувшись, Канаме с разворота шарахнула баллоном по дверце.

Люк остался заклиненным. Но она почувствовала, что тот слегка подался. Еще

разок!

– Бесполезно. Давай поищем другой выход…

– Ах ты, зар-р-р-раза!!!

Представив перед собой физиономии своих врагов, тех, кого она ненавидела больше всех на свете, Канаме яростно зарычала и ударила так, что дрогнул весь корпус вертолета. Раздался звук лопающегося металла задвижки, и дверца резко отскочила, образовав щель, в которую мог пролезть человек.

96

– Вот так. Уматываем отсюда!

– Я поражен, – покачал головой Лемон.

Луч фонарика выхватил бетонную стенку напротив люка и пол шахты метрах в двух внизу. Высоко, но спуститься все же было возможно. Едкий туман керосиновых испарений заставлял глаза слезиться . Учитывая, что в баках оставалось тонн десять топлива, пожара и взрыва можно было ожидать в любую секунду.

– Выбираемся.

Не успел Лемон договорить, как из-за спины донесся слабый стон. Оглянувшись, они увидели у противоположного от люка борта человека, скорчившегося на превратившейся в пол переборке. Один из охранников, следивших за Канаме. Он сильно пострадал, но был еще жив.

– Лезем, Канаме.

– Но ведь…

– Это враг. Не тормози.

– Н-нет. Я так не могу. Лезьте первым.

Выпихнув Лемона из дверцы, Канаме бросилась к раненому.

– Вы можете двигаться? Нужно выбраться отсюда.

Ответом был только стон. Контуженный охранник не мог говорить. Его нога неестественно перегнулась, скорее всего – перелом. Встать он тоже не мог.

– Терпите, будет больно! – крикнула Канаме и, ухватив обеими руками за воротник, рывками поволокла его к люку.

Она и представить не могла, что человек может быть таким тяжелым. Ей пришлось отчаянно дергать его, надрываясь и вкладывая все оставшиеся силы. Дыхание рвалось из груди, глаза заливало потом.

– И-и-и – раз!.. Еще – раз!!!

Охранник опять застонал, хватая воздух широко раскрытым ртом, но люк был уже близко. Канаме с разбегу пропихнула его в щель

– Быстрее! – кричал уже спустившийся вниз Лемон, протягивая руки. Когда тело раненого вылезло по пояс, его перевесило, и охранник рухнул вниз головой, сбив француза с ног.

– Мердэ1!..

Канаме спустилась к ним, ловко ступая по выступам корпуса.

– Бежим, быстрее!

Она подперла плечом едва двигающегося охранника с одной стороны, волочащий ногу, но слегка размявшийся Лемон – с другой. Троица торопливо заковыляла к маячившему рядом порталу тоннеля.

Он был настолько широким и высоким, что туда легко мог проехать грузовик.

– Что это за дырка?

– Неважно – нам сюда.

Шатаясь и спотыкаясь на заплетающихся ногах, они спешили прочь. Сотрясение от падения вертолета заставило конструкции и подпорки опасно перекоситься, некоторые рухнули. Прямо на глазах широкая ржавая панель отвалилась с потолка с душераздирающим скрежетом и повисла, раскачиваясь на двух болтах. Беглецы не ушли и на десяток метров, когда сзади дохнуло жаром, и тоннель озарил кровавый пляшущий свет пожара.

– Нога… я больше не протяну…

– Держитесь. Иначе нам конец!

Разлившийся в обломках вертолета керосин попал на какие-то раскаленные части турбин или виной было короткое замыкание – но пожар все же вспыхнул, неудержимо и грозно.

1 Merde (франц.) – дерьмо.

97

У стенки тоннеля стоял старый грузовик, прогнивший, вросший в пол спущенными восемнадцать лет назад колесами. Из последних сил Канаме рванулась вперед, протащила Лемона и охранника еще немного и запихнула за него, в какое-никакое укрытие.

«Как ни старались, далеко не ушли. Хватит ли»?.. – не успела она додумать эту мысль, как взорвался топливный бак.

Ударная волна и вал раскаленного воздуха пронеслись по тоннелю, горящие обломки запрыгали, отражаясь от стен и шипя в лужах на полу . Куски дюралевой обшивки, превратившиеся в зазубренные бумеранги, вонзились в кабину грузовика. Температура повысилась настолько, что Канаме и остальные почувствовали себя словно в жарко натопленной бане.

Канаме скорчилась, прикрыв голову руками и задержав дыхание, чтобы не сжечь легкие. В висках жарко стучала кровь, на спине выступил и мгновенно испарился пот. Она ждала, когда все вокруг затопит бушующее, словно в доменной печи, пламя.

Прошло десять секунд.

Нерешительно открыв глаза в подсвеченную кроваво-красным пламенем темноту, она поняла, что задыхается. Легкие жадно требовали кислорода, но пронесшаяся над головами огненная волна сожгла его практически весь – без остатка.

Голова пошла кругом, рот раскрылся в удушье, хватая раскаленный воздух – судорожные, резкие, бесполезные вдохи. Казалось, еще немного и сознание померкнет, канет в жаркую пустоту.

Но всего через несколько секунд она почувствовала, что зрение немного проясняется. Волосы уже не трещали на голове, горящее лицо охладило легкое, но заметное дуновение. Сквозняк. Туннель оказался незамкнутым. Мало того, продукты горения, прорываясь вверх, создали устойчивую тягу, как в печной трубе, высасывая холодный воздух с нижних этажей. Затхлый и сырой, он показался Канаме сейчас настоящим живительным газом – она снова могла дышать. Чтобы не наглотаться ядовитого дыма, клубившегося под потолком тоннеля, она пригнулась еще ниже, и хрипло позвала:

– Лемон-сан… вы целы?

– Как тебе сказать… – слабо ответил тот. – …В общем… да. И, знаешь ли, я кажется, знаю, почему Соске так влюбился в тебя.

– Да? Почему же?

– Поразительная сила. Я – под впечатлением, – хохотнул он, немного смущенно. Озадаченная Канаме постаралась вспомнить, что же такого она могла натворить.

Вроде бы, ничего особенного, все, как всегда…

– …Ну, не знаю. Но это навевает… воспоминания. Да.

Лемон удивленно поднял брови. Канаме задумчиво продолжала:

– Вся эта беготня и взрывы… когда мы были вместе, это творилось беспрерывно. Страшно неудобно. Тьфу.

Она решительно поднялась на ноги и отряхнула коленки.

«Белиал» Леонарда бесшумно парил в воздухе, бесстрастно наблюдая за величественным и страшным падением тяжелого вертолета.

Ми-26, «Гало», по натовской классификации, проваливался в шахту посреди руин промышленной зоны полигона.

Леонард только что покинул его грузовой отсек и, безусловно, мог бы предотвратить катастрофу.

Мог бы удержать фюзеляж Ми-26 от провала в подземелье и оттащить его от шахты. Мог бы разорвать манипуляторами кабину и выхватить оттуда Чидори Канаме.

Но он не сделал ничего.

Зависнув над шахтой, он рассматривал обломки вертолета, рухнувшие на самое дно, на площадку старого подъемника, в высокочувствительный тепловизор. Он

98

прекрасно рассмотрел, как девушка и француз сумели выбраться из перекошенного люка и укрыться в поперечном штреке. Ах, как трогательно – она подставила плечо раненному амальгамовскому боевику, спасать которого была ничуть не обязана.

Она выжила даже тогда, когда вертолет вспыхнул. Леонард был убежден в этом. Еще бы – она обязана была уцелеть.

– Атаковавший вертолеты М9 отступил, – доложил по радио Вильгельм Каспер,

внимательно изучив окрестности.  Он пилотировал бронеробот типа «Элигор»  –

усовершенствованный «Чодар». – Вижу следы посадки транспортно-десантного «Пейв Мара», но он тоже ушел. Вступаю в охранение.

– Вас понял, высаживаем десант. Город скоро будет под контролем, – ответил Калинин.

– Тогда – полагаюсь на вас, джентльмены. Я спускаюсь вниз.

– В подземные сооружения? В одиночку?

– Да. Мне нужно исследовать их. Чидори Канаме и француз спаслись и теперь прячутся глубоко под землей.

– Я отправлю людей вниз, если вы не возражаете.

– Как вам угодно, – безразлично ответил Леонард и отключил связь.

Его машина плавно пошла вниз, сканируя окрестности всеми видами датчиков, накапливая информацию и сравнивая ее с разведданными, применяя их к ландшафту и определяя топографию подземных сооружения полигона. Его целью была все та же центральная лифтовая шахта посреди промышленной зоны полигона.

Вертолет все еще пылал на дне гигантской дыры, превратив ее в жерло адской топки. Но поток пламени и дыма, возносящийся от корчащихся в огне обломков, покорно расступался перед «Белиалом». Бронеробот завис над самым пеклом. В следующий миг невидимая сила сокрушила раскаленную дюралюминиевую клетку, в которую превратился Ми-26, одним движением сбив и задушив ревущее пламя. Огонь, облака густого черного дыма, металлические обломки – все брызнуло по сторонам, освобождая дорогу Леонарду. Подошвы ступоходов «Белиала» твердо встали на дно шахты. Мягкая посадка.

– Итак… Опустив машину на колено, он открыл люк кокпита.

Отступив на максимальное расстояние, позволяющее поддерживать связь с Тессой и Соске по ультракоротковолновым радиостанциям, и укрывшись в гористом распадке, Курц и экипажи вертолетов МН-67 собрались, чтобы обсудить дальнейшие действия. Замаскированные машины и разбросанные вокруг сейсмические датчики движения несколько снизили вероятность внезапного нападения красного бронеробота, с которым они столкнулись несколько минут назад.

– …Так как же нам связаться с командиром и Соске?

Курц, который выбрался из кокпита заляпанного грязью М9, подошел к спрятанному среди разлапистых сосен «Пейв Мару» как раз вовремя, чтобы услышать вопрос одного из пилотов, собравшихся на опущенной аппарели грузового отсека. Говорил пилот Гейбо-4, итальянец по фамилии Сальвио. Курц устало присел на рампу и ответил:

– Никак. Хоть мы и не знаем, выжили они или нет, но вызывать их на ультракоротких частотах даже по шифрованному защищенному каналу нельзя – нас запеленгуют и вычислят местонахождение.

– А «Туатха де Данаан»?

– Даже если мы установим связь через спутник – ТДД за полмира от нас. Чем они помогут? Подкрепления не появятся из воздуха. Мао и Крузо выполняют свои собственные задания. Мы в глубокой заднице, господа.

99

– Пока мы можем смыться, все еще не так уж хреново, – бросил командир Гейбо-6 младший лейтенант Фишер. Американец по происхождению и вручил Курцу бутылку минералки. Тот стащил наушники и, не колеблясь, вылил ее себе на голову. Несмотря на зябкий ночной воздух, его щеки горели лихорадочным румянцем. Фишер продолжал:

– Противник не в курсе, что там остались двое наших. Если Соске возьмется ныкаться в таких запутанных руинах, найти его будет нелегко. Командир сказала, что им потребуется несколько часов, чтобы закончить дела. Если они спрячутся и переждут, мы тоже можем ждать их хоть всю ночь, так?

– Не выйдет, – покачал головой Курц и присосался к бутылке, где еще что-то булькало. Сальвио и Фишер были младшими лейтенантами, но им и в голову не приходило указывать Курцу, всего лишь старшине. Установленные субординацией ранги еще больше размывало то, что они практически не отличались по возрасту, прослужили уже почти два года бок о бок и участвовали во множестве совместных боевых операций. Да и в нынешнем Митриле звания остались разве что для удобства обращения. Сальвио и Фишер прекрасно знали, что в таких ситуациях мнение Курца, боевого оперативника SRT, имеет гораздо больший вес, и не собирались его оспаривать.

– Фу-у-ух, – утерев рот, Курц продолжил. – Супостаты наверняка заметили, что там садился вертолет, который высаживал Тессу и Соске. В мертвом городе нетрудно проследить отпечатки ног. Следы тренированного бойца и неуклюжей девушки, ведущие внутрь промзоны. Им хватит, чтобы узнать, кто это.

– Думаешь, они догадаются?

– Потому, что наш противник – майор?

Митриловцы, служившие на «Туатха де Данаан», до сих пор называли Александра Сергеевича Калинина просто «майором». Едва ли они выражали так свою печаль, давнюю привязанность и разочарование – нет, скорее, это была просто привычка.

– Не только. Кроме майора, среди врагов – тот самый человек.

– «Тот самый человек»? Кто это?

– Мой учитель, – мрачно и зло проговорил Курц. – Слышали такое имя – Вильгельм Каспер?

– Хм. Что-то такое вспоминается. Кажется, читал про него в каком-то журнале. Тот самый немец?

– В точку. Отпрыск династии снайперов. Его дед перебил множество солдат союзников во время второй мировой и заслужил рыцарский железный крест. Об отце до сих пор ходят жуткие рассказы в Индокитае и Африке. Внук тоже оказался не промах – Вильгельм уложил больше ста человек во время гражданской войны в России, в Ливане и Таджикистане. Раньше он служил в армии ГДР, а после объединения подался в наемники.

– Выходит, он настоящий мастер своего дела?

– Сказать «мастер» – ничего не сказать. Он настоящий дьявол. Слышали про самый дальний выстрел в истории снайпинга? Две тысячи пятьсот метров1. Один сержант из американской морской пехоты сумел завалить иракского офицера, используя снайперскую винтовку пятидесятого калибра и новейший баллистический вычислитель. В почти безветренную погоду.

– У всех олимпийских стрелков упали челюсти, наверное.

– Я не хочу сказать, что американцу просто повезло, или за него все сделала электроника, или он попал с десятого раза. Нет, он молодец. Рекорд Каспера составляет всего 1520 метров. На тысячу метров меньше мирового. Но он стрелял из винтовки 308

1 В альтернативном мире FMP американские войска не успели вторгнуться в Афганистан и повоевать с теми самыми отважными и благородными моджахедами, среди которых рос и мужал Сагара Соске. А между тем, самый дальний зафиксированный снайперский выстрел в реальной истории был сделан именно там, только стрелял канадский снайпер Роб Фурлонг, поразивший с дистанции 2430 м. афганца (недобитого в свое время злыми советскими оккупантами, но уже вполне нехорошего в 2002 году) из винтовки Tac-50 калибра 12.7 мм. С третьего выстрела.

100

калибра с деревянной ложей. Ночью, под дождем, на ветру со скоростью 15 метров в секунду, который дул перпендикулярно. И это был всего один выстрел.

– Надо думать, проделать такое непросто?

– Еще бы. По сравнению с пулей пятидесятого калибра, 308-я намного легче, энергия во много раз меньше. Плюс плохая погода. Баллистическая траектория выглядела очень замысловато. Он воспользовался малюсеньким окошечком между порывами ветра. Если вы расскажете об этом коллегам по профессии, они просто поднимут на смех, – мрачно продолжал Курц. – Но я видел сам. В тот момент сидел рядом с ним наблюдателем.

Перед его глазами снова, как живая, встала та ненастная ночь.

Пустынная улица. Обгорелые руины, ни огонька на земле и небо цвета запекшейся крови. Мелкий надоедливый дождь. Деревья, растущие вдоль улицы, размахивали на ветру обломанными ветками. Вдали громыхала и перекатывалась канонада – работала артиллерия израильской армии.

Это была комната в полуразрушенном многоквартирном доме. Он смотрел в сторону цели через огромную дыру в стене.

1520 метров.

От пустой и выгоревшей многоэтажки, стоящей на командующем местностью холме, до парадной лестницы небольшой гостиницы, которую посетил нужный объект, дистанция составляла 1520 метров.

Объектом являлся руководитель военизированной группировки . Совещание ее штаба скоро должно было закончиться, а объект – покинуть гостиницу. Промежуток, за который он должен был миновать расстояние от двери до бронированного лимузина, ожидавшего перед подъездом, составлял не более пяти секунд.

1520 метров.

Любой профессиональный стрелок сказал бы, что эта дистанция и эти условия не оставляют шансов, покачал головой и уложил оружие в футляр. Планка недосягаемой высоты. Нечто из мира сказок.

Какая глупость. Он не попадет.

Так думал Курц, всматриваясь в бинокль. Он уже израсходовал весь свой запас насмешек и теперь просто сказал, что пора собрать манатки, вернуться в лагерь и запить это дело.

Стрелок не ответил. Пропустил слова Курца мимо ушей.

Он лежал на мокром от дождя полу под прикрытием стены, и его тело, казалось, срослось с ложей винтовки. Правый глаз впаялся в прицел. Медленное, спокойное, размеренное дыхание . Мокрый ветер с близкого Средиземного моря нес рваные тучи. Ночь становилась все холоднее, промозглая сырость заставляла ныть кости. Но он лежал, настолько неподвижный и безмолвный, что по коже пробирали мурашки.

В  прихожей началось какое-то движение. Почувствовав, что цель сейчас появится, Курц предупредил стрелка.

Олень шел под выстрел.

В    этой группе цели называли «оленями». Снайпер услышал, но не ответил, естественно. При разговоре двигается челюсть, а сейчас, когда он приложился щекой к прикладу винтовки, это отразилось бы на точности самым пагубным образом.

Дверь подъезда гостиницы отворилась. Телохранители, поеживаясь от завывавшего

в ветвях и проводах холодного ветра, вышли наружу. Конечно, они и представить себе не могли, что кто-то наблюдает за ними с расстояния полутора километров, и не рассматривали едва различимое здание на холме как потенциальную позицию противника. «Олень», поправляя узкий галстук, появился в дверях. Мужчина лет пятидесяти с густой щетиной на щеках.

Цель двинулась к ожидающему лимузину.

101

«Он не попадет», – думал Курц. Выстрел.

То мгновение, когда палец стрелка нажал спусковой крючок, невозможно было описать словами. Без всякого преувеличения пространство вокруг него исказилось, вспышкой практически внечувственного восприятия, хрустального озарения, далеко вышедшего за постижимые человеческим разумом границы. Так, по крайней мере, почувствовал Курц. Доведенная до крайнего предела концентрация и напряжение охотника вызвали нечто, невидимое глазом.

Это было то, что называется – «ангел пролетел».

Нет, это нельзя было назвать божественным откровением. Все составляющие процесса: глаз стрелка, зрительные центры мозга, синапсы, палец, спусковой крючок, ударник, гильза, ствол, нарезы, дульный срез, и, главное, пуля – все это подчинялось вполне понятным и объяснимым законам физики. Здесь не было места вмешательству богов или ангелов.

Тысячи выпущенных пуль, тщательнейшим образом фиксированных и проанализированных результатов попаданий, собственноручно смешанные пороха и снаряженные патроны, подогнанные, аптечно-взвешенные, опиленные и отполированные пули, тренировки в любых погодных условиях, стрельба под всеми мыслимыми углами на различные дистанции, промахи, неудачи, неудачи, сотни неудач, опять расчеты, с самого начала, с нуля, новые и новые расчеты. Технические и практически навыки высочайшего уровня, доведенные до совершенства.

Курц не отличался религиозностью и не верил в чудеса. Все в природе движется согласно естественной механике, пуля вылетает и попадает в рассчитанное место с поправкой на внешние воздействия.

Но в этот раз действительно что-то спустилось с небес. Ангел пролетел – он не мог сказать иначе.

Вспышка ясночувствия – и следом за ней вспышка дульного пламени. Тяжелый удар по барабанным перепонкам.

Это были 1520 метров. Он никогда не слышал о подобных выстрелах.

Пуля попадет в цель – с оторопью осознал Курц, пытаясь уловить и запомнить это призрачное ощущение.

След выпущенной ночью, под дождем и на ветру пули увидеть было невозможно. Но две секунды спустя из головы объекта вышибло фонтан крови, смешавшейся с каплями черного дождя.

Сбитые с толку телохранители что-то орали. Двое подхватили безголовое тело объекта и затолкали в машину, с визгом тронувшуюся с места.

«Пошли».

Остолбеневший Курц почувствовал, как его хлопнули по плечу. На лице стрелка нельзя было разглядеть ни удовлетворения от выполненной работы, ни гордости. Они покинули многоэтажку и быстро отступили. Натягивая капюшон, чтобы прикрыться от хлещущего дождя, Курц взволнованно выразил свое восхищение.

«Не думай повторить такое, парень».

Ответив, Вильгельм Каспер внезапно остановился и смерил помощника взглядом. В его глазах была странная жалость.

«Ты не сможешь».

Действительно, Курц так никогда не сумел повторить этот выстрел или хотя бы приблизиться к нему. Неделей позже случился роковой инцидент, и Курц покинул группу Каспера, все еще ощущая себя новичком.

– Четыре года назад, в Ливане.

Он не стал делиться с пилотами своими воспоминаниями. История была не из разряда забавных, и Курц не испытывал удовольствия, снова переживая те минуты.

102

– Мне не сделать такой выстрел. Опыт это или прирожденный талант и чутье – по сравнению с ним я все равно в низшей лиге. У него есть что-то, чего нет у меня.

– Стальные нервы и сила воли как у киборга – что-то такое? – предположил Сальвио.

– Не знаю. Если бы речь шла только про силу воли – я тоже не обделен. Но, как ни крути, я впервые взял в руки винтовку всего пять или шесть лет назад.

– Опа. Впервые слышу.

– Не то, чтобы я скрывал. Но в первый же год моего волонтерства на Ближнем Востоке они подобрали меня – те парни из группы Каспера.

– Вон оно как. Что же это был за отряд?

– Безымянный. Просто группа Каспера. Они воевали по всему миру, то там, то тут. Группа снайперов. В принципе, нечто вроде современной версии Южноафриканских стрелков Бейли.

– Это не тот, который придумал «бейлис»?

– Дурень. Был такой отряд наемников – давным-давно. Ладно, не берите в голову.

У   нас вполне реальная проблема – я вряд ли смогу победить в перестрелке с ним. Конечно, реальная схватка на поле боя – это не стрелковое состязание. Не следует

забывать о тактике. Если снайпер может уверенно выстрелить на дистанцию на сто метров меньше, чем противник, это можно компенсировать и выдвинуться на сто метров вперед. Маскировка, диверсии и отвлечение внимания противника , разнообразные военные хитрости, обход с флангов – да мало ли какие методы можно скомбинировать для того, чтобы создать шансы на победу. Но, как ни печально, когда Курц говорил, что он не ровня Касперу, он имел в виду и тактику.

Сальвио почесал в затылке.

– Но мы же не можем бросить Тессу и Соске. Кто мы будем, если смоемся, поджав хвосты?

– Это верно… – протянул Курц, в задумчивости глядя себе под ноги. Товарищи уже почувствовали беспокойство, когда он тяжело вздохнул и поднял голову.

– Ладно, от судьбы не уйдешь. Нам все равно придется дождаться подходящего момента.

– Какого момента?

– Если мы сможем связаться с нашей парочкой, все пойдет пучком. Устроим диверсию, когда они будут вылезать, и прикроем их отход. Без нас им не уйти.

Поднявшись на ноги, он вернулся к своему М9.

На внутренней стороне крышки люка кокпита был закреплен прочный противоударный оружейный чехол. Он снял его и вынул тщательно упакованный длинный сверток. Курц спустился на землю и размотал брезент. Когда на свет появилась винтовка, он снова мрачно вздохнул.

Кто бы мог подумать, что в бою бронероботов может найтись место и таким раритетам. Но вот это время пришло.

Магазинная винтовка, светившаяся мрачным великолепием.

Древняя и простая, она оставляла впечатление настоящего произведения искусства. Ложа из темного ореха, массивный вороненый ствол, на котором от бесчисленных обработок тефлоном проступил рисунок, состоящий из светлых зерен. Установленный на ней 36-ти кратный оптический прицел, длинный и толстый, по размерам не уступал иным винтовкам.

Это оружие вышло с фабрики фирмы Винчестер полвека назад и по праву славилось точностью, сравнимой с самыми современными снайперскими винтовками.

Неудивительно, что все владельцы этой винтовки любовно ухаживали за ней, даже просто в знак восхищения. Прекрасное оружие, винтовка из винтовок – та самая, которой он впервые коснулся пять лет назад зеленым новичком, с восторгом неофита. Винтовка, ставшая для него родной.

103

1520 метров.

Если он и сможет, то только с ней.

Охранник, которого спасла Канаме, был тяжело ранен.

– Не считая ноги, сломана правая рука, рваные раны на правом боку. Кажется, он ударился затылком – но насколько это серьезно, сказать не могу, – заявил Лемон, быстро осмотрев его. Загорелый мужчина лет тридцати был не слишком крупного телосложения, но очень мускулистым. Будь он в ясном сознании и не травмирован, у Канаме с Лемоном не возникло бы ни единого шанса сбежать, он справился бы с ними одной левой.

– Выживет?

– Откуда мне знать? Если немедленно оказать медицинскую помощь – наверное. Увы, аптечки у нас нет. И я уверен, что передвигать его нельзя.

– Вот как...

Охранник слабо застонал – кажется, он пришел в себя. Канаме склонилась к нему.

– Держитесь. Как вас зовут?

– …Браун.

– Слушайте, мистер Браун. Вертолет упал и взорвался, но мы успели вас вытащить. Боюсь, все остальные погибли. Мы хотели бы вам помочь, но у нас нет ни медикаментов, ни бинтов. Вы понимаете меня?

Губы раненого двинулись: он пытался произнести «да».

– Думаю, ваши друзья скоро будут здесь – они знают, где мы. Поэтому простите, конечно, но мы оставим вас тут и убежим.

– Н-не… уходите…

Его голос прозвучал едва слышно, беспомощно и жалко. Амальгамовец с трудом приподнял левую руку, пытаясь удержать ее. Несмотря на то, что Канаме не могла выполнить его просьбу, она почувствовала себя виноватой. Неважно, что он был вражеским солдатом.

Осторожно пожав бессильную руку, она отерла холодный пот с его лица.

– Мне очень жаль. Вот, я вас укрою. Так вы не замерзнете, даже когда пожар угаснет. Желаю вам поправиться.

Сняв свою красную пуховку, Канаме осторожно накрыла ей раненого.

– Мистер Лемон, вы можете идти? Я вам помогу.

– Буду стараться. Что мне еще остается… ой.

– Идемте.

Оставив раненого охранника у грузовика, они заковыляли по тоннелю прочь. Почти сразу впереди возник тупик. Обветшавший за десятилетия потолок рухнул,

полностью перегородив проход. Повернув назад, беглецы двинулись по другому тоннелю, более узкому, который ответвлялся чуть раньше.

– Вы не мерзнете?

– Ничего. А ты сама как себя чувствуешь? Ты же болела недавно, да еще и отдала пуховку, к тому же – врагу.

– Считаете меня лицемеркой?

Прямой вопрос заставил Лемона торопливо замотать головой.

– Вовсе нет. Дело в том… ты, похоже, действительно не понимаешь. Ты умная девушка, должна была бы уже заметить сама, что сделала нечто опасное.

– О чем это вы?

– Об этом Брауне. Оставить его живым на видном месте – все равно, что сообщить его друзьям, что мы живы и сбежали. Если так, то далеко нам не уйти. Лучше было бы дать им возможность считать, что мы с тобой сгорели в вертолете вместе с остальными.

– А… – Канаме неожиданно замедлила шаг.

– Что?

– Н-ничего. Неважно, идемте скорее.

104

– Погоди, ты действительно не заметила? Действовала не задумываясь?

В точку. Канаме в самом деле не пришло в голову прикинуть, что получится в результате. Она бросилась на помощь, не задумавшись ни на секунду.

– Все ясно. Об этом ты не подумала.

– Н-неправда!.. Все взвесила и очень тщательно! Но я просто не могла его там бросить.

– М-м-м. Вот об этом я и говорил.

– Ну и что? Если вы сразу догадались, что же не сказали ни слова?!

– Ага, так я был прав?

– Да ну вас…

Лемон засмеялся. Смущенная и покрасневшая Канаме неожиданно задумалась. Она чуть по-новому взглянула на непрошеные знания, которые так внезапно и

грубо всплыли в ее голове после того, как проснулись способности Посвященной, на необычайно обострившийся интеллект…

Канаме была ошеломлена и сбита с толку.

Но ведь… все не так уж плохо. Она почувствовала облегчение.

«Я – это я. Творю все те же глупости. Кидаюсь на помощь, когда меня не просят. Я осталась прежней».

Но облегчение тут же исчезло, стоило ей услышать следующие слова Лемона.

– Вовсе нет. Дело в том… ты, похоже, действительно не понимаешь. Ты умная девушка, должна была бы уже заметить сама, что сделала нечто опасное… а? Нет, подожди, лицемерка – это уж слишком… стоп.

– Что вы говорите?

Остановившись, Лемон приложил руку ко лбу, зажмурился и болезненно замычал. Она впервые ощутила, какая тягостная, давящая атмосфера их окружает.

Канаме затопило странное ощущение узнавания. Она помнила, как Лемон повторялся, потом впадал в растерянность, не понимая, что происходит… но сколько же раз?.. Постойте, это было не единожды. Получается…

– Дежавю, – прошептала она.

Для нее это было не впервые – Канаме уже чувствовала подобное много раз. Но ведь и самые обычные люди сталкиваются с этим феноменом. Может быть, ничего страшного?

Нет. Пусть для нее это обычное дело, она никогда не испытывала дежавю так резко и часто, как с того момента, когда попала в этот мертвый город. Приступы повторялись с такой пугающей частотой, что она уже потеряла им счет. С этими руинами что-то не так.

Но что именно?

Может быть, нечто, имеющее отношение к омнисфере? Да, сомнений быть не может. Это дежавю – внешний эффект действующей омнисферы. В обычной жизни реверберация практически не проявляется и совершенно безвредна, но даже самые нормальные люди, наподобие Лемона, иногда чувствуют ее присутствие. Вот и пилоты вертолета перед катастрофой говорили что-то непонятное. Видимо, природа того явления была аналогичной.

Возможно, где-то поблизости другой Посвященный, помимо Леонарда и нее самой? Леонард находился в кокпите «Белиала» перед тем, как вертолет рухнул в шахту. Едва ли он погиб так просто – наверняка он тоже здесь, где-то среди руин.

Существовала еще возможность того, что некий Посвященный пытался вступить в контакт издалека, используя какое-нибудь усилительное устройство, типа ТАРОСа. Да, в таком случае результатом могла стать подобная реверберация, ментальное эхо и даже определенные электромагнитные возмущения.

Нет.

Дело не в этом.

Это нечто гораздо более опасное.

105

Здесь, под землей.

Приступы дежавю, которые она несколько раз испытывала в отчаянных переделках

– вот на что это было похоже. Чувство, словно кто-то шепчет внутри ее собственной головы.

– Канаме?..

Голос Лемона вырвал ее из пучины тягостных раздумий.

– А, простите. Но вы нормально себя чувствуете?.. …Что?

Она снова смотрела на раненого амальгамовца, которого вытащила из разбитого вертолета. Канаме снова стояла на коленях, прячась за остовом грузовика. Лемон снова перечислял обнаруженные травмы:

– …Не считая ноги, сломана правая рука, рваные раны на правом боку. Кажется, он ударился затылком – но насколько это серьезно, сказать не могу,

Хватит, хватит – сколько можно?! В уголке сознания Канаме билось осознание вторичности, замкнутости, цикличности всего происходящего, но она снова спрашивала Лемона:

– Он выживет?

– Откуда мне знать? Если немедленно оказать медицинскую помощь…

Она снова выслушала его объяснения, заговорила с Брауном, отерла его лицо, укрыла пуховкой и снова, подпирая плечом Лемона, заковыляла прочь. Опять Лемон журил ее за непоследовательность, она снова отругивалась…

– …Мистер Лемон.

– Что?

– Вы чувствуете, как мы много раз прокрутились в сильном дежавю? Постарайтесь не поддаваться. Причина – где-то в этих руинах.

– Вот оно что… – глухо проговорил Лемон. И продолжил, чуть погодя. – Молодец, быстро соображаешь. Тогда – хочешь узнать, в чем дело? Мы с Тенью кое-что разведали о том, для чего был построен этот город.

Еще на борту самолета, когда они добирались сюда, он упоминал о том, что работал вместе с Тенью, когда его пленил Леонард. Тень сумела сбежать, но что с ней случилось потом, Лемон не знал. Но о цели их тайного расследования в Москве он не сказал Канаме не слова. Естественно – их подслушивали.

– Об этом городе?

– Нам дала задание та девочка – Тестаросса. Она уже предполагала, что подобный закрытый город должен существовать, но не знала, где он расположен. Его построили в семидесятые годы, как совершенно секретную экспериментальную площадку. Здесь проводили разные подозрительные опыты – телепатия, предсказание будущего. Мы раскопали в московских архивах данные о том, что главой этого проекта был необычайно талантливый ученый, профессор Валов. Это была общесоюзная стройка.

– Профессор Валов…

– Я сам не верил до конца – но постепенно все же пришлось убедиться. Как бы то ни было, амальгамовцы сцапали меня, допросили, вытянули все, что я знал, а потом сами заявились в этот секретный город. И вот теперь – это жуткое дежавю – точно, как ты сказала. Больше мне ничего не известно, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Это – плохое место. Даже катастрофа вертолета – не думаю, что причина была только в обстреле со стороны. Скорее всего, пилот получил по мозгам и потерял ориентацию.

– Да, но все равно, вертолеты кто-то атаковал… и чуть нас не убил.

Канаме на память пришли крики пилотов, которые она слышала по радио: про обстрел с земли, невероятную точность. Отряд Амальгам столкнулся с противником.

Постойте, не может же быть… стрелял Курц Вебер?!

106

Конечно, он не мог знать, что Канаме находится в вертолете, попавшем в перекрестье его прицела.

Так. Если Курц и его товарищи поблизости – появляются шансы на то, чтобы спастись, выбраться отсюда.

Но этого мало.

Если так – то и Соске… он может быть где-то здесь…

– Давайте скорее найдем выход отсюда.

– Хотелось бы исследовать этот полигон, но… обстоятельства не располагают, увы.

– Еще бы.

Двое беглецов заторопились по темному проходу. Поворот направо, поворот налево . Перекресток, где они выбрали направление, руководствуясь только интуицией. Тупик – дорогу преградила запертая стальная дверь. Это был настоящий лабиринт. На стенах тоннелей не удалось найти указателей, а проржавевшая насквозь табличка со схемой пожарной эвакуации, уже много лет лежавшая на полу, тоже ничем не смогла помочь. Остались только непонятные цифровые обозначения, наверное, названия участков: 507 или 395. Понять по ним, где находится выход, тоже было невозможно. Они даже не имели никакого представления о том, сколько подземных этажей в этом жутком лабиринте.

– Сдаюсь. Мы совершенно заблудились, – устало проговорил Лемон, когда они уткнулись в очередной завал, образованный рухнувшим потолком. За время блужданий по тоннелям нога снова начала донимать его острой болью. В свете фонарика лицо казалось мучнисто-бледным, как у мертвеца.

– Не совсем. Может быть, вернемся туда, откуда начали?

– Разве ты помнишь дорогу?

– В общем, да. Карта наших путешествий у меня в голове. Пойдем-ка мы туда, – бодро заявила Канаме, печально думая о том, что еще недавно искусство ориентирования было для нее тайной за семью печатями.

Еще через пять минут обратного распутывания лабиринта, Лемон внезапно стиснул плечо Канаме, на которое опирался, и замер.

– Что такое?

– Тихо. Кто-то идет. Выключи свет, – прошептал он и вытащил пистолет, засунутый сзади за ремень брюк. На его лице на миг появилось странно озадаченное выражение, словно он хотел спросить: «откуда тут взялась эта штука»? В итоге, он ничего не сказал – решил, наверное, что прихватил оружие у мистера Брауна.

Канаме послушно щелкнула кнопкой фонарика, и глаза затопила темнота. Лемон протянул руку и на ощупь отобрал фонарь. Они спрятались за поваленным железным шкафом и прислушались. Из тоннеля впереди действительно донеслись далекие отзвуки чьих-то шагов. Пришелец был один.

Прямо перед беглецами был т-образный перекресток, и с одной из его сторон кто-то приближался медленными, осторожными шагами. Ни лучика света. Использует очки ночного видения?

Затаив дыхание, они ждали, пока пришелец появится из-за угла. Кромешная тьма не позволяла ничего видеть, и они ориентировались только по звуку.

Лемон привстал и, нацелив пистолет, включил фонарь и резко произнес:

– Ни с места!

Противник в ошеломлении замер на месте, прикрывая руками светочувствительный окуляр заслоняющих лицо очков ночного видения.

Это была миниатюрная девушка. Короткие шорты и зеленая летная куртка, на стройных белых ножках – выглядящие несоразмерными тяжелые горные ботинки. Аккуратно заплетенная коса пепельного цвета.

Девушка ахнула от неожиданности, подняла ночные очки и прищурилась против света, пытаясь понять, кто стоит перед ней.

Канаме задохнулась от удивления:

– Тесса!.. Тесса, это ты?

– Этот голос… Мисс Канаме?!

– Да. Но откуда ты в этом…

– Канаме!!!

Она еще не успела договорить, как Тесса с разбегу прыгнула к ней на грудь, совершенно не замечая присутствия разинувшего рот Лемона.

– …Слава богу! Я так переживала… Это в самом деле вы!..

– Конечно, я. Ну, Тесса, не плачь! Тише, тише…

– П-простите… Но я так рада, что вы живы и здоровы. Слава богу!

– Ага. Ты тоже отлично выглядишь. Ох, сколько же мы не виделись!

Забыв обо всем и нисколько не стыдясь, Тесса плакала от счастья, зарывшись лицом в грудь Канаме. Та тоже потихоньку утирала глаза, но к ее радости примешивалась тревога – неожиданное появление Тессы в этом забытом богом месте должно было означать нечто важное.