Онлайн чтение книги Стальная тревога Full Metal Panic!
9 - 3 Военный совет

Ровный шорох волн в отдалении. Грубая кирпичная стена и жесткая койка. Солнечный луч, пробравшийся в маленькое окошко.

Небольшая каморка в каком-то массивном старом здании.

Все еще плавая в мутном полубреду, Сагара Соске снова задавал себе вопросы – знать бы, в какой уже по счету раз.

Имя, время, место.

Сейчас он не мог вспомнить ничего, кроме имени. Получив практически смертельное ранение, но все же уничтожив Кураму, он потерял себя в загаженных коридорах «Арены» – стадиона в Намшаке. На этом – все. Сколько же времени прошло с того момента?

Почему он еще жив?

Где он сейчас?

Впрочем, он безошибочно узнал больничную койку. Да, среди ускользающих обрывков, которые остались с тех моментов, когда его сознание билось, стараясь всплыть со дна затягивающей трясины беспамятства, фигурировала эта самая койка. Он много раз выныривал из тумана, чувствуя, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, но над ним кто-то склонялся и новый укол отправлял его в теплое наркотическое забытье.

В этот раз все было более четким.

И первым ясным ощущением стала боль. Грудь, спина, бедро – их медленно и неотступно грызла тяжелая, неторопливая, надолго расположившаяся боль. Волны болевых спазмов простреливали тело, заставляя натруженное сердце сжиматься, словно под уверенной рукой палача. Тупая, ноющая головная боль, как от удара мешком с песком. Впрочем, он весь был как неподвижно распластанный и неподъемно тяжелый мешок.

Над койкой висела неизменная капельница, ровно и неустанно точившая дозы лекарства или физраствора в его вену. К груди тянулись кабели датчиков электрокардиографа. На столике рядом лежал кислородный баллон и дыхательная маска. Тело прикрывала тонкая простыня, из-под которой были видны многочисленные бинты. Здесь и там. Во многих местах.

Правая ступня. Двинулась.

Левая ступня. Работает.

Правая и левая кисти – сжимаются.

По первому результату можно было сказать, что нервы все еще передают сигналы куда следует. Хотя, возможно, это фантомные ощущения от давно ампутированных конечностей? Ему приходилось слышать о людях, которые мучились, не в силах почесаться, чтобы унять зуд в отрезанной ноге.

Стараясь рассмотреть, на месте ли руки и ноги, он с усилием повернул тяжелую горячую голову. Кроме тумбочки с медицинским оборудованием, стоявшей справа от койки, в каморке обнаружилась висящая на стене картина.

Широкая панорама, в рамке, длинной не уступающей койке, на которой он лежал. Странные голубые джунгли, где в туманной дымке виднелись фигуры полуобнаженных желтокожих людей. Статуи и лики загадочных божеств, беспечно играющие дети и собаки. Туземки, сгрудившиеся справа в оживленной беседе, и пара, уравновешивающая композицию слева – безмятежно раскинувшаяся на траве женщина и рядом с ней мужчина, в отчаянии обхвативший руками голову. Посредине полотна вытянулся в струнку, словно пытаясь забросить в корзину баскетбольный мяч, стройный юноша в набедренной повязке.

С полотна отчетливо веяло безысходностью и тоской. Он никогда не видел его раньше. Почему же оно кажется смутно знакомым?

– Знаешь, как называется эта картина?

Соске не видел человека, который произнес эти слова, едва войдя в каморку.

Сосредоточиться.

Стараясь ускользнуть от терзающей его боли, он словно всплывал, всплывал, всплывал…

– «Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем? [1]» – так это звучит, – продолжал гость.

Остановившись над койкой, мужчина всмотрелся в лицо Соске. Светлые волосы, приятные и мягкие черты лица, круглые очки в тонкой оправе.

Мишель Лемон.

– …Так… называется?..

Пересохшее и отвыкшее от работы горло Соске издало едва слышный хрип, слипшиеся губы с усилием разжались. Но Лемон каким-то чудом понял его и кивнул.

– Да. Реплика, конечно. Это известное полотно.

– Г-гоген?..

На этот раз он сумел выдавить более членораздельные звуки.

– О-о, не ожидал. Оказывается, ты сведущ не только в технике и военном деле.

– Видел… видел в художественном… альбоме.

Соске вдруг со странно теплым чувством вспомнил долгие и головоломные лекции школьного учителя истории искусств.

– Ах да. Ты ведь тоже учился в старшей школе.

Подтащив поближе обшарпанный деревянный стул, Лемон уселся, устало согнувшись и опершись локтями о колени.

– Какова… обстановка? – спросил Соске, пристально вглядываясь в знакомое и в то же время незнакомое лицо.

Отталкиваясь от того, что остался жив, Соске уже мог сделать некоторые умозаключения. Но он не мог тратить время на приветствия или благодарности – нужно четко понять, что происходит.

Лемон с легким удивлением фыркнул носом и пожал плечами. Потом вздохнул.

– Обстановка? Что же, если ты хочешь знать – я расскажу. Со дня смерти Нами прошло 56 дней. Сегодня двадцатое мая.

Соске ничего не ответил. Не дрогнул ни единым мускулом.

– В схватке с тем человеком, Курамой, ты получил тяжелые ранения. Он всадил в тебя несколько автоматных пуль – просто чудо, что ты сумел выжить. Сердце, легкие и позвоночник в порядке, но ты потерял часть печени и одну почку. Кишечник тоже пришлось урезать. Не повезло – алкоголь тебе больше не светит. Да, и на диете придется сидеть.

Соске молчал.

Это было не такой уж большой компенсацией за то, что он остался жив. Кроме того, после неудачного опыта тогда, в Гонконге, он все равно зарекся брать в рот спиртное. Лемон продолжал:

– Я бы сказал, что тебе крупно повезло. Если бы не наша немедленная первая помощь, ты бы умер через несколько минут. На самом деле, твое сердце и так несколько раз останавливалось. Хорошо, что я умею использовать дефибриллятор[2]. Сфальсифицировав твою личность, мы сумели впихнуть тебя в госпиталь в Намшаке, где твое состояние стабилизировали и подготовили к операции. Но там не нашлось квалифицированного хирурга, который мог бы тебя спасти. За нами уже начиналась охота и, несмотря на то, что твое состояние нельзя было назвать транспортабельным, пришлось мчаться в Пномпень, в соседнюю Камбоджу. Думал, не довезем. Но ты дотянул, а там, на наше счастье, нашелся опытный французский хирург, военврач. Он взялся за дело, когда ему шепнули, кто мы такие, и возился с тобой двадцать часов подряд. Пришлось повертеться, чтобы избавиться от назойливого любопытства местных властей, ведь при отходе произошла еще парочка инцидентов.

Не дослушав до конца, Соске прервал его повествование.

– Причина… почему… меня спасли?..

– Ну, хотя бы для того, чтобы мы с тобой смогли вот так, по-дружески, поболтать, – голос Лемона звучал вполне обыденно, хотя не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – все было далеко не так просто. Операция по спасению Соске была не из тривиальных, и он задумался, пытаясь догадаться, зачем Лемон помог ему, и перебирая возможные варианты. Большая их часть выглядела довольно неприятно.

– Ты много раз приходил в сознание. Но только бредил, бормоча, что собираешься что-то вернуть или забрать обратно.

– Не… помню.

– Неудивительно, знаешь ли.

Мрачно пробормотав это, Лемон вытащил из пачки, оттопыривавшей клапан нагрудного кармана рубашки с короткими рукавами, сигарету. Щелкнув зажигалкой, закурил, рассеянно следя глазами за тонкой полупрозрачной струйкой, устремившейся к потолку. Соске прожил месяц бок о бок с Лемоном, но еще ни разу не видел его с сигаретой.

Заметив его взгляд, француз поднял ее перед лицом и безразлично пожал плечами:

– Я и раньше курил, – сигарета ловко провернулась в его пальцах, нарисовав дымное колечко. – Когда пришлось играть роль робкого репортера, я подумал, что это хороший повод бросить. Но, как видишь – без толку.

– Вижу.

Соске невольно вспомнились последние слова Курамы.

– Успокоившись за тебя, я съездил и похоронил ее. На окраине родной деревни.

Соске молчал.

– Отойдя от могилы, я снова закурил, – глаза Лемона снова неотрывно следили за извивающейся, тающей струйкой дыма. – Наверное… я все же любил ее. Кашлял с отвычки – и плакал. Долго. Наверное, на десять лет вперед.

Никаких эмоций. Ровный голос – словно он говорил о чем-то невероятно далеком и почти забытом. 

 – Не собираюсь винить тебя. Я виноват не меньше. Мы оба использовали ее. Втянули в свои поганые дела и позволили ей умереть. Такова голая правда. И однажды… – запнувшись, он бросил окурок на пол. Раздавил носком ботинка. – …Однажды мы получим за это по заслугам.

Лемон замолчал, уставившись в стену погасшим взором.

За маленьким окошком-амбразурой горел ослепительный солнечный полдень, и в каморке, по контрасту, сгустилась глубокая тень. Лицо Лемона казалось в ней осунувшимся и постаревшим. Неживым.

Соске видел такие лица бессчетное множество раз. Лица товарищей по оружию. Людей, балансировавших на грани между жизнью и смертью – просто по роду профессии. Это была тень смерти. Неважно, миновала ли она, разминувшись на вершок, или терпеливо ждала впереди. Она всегда была рядом. Скользила по пятам, заглядывала через плечо. Знакомая тень.

– Что это… за место?

Лемон перевел глаза на висящую над койкой картину.

– Вот подсказка. Этот художник окончил здесь свои дни. В самой середине Тихого океана, остров Хива-Оа, архипелаг Маркизовы острова. С точки зрения француза, вроде меня, можно смело сказать – самый дальний край света.

Маркизовы острова. Полинезия.

Конечно, эта территория принадлежала Франции, но Соске никак не мог найти причину, по которой французские разведчики потрудились отправить его в это забытое Богом и людьми захолустье – микроскопический клочок земли посреди безбрежной глади океана.

Наиболее вероятный ответ – его хотели спрятать. Спрятать от кого-то. Удаленность этого места от цивилизации – и посторонних глаз, конечно, – сразу заставляла сделать именно такое предположение.

– Слушай внимательно. Если ты не ответишь на мои вопросы честно и прямо, то твоя жизнь тоже может закончиться здесь.

– Так я… и подумал.

– Мы спасли тебя не из дружеских чувств и не благотворительности ради. Нам нужна информация. Мы – это разведка DGSE, и мы хотим знать больше о Амальгам и Митриле.

Лемон неторопливо протер очки и снова взглянул на Соске, на этот раз пристально и испытующе.

– Итак, начнем допрос.

Теперь его голос звучал вполне деловито.

Когда за окошком солнце перевалило за полдень, Лемон закрыл за собой дверь камеры, в которой содержался Сагара Соске. Под ногами дышали прохладой каменные плиты длинного коридора.

Это была старая католическая церковь, возведенная в девятнадцатом веке. Теперь она являлась скорее туристическим объектом, поскольку в нее уже давным-давно никто не входил, чтобы вознести молитвы Всевышнему. Коллеги Лемона по спецподразделению французской внешней разведки караулили здание по периметру, отгоняя праздно шатающихся туристов.

Остров Хива-Оа лежал совсем недалеко от экватора, и ослепительное солнце после сумрака подземелья заставило глаза болезненно зажмуриться. Раскаленный воздух струился над небольшим причалом и побережьем, и, если бы не едва уловимый бриз, веявший над каменными ступенями, дышать было бы решительно невозможно.

Ожидавший в притворе храма начальник Лемона ждал, пока тот подойдет.

Его фамилия была Делекур. Лет сорока, черные волосы, плотно и недовольно сжатые губы узкого рта. В качестве агентов DGSE они вместе с Лемоном участвовали во многих разведывательных операциях.

– Как прошел допрос? Мальчишка заговорил? – спросил Делекур.

– Да как сказать… – пожал плечами Лемон. – Скользкий, как угорь. Твердит – «не знаю», «не помню». Слаб настолько, что пытать его бесполезно – не выдержит. Рассказал без колебаний только об уничтоженных подразделениях и отделах своей бывшей организации, а вот что касалось субмарины и отряда, где он служил – держит язык за зубами. По большому счету все, на что он раскололся, мы и так уже знаем.

На настоящий момент французские разведчики не имели никаких внятных сведений о десантно-штурмовой подводной лодке, которую американские моряки называли «Чертик из табакерки».

Сначала прошла информация о том, что она была потоплена. Потом – что она скрывается где-то на безбрежных просторах Тихого океана. Лемону и его коллегам так и не удалось подтвердить ту или иную версии.

Теперь выяснилось, что даже бывший боец десантного отряда этого корабля, Сагара Соске, не знает, что случилось с его товарищами.

– А все остальное? Оставим эту таинственную субмарину в стороне. Мы ведь хотели узнать о Амальгам, не так ли? – в голосе Делекура слышалось с трудом скрываемое раздражение – он не был удовлетворен результатами, полученными Лемоном. – Сначала мы расследовали подозрительные пертурбации на мировых оружейных рынках, ставшие заметными в этом году. Потом выяснилось, что некто пытается контролировать международные конфликты, словно стараясь сохранить прогнившие институты поддержания холодной войны. Что еще более возмутительно – эта неизвестная сила водит нас за нос! Мы не можем даже понять, следует ли рассматривать их как союзников или противников. Совершенно не представляем себе их намерений!

– Знаю, знаю, – махнул рукой Лемон, сытый по горло.

Ему никогда не нравился Делекур: для Лемона, выходца из состоятельной фамилии, перед которым лежала прямая и ровная дорожка из стен элитной частной школы на самый верх бюрократической пирамиды военного министерства, Делекур, выпускник обычной провинциальной школы, пробивший себе путь из самых низов настойчивостью и усердием, являлся живым укором.

Ну, и, конечно, неотесанным грубияном.

– Сагара Соске сообщил мне условия, на которых готов сотрудничать.

– Условия?

– Именно так.

– И каковы же эти условия?

– Оружие, боеприпасы и денежные средства, позволяющие приобрести подержанный бронеробот и транспортный корабль, а также подготовка безопасного убежища в указанной им точке.

Переданные Лемоном слова Соске заставили бровь Делекура гневно задергаться.

– Он намеревается сражаться с Амальгам?

– По всей видимости, да.

– Мы спасли его жизнь, а он смотрит на нас, как на слуг. Наглец.

– Мы не согласимся?

– Даже не обсуждается, – сердито бросил Делекур, словно сплюнул. – Наше руководство еще не приняло окончательного решения, имеет ли смысл вступать в конфронтацию с Амальгам. И даже стоит ли вообще сохранять ему жизнь.

– Понимаю.

– Дадим ему немного времени для того, чтобы окрепнуть. Потом я поговорю с ним сам – без сантиментов.

Делекур был смертельно серьезен. Он не привык бросаться обещаниями. Стоит Соске хоть немного пойти на поправку, и его будут ждать медицински-точные дозы сыворотки правды и прочие малоприятные средства стимуляции разговорчивости. Иными словами - пытки.

У Лемона не имелось возможности остановить это – он находился в подчиненном положении. Но картина, представшая перед его внутренним взором, заставила его нахмуриться.

– Есть возражения?

– Нет, нисколько.

– Нам скоро потребуются меры по обеспечению безопасности. Приготовьте пару наручников.

– Пока в этом нет необходимости. Единственное, что он сейчас может – кивать головой. Едва ли в ближайшее время что-то изменится.

Тем не менее, кое-что изменилось той же ночью.

Старый храм, в подвале которого содержали Соске, возвышался на склоне горы юго-восточного побережья маленького островка, затерянного в бесконечной океанской пустыне. Агенты французской разведки, одетые в пестрые и легкие наряды, из тех, что так любят туристы, совершенно не бросались в глаза. Уединенное укрытие – мечта любой разведслужбы. Местным жителям просто сообщили, что земельный участок с церковью приобрел некий состоятельный человек, вероятнее всего, чтобы построить там летнюю виллу. Поскольку туристов там появлялось немного, даже интересы торговцев бедными сувенирами не были ущемлены.

Караульную службу несли несколько оперативников отряда 29SA, входящего в структуру DGSE и ответственного за силовые операции. Единственное, что отличало их от праздных туристов – замаскированные под солнечные очки приборы ночного видения и малогабаритные пистолеты-пулеметы, припрятанные под яркими рубашками-алоха. Не слишком солидная обмундировка для часовых. Но для того, чем им приходилось по большей части заниматься – выпроваживать с территории зазевавшихся туристов и вороватых местных подростков – бронежилеты и автоматические винтовки не годились, они немедленно привлекли бы ненужное внимание.

 Той ночью караул на берегу, у причала, где мягко разбивалась пологие волны, нес молодой оперативник. Он сначала отслужил в армии, потом прошел по конкурсу, справился с нелегкими тренировками и впервые был отправлен на задание.

Но оно оказалось ужасающе скучным. Мало того, бойцы-ветераны подразделения отправили новичка на самый дальний пост. Еще бы, караулить с полным комфортом в церкви было гораздо удобнее, чем одиноко бродить по пустынному пляжу. Он вообще сильно сомневался в значимости единственного заключенного, которого им было приказано стеречь. Но молодой человек недаром был бойцом спецподразделения и вовремя заметил в воде под причалом три едва различимые тени. Темные матовые баллоны аквалангов, гидрокостюмы, новейшие автоматические винтовки, водонепроницаемые разгрузочные жилеты с боеприпасами. Пришельцев при всем желании нельзя было принять за туристов или туземцев.

Приняв в полном соответствии с уставом стойку для стрельбы, француз, разумеется, не стал кричать: «Стой! Стрелять буду»! Он немедленно вызвал по радио командира отряда и шепотом доложил:

– Эфемер-4 к Эфемер-1. Трое вооруженных нарушителей обнаружены в квадрате Е12. Запрашиваю инструкции.

 Делекур практически сразу ответил:

– Говорит Эфемер-1. Продолжайте наблюдение. Подкрепление прибудет через три минуты.

– Эфемер-4 вас понял. Конец связи.

Закончив радиосеанс, часовой тихо переместился в тень каменных глыб, лежавших на склоне. Отсюда, из мертвой зоны видимости подбирающихся противников, он мог бы следить за ними с расстояния не более ста метров, оставаясь незамеченным.

Но едва глубокая тень утеса поглотила его, на горло легла каменно-твердая рука. Настолько тяжелая, что у него даже не возникло мысли попытаться сбросить ее или крикнуть. Кто-то схватил его сзади, а в следующий миг перед глазами блеснуло лезвие боевого ножа. За спиной сгустились четыре тени.

– Где Сагара Соске? – казалась, это прошептала сама Смерть. Крупно дрожа, часовой молчал.

– Спрашиваю второй раз. Где Сагара Соске?

Часовой снова не ответил.

В ответ на это молчание хриплый мужской голос произнес над ухом с оттенком одобрения:

– Да ты храбрец.

Спину пронзила раскаленная, огненная боль. Клинок вошел прямо в почку. Рука противника была тверда, как сталь. Шок от удара, пронзившего почти насквозь, и жесткая ладонь на лице не дали часовому ни единого шанса закричать. Клинок со страшным всхлипом вышел наружу.

Два следующих безжалостных удара были направлены в область сердца, а последний широкий взмах перерезал горло часового. Опытный враг не полагался на один удар, и поразил сразу несколько жизненно-важных органов – образцовое убийство с помощью боевого ножа. Тело рухнуло на гальку, так и не издав ни звука.  

Что-то пошло не так.

Соске мгновенно почувствовал это, едва услыхав в коридоре за дверью торопливый топот нескольких пар ног – охранники сломя голову бросились куда-то.

Нервные и отрывистые переговоры по радио. Он слышал их довольно хорошо, но, даже если бы у него был под рукой французский словарь, он все равно не понял бы, о чем идет речь. Впрочем, вставшая вдоль хребта невидимая шерсть безошибочно подсказывала ему – обстановка изменилась. Он чувствовал это.

Впервые за долгое время, впервые на этом сонном островке он отчетливо ощутил чью-то жажду крови.

Легкий морской бриз был пропитан запахом свежей крови. Запах донесся издалека, но чувствительное обоняние Соске не обманывало.

Кто-то только что умер.

Был убит.

Подтверждения не пришлось ждать слишком долго – почти сразу же со стороны побережья донеслись звуки перестрелки.

Малокалиберные автоматические винтовки и пистолеты-пулеметы. Вероятнее всего, М4 или МР-5. Рисунок боя совсем не напоминал обычную заливистую трескотню длинными очередями – редко и отчетливо стучали одиночные выстрелы. Мелодия смертельной схватки между профессионалами.

Нужно встать.  Немедленно.

Первое же напряжение мускулов послало вдоль позвоночника волну обессиливающей боли и слабости. А ведь он всего лишь попытался поднять голову. Тошнота и страшное головокружение заставили его впиться пальцами в матрас – перед глазами замелькали круги, его неудержимо повело в сторону.

Но ему нужно было встать.

Ему пришлось превозмогать не только острую боль – неожиданно навалилось сонное нежелание двигаться. Может быть, лучше прилечь, счесть, что все эти звуки снаружи не имеют к нему никакого отношения? Но, основываясь на том, что сказал Лемон, Соске был уверен – бой придет и сюда. Это враги. По его душу. Боль пришлась даже кстати – отогнав вяжущее оцепенение требующего покоя изможденного тела.

Вытянув руку и ухватившись за столик, Соске поднял себя – это оказалось тяжелее, чем ворочать стокилограммовый мешок с песком. Стиснув зубы от боли, терзавшей мышцы, он сел на кровати, спустив ноги, и сорвал трубки и электроды, свисавшие с груди. Потребовалось время, чтобы отдышаться и собрать силы.

Удивительно – насколько же он ослаб. Если верить Лемону, он пролежал в коме полтора месяца. И теперь…

– Твою мать…

Вытянув перед глазами руку, Соске не сдержался и выругался. Это было не его тело: хилое и немощное. Рука была тонкой и прозрачной, как у девушки. Кроме шуток, сейчас он запросто проиграл бы рукоборство Терезе Тестаросса или Токиве Киоко.

За толстыми стенами выстрелы стучали непрерывно, постепенно приближаясь к зданию, в котором он находился.

Оружие.

Соске осмотрелся.

Ничего. Ничего острого, кроме иглы от капельницы.

Может быть, он сможет уйти?

Нет. Дверь в каморку заперта на ключ – он слышал, как запирал замок Лемон, когда уходил.

Окошко, забранное подозрительно толстым стеклом, было слишком маленьким и располагалось слишком высоко. Он был не в силах вскарабкаться к нему в таком состоянии.

О чем говорить – он даже не был уверен, что сможет встать и сделать хотя бы шаг.

Выстрелы и крики доносились уже из коридора.

Недалеко. Да нет, это уже рядом. Сомнений не оставалось – враги вот-вот ворвутся.

Соске быстро обежал взглядом все, что было под рукой – все небогатые ресурсы.

Медицинские приборы, капельница, дыхательный аппарат и бутылка с минеральной водой. И еще он сам, едва держащийся на ногах. Он не сможет схватиться в рукопашную с тренированным противником.

Враги войдут и безответно расстреляют его.

Ни единого шанса.

Нет… постойте.

Инстинкты, знания и боевой опыт толкнули Соске вперед.

Стоически выдерживая боль от мышечных спазмов, он опустил исхудавшие ноги на пол. Если встать не получится – все кончено.

Рывок – и он все же поднялся, балансируя, точно на ходулях.

Соске качнулся к столику с электрокардиографом, тяжело оперся на него и подтянул к себе медицинский дыхательный набор с кислородным баллоном. Попытался оторвать шланг от баллона, но пальцы беспомощно сорвались. Не хватало сил. Тогда он открутил вентиль на полную и несколько раз шваркнул маску, сидящую на конце шланга, о камень стены. Клапан сломался, и послышалось резкое шипение выходящего газа.

Удары маской об стену высосали почти все оставшиеся силы. Выпустив баллон, Соске шагнул вперед и едва успел удержаться от падения, опершись руками о столешницу грубого стола. Он тяжело дышал, плечи ходили ходуном. Схватил бутылку с минералкой и поразился ее неподъемности. С трудом удерживая в руке, полил простыню, оставшуюся на кровати. Намочил голову. В бутылке плескалось еще немного, и он окропил свое усталое, едва двигающееся тело.

Вот так.

Теперь – как лягут карты.

Почти без сил, он упал на край кровати и уселся, набросив на плечи мокрую простыню и положив правую руку на иглу капельницы, все еще торчащую из вены. Постарался успокоить бешено рвущееся дыхание.

Выстрелы громыхнули почти за дверью. Он затаил дыхание. В камере было тихо, только едва слышно шипел почти опустевший баллон. Предбоевая лихорадка пронзила его тело – острее, чем раньше, смешавшись с режущей болью надорванных мышц. Но он выдержит. Он выдерживал – уже множество раз. Ему не привыкать.

Новые выстрелы.

В двух шагах.

Буквально через секунду дверь слетела с петель от мощного удара, и внутрь ворвался крупный мужчина в черной боевой униформе. Он мгновенно схватил взглядом обстановку и слегка расслабился – опасности не было. Ствол автоматической винтовки уставился в лицо Соске.

– Ты – Сагара Соске?

– Если я скажу, что нет – ты все равно выстрелишь?

– А как же.

И он выстрелил.

В тот же самый миг Соске свалился вперед и в сторону.

Уйдя от первой пули, он знал, что за ней должны последовать другие, если не…

Но воздух перед глазами его врага неожиданно вспыхнул.

Яростное бурлящее пламя прыгнуло тому в лицо, словно вырвавшись из паяльной лампы. Вокруг головы пришельца вспыхнул огненный нимб, мгновенно расширившийся на три-четыре метра. Ухнул гулкий и протяжный взрыв, пламя вырвалось в коридор.

Невидимый кислород из открытого баллона уже наполнил камеру. Столь высокая концентрация в замкнутом объеме гарантировала мгновенный взрыв при малейшей искре. Гремучая смесь, не столь мощная, как тротил или пластит, дала мощную высокотемпературную вспышку, так не перешедшую в объемную детонацию, но вполне достаточную, чтобы воспламенить все, что в нее попало.

Дульное пламя от выстрела противника оказалось фатальным для него самого. На спине Соске, скорчившегося на кровати, тоже плясали огненные демоны и, если бы не мокрая простыня, он бы получил тяжелые ожоги. Даже так жар опалил его – волосы на голове затрещали, кожу на спине под мгновенно высохшей простыней жестоко пекло. Нос и рот были прикрыты, но дышать было практически невозможно – раскаленный воздух обжигал горло. Совсем рядом выл и стонал обожженный враг.

К счастью, вспышка быстро угасла, и Соске сбросил простыню. Несостоявшийся убийца выпустил из рук оружие и раскачивался, прижав ладони к лицу – бурное пламя выжгло его глаза.

На стене горела картина – изображение шло пятнами-опалинами, фигуры людей и богов искажались и темнели. Быстрые синеватые язычки пламени прокладывали себе дорогу через нарисованные джунгли.

Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?

– Чидори… – Соске сам не знал, почему его пересохшие губы вдруг прошептали ее имя. Это не было похоже на боевой клич – он сам едва смог расслышать. Но он встал – вместе с ним.

Качнулся, вырвал иглу капельницы и шагнул к ослепленному врагу, вытянув вперед руки. Ухватился за него, используя как опору, и вытащил из кобуры на поясе автоматический пистолет. Почти повиснув на рослом боевике, Соске упер дульный срез пистолета ему под подбородок и нажал на спуск. Резкий выстрел прервал стоны – и сцепившиеся противники рухнули на пол.

Враг был мертв. Соске не знал и уже никогда не смог бы узнать, каким человеком он был. О чем он думал, о чем мечтал.

«Он пришел, чтобы убить меня».

Полотно на стене превратилось в угольно-черный квадрат. Мысли, чувства, оттенки и полутона – все, что вложил в него художник – исчезло. Исчезло навсегда.

Соске не чувствовал жалости к убитому врагу. Но знакомый толчок отдачи, горячая кровь, брызнувшая на руки, внезапно разбудили тяжелое чувство беспомощности, вторичности – нет, уже тысячности! – бесконечно повторяющегося кошмара. Зацикленного в круги, свернувшегося в удушливое кольцо, из которого не существует выхода.

Все повторяется снова.

Наверное, было бы лучше, если бы он умер на «Арене». Теперь его снова подхватило и понесло потоком целеустремленной, мстительной жажды крови. Что-то темное и жестокое, прячущееся у него за спиной, внятно шептало в уши:

«Ты еще жив? Тогда вперед – коли и руби! Убивай направо и налево»!

Стоя на коленях над трупом, Соске быстро проинспектировал трофеи.

Разгрузочный жилет с боеприпасами. Радиопередатчик. Автоматическая винтовка. Окровавленный кинжал. Фосфорные гранаты. Аптечка.

Напялив жилет-разгрузку на голое тело, он сунул пистолет за пояс, нацепил через голову ремень автоматической винтовки. Поднялся, придерживаясь за стену, и шагнул за порог.

Коридор вел куда-то вперед.

Он не знал, что случилось с Лемоном и его товарищами: погибли ли они или отступили. Сейчас он мог сделать только одно – покинуть церковь и найти укрытие. Бежать в сторону населенных мест бессмысленно, поэтому оптимальным вариантом будет спрятаться в горах и там постараться отлежаться и восстановить свои силы.

Мысли путались. Дыхание запаленно рвалось из груди, к ногам словно прицепили по пудовой гире.

Трофейная автоматическая винтовка и снаряжение тянули к земле, как будто на плечи взвалили пятидесятикилограммовый мешок с цементом. Еще не так давно он  совершенно не замечал бы подобный груз – теперь Соске сам едва  мог в это поверить.

Под ноги попалось мертвое тело.

Мужчина лет сорока в гражданской одежде. Темные волосы, узкий рот. Надо полагать, один из коллег Лемона. Лицо мертвеца было странно знакомым, хотя Соске не мог вспомнить, где видел его. Возможно, за полтора месяца, которые он провел в горячечном бреду, тот не раз склонялся над ним, вглядываясь в лицо.

Поднявшись по каменным ступеням, он оказался в гулком нефе старой церкви. Своды уходили вверх, на невозможную высоту. Мрак рассекали серебряные лунные лучи, проникавшие в узкие высокие окна, забранные пыльным стеклом. В одном из лучей появился Лемон. За его спиной виднелись тени нескольких бойцов.

– Не стрелять! – резко скомандовал француз и нацеленные уже на Соске стволы замерли. – Смотрите! Это он.

Французы осторожно приблизились, окружив шатающуюся фигуру. Соске едва стоял на ногах, но упрямо вел стволом, контролируя их движения.

– Соске, ты цел?

– Не совсем. Где противник?

– Тех, что были снаружи, мы перебили. Но кто-то, похоже, сумел прорваться сюда. Потом мы услышали взрыв…

Лемон прервался, и нахмурил брови, рассматривая оружие и снаряжение Соске. 

– …Погоди, это их сбруя. Ты что, прикончил его?!

– Так точно.

– Получается, атаку мы отбили, но… они застали нас врасплох. Еще немного, и все бы пропало, – сердито произнес Лемон.

Соске качнулся, неуверенно шагнул вбок и оперся на стену.

– Там погиб ваш товарищ.

– Кто? Как он выглядел?

– Лет сорока, черноволосый, узкий рот.

Лемон сначала округлил глаза, потом мрачно вздохнул.

– Делекур. Черт побери.

– Но враг пришел за мной.

– Скорее всего. А ты откуда знаешь?

– Он назвал мое имя.

– Вот как.

Ноги уже не держали, и Соске оперся спиной на холодный камень стены. Лемон продолжал:

– И что дальше? Выглядишь прямо как Рэмбо, но что ты собрался делать?

– Планировал отступить. Но, кажется, переоценил свои силы.

Голос Соске был едва слышен и Лемон усмехнулся.

– Значит, ты все же не бессмертный супермен – а то я уже начал было беспокоиться. Тебе нужно собраться с силами.

– Да.

– Но, видишь ли, у тебя проблемка – эти парни поперлись на край света только для того, чтобы тебя прикончить.

Соске не ответил.

– Ты ведь знаешь, почему? Они высоко тебя ставят, раз посылают ради убийства одного человека отряд опытных бойцов, да еще в такую даль. Хм, предположить кое-что я могу, но не уверен до конца. Может быть, все же сам расскажешь?

Подойдя, Лемон всмотрелся в смертельно бледное, с ввалившимися щеками, лицо Соске.

– Не знаю точно, – ответил тот, ощупывая повязки на груди. – Но они меня сильно не любят.

– Не единственная причина, верно?

– Существует еще одна возможность.

– Какая же?

– Ал.

Соске впервые за долгие месяцы произнес имя своего электронного напарника. Он был уверен, что тот был уничтожен еще в Токио. Но, если он еще цел, тогда упорство Амальгам приобретает несколько иную окраску. Заполучив информацию, враги могли расценить их комбинацию, их боевой дуэт как угрозу для себя. И попытаться ее устранить.

Перед Терезой Тестаросса высилась настоящая гора трудноразрешимых проблем.

Опасный спектакль, который она играла на протяжении недели, не в силах расслабиться ни на секунду, полностью ее вымотал. Но дела не ждали.

Первым на повестке дня стоял вопрос о последствиях операции в Сан-Франциско. Битва бронероботов была скоротечной, но весьма громкой, а взрыв боеголовки крылатой ракеты невозможно было не заметить – хотя едва ли на пирсах в этот момент находилось много очевидцев. Пока еще значительной огласки не случилось, но гарантировать, что так будет и дальше, было нельзя. Раньше, во времена полноценного и могучего Митрила, можно было бы легко сфальсифицировать информацию, представив это как разборки нарко-картелей. Но теперь эта поддержка исчезла, и одиночный изолированный отряд уже не имел возможностей для проведения столь массированных кампаний по дезинформации. Перед искусственным интеллектом, управляющим подводной лодкой, «Даной», а также теми военнослужащими, кто теперь занимался разведкой вместо разгромленного Разведывательного отдела, стояли более насущные задачи. И если раньше они выполняли только оперативную работу, то теперь на них свалилась и информационная война.  

Крейсировавшей у калифорнийского побережья «Туатха де Данаан» следовало немедленно уклониться от обнаружения кораблями военно-морского флота и Береговой охраны США.

В американском флоте служили не дураки. Да и с того момента, как ТДД вступила в строй, прошло уже полтора года. Американцы наверняка активно разрабатывали меры, которые помогли бы им уверенно обнаруживать и сопровождать новую подлодку, и в настоящий момент подготовленные для этого устройства уже вполне могли проходить испытания. Когда они окажутся на кораблях, несущих боевое дежурство, ТДД будет существенно ограничена в маневре.

Три дня движения малошумным крейсерским ходом привели подводную лодку в точку, расположенную в ста двадцати милях от мексиканского побережья, и здесь Тесса дала разрешение снизить уровень боеготовности. Старший помощник капитана Ричард Мардукас отрепетовал команду, синтезированный голос искусственного интеллекта негромко оповестил об этом все отсеки, и экипаж, наконец, вздохнул с облегчением.

– Командир, два часа прошли. Майор Крузо уже ждет. Пора подвести итоги операции, – напомнил Мардукас.

– Да, вы правы. Идемте.

Спрыгнув с высокой подножки капитанского кресла, Тесса направилась к выходу из главного командного поста. Ее пепельные волосы, обычно аккуратно заплетенные в косу, теперь были просто сколоты на затылке и торчали неряшливыми прядями. Она уже два дня не была в душе, а коричневая повседневная форма была измята. Ситуация за последние трое суток постоянно требовала внимания командира подводной лодки, и Тесса не могла выкроить ни минутки, даже для того, чтобы причесаться и освежиться. Будь на ее месте бывалый морской волк, мужчина – он щеголял бы жуткой щетиной.

Передав вахту лейтенанту Годдарту, они покинули командный пункт и зашагали вместе по центральному проходу. Встречные моряки и офицеры приветствовали их, четко и браво козыряя. Хотя эта формальность утратила смысл в тот же самый миг, когда военная структура Митрила пала под натиском врага, сколько бы раз Тесса ни напоминала об этом – подчиненные не слушались и продолжали отдавать ей честь.

– Все устали, – пробормотала вполголоса Тесса.

Невзирая на то, что сама была истощена и вымотана едва ли не больше всех, она собрала остаток сил, выпрямилась, гордо подняла голову и зашагала вперед, решительно и твердо цокая каблучками по палубе.

– Так точно, мэм. Кроме того, пусть они и не показывают этого, но весь экипаж страшно переживал, опасаясь, что с вами что-то случится. Одна шальная пуля и… – следовавший по пятам старпом, капитан второго ранга Мардукас говорил негромко, чтобы не услышали подчиненные. – Необходим отдых. Полдня или хотя бы восемь часов.

– Ситуация не позволяет. Максимум, что мы можем выделить – шесть часов. И немедленно следовать курсом на юг.

То, что старпом заговорил об этом, означало, что состояние команды действительно приближалось к критической отметке – Ричарда Мардукаса никто и никогда не смог бы заподозрить в поблажках, напротив, он был строг и требователен. Тесса прекрасно это знала. Но даже шесть часов промедления в этих водах могли подвергнуть «Туатха де Данаан» опасности быть обнаруженной. Ловчая сеть американских противолодочных кораблей и самолетов стягивалась все туже. Еще более опасным было то, что информация об обнаружении неопознанной ПЛ могла попасть от американцев к «Амальгам».

–  Я имел в виду не весь экипаж. Только вас, мэм.

Мардукас сурово навис над ней и продолжал обвиняющим тоном:

– Вы так и не отдохнули ни минуты после того, как играли роль приманки в операции в Сан-Франциско. Вы руководили отходом и отдавали команды, не заботясь о себе. Только что лейтенант Годдарт на мостике говорил операторам о том, что командир выглядит очень усталой.

– Приняла к сведению. Но нас ждут. Идемте, старший помощник, – холодно оборвала его Тесса, борясь со вспыхнувшим раздражением. Правда, уже в следующую секунду она пожалела о сказанном. И добавила тоном ниже:       

– Простите. Вы совершенно правы.

– Нет-нет, мэм, я не имел в виду вам указывать…

– Тем не менее, выделить на отдых больше шести часов я все равно не могу. Позже – сколько угодно. Но сейчас мы должны сделать все, на что способны.

Ее бодрая улыбка не могла обмануть проницательного старпома. Нахмурившись, он остановился, коротко оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии лишних ушей, и заговорил сухим и официальным тоном – как всегда:

– Мадам капитан, вы выслушаете меня?

– Что вы хотели сказать?

– Моя преданность вам не ослабла. Вы пользуетесь безграничным доверием команды, еще с того дня, когда мы спаслись, прорвавшись в океан с острова Мерида – в этом не может быть никаких сомнений.

 – Вы правы.

Тесса кивнула, и перед ее внутренним взором предстали те напряженные дни, когда враг преследовал их по пятам после нападения на базу «Митрила», расположенную на острове Мерида.

Чудом избежав гибели во время атаки трех титанических бронероботов типа «Бегемот», «Туатха де Данаан» все же смогла ускользнуть, но получила серьезные повреждения. Тесса и ее экипаж мобилизовали все свое мужество, все знания и опыт, чтобы уклониться от последующих атак. Ситуацию осложняло еще и то, что сражение должно было привлечь внимание американского флота, а он обладал еще более серьезными поисковыми возможностями, чем оперативные силы Амальгам. Обычная подводная лодка и типичный командир-подводник едва ли смогли бы уйти от развернувшейся грандиозной погони.

Все же стряхнув с хвоста преследователей, ТДД скрылась в хаосе островков, проливов и рифов у берегов Индонезии. Тесса по общекорабельной громкой связи проинформировала экипаж о складывающейся ситуации. Без преувеличения, тяжелой.

Все остальные флотилии и командные центры Митрила были атакованы аналогичным образом. Организацию можно было считать практически полностью уничтоженной. Без поддержки, снабжения и финансирования ТДД тоже ожидала жалкая судьба. Отрезанная и загнанная в угол, она осталась один на один с могучей военной машиной Амальгам.

Теперь уже никто не мог помешать Амальгам развязывать локальные конфликты, ловко разжигать гражданские войны и этнические чистки, направлять мир в желаемую сторону, пользуясь всеми преимуществами беспринципных кукловодов, дергающих ниточки из-за кулис, и пожиная обильную прибыль.

Изложив ситуацию, Тесса заявила:

– Не стану говорить о таких отвлеченных понятиях, как мир во всем мире – абсолютный и вечный – привести человечество к нему не в наших силах. Но Митрил всегда использовал оружие для того, чтобы следовать этому идеалу, и мы отдавали свои жизни за то, чтобы приблизиться к нему хоть немного. Умиротворение настолько, насколько возможно – вот наш девиз.

 Я не собираюсь ни апологизировать, ни отрицать правомочность использования насилия в международных отношениях – всякому трезвому человеку понятно, что это единственный весомый аргумент. Пусть пацифисты и назовут наше принуждение к миру жестокостью и напрасной тратой человеческих ресурсов, иного выхода, кроме как остановить агрессоров вооруженной рукой, не существует. Да, это называется насилием. В нем нет ни чести, ни славы. Я буду откровенна. Этот корабль – мощнейший в истории инструмент насилия и принуждения. И я использую его для того, чтобы нарушить планы наших врагов. Загнать их в угол и уничтожить. Да, это – месть. Месть за множество наших друзей, погибших на острове Мерида. Я собираюсь воздать Амальгам сторицей. Пусть это будет трудно, но я не вижу причин, которые не позволили бы нам победить.

Стоя в коридоре перед Мардукасом, Тесса вспомнила, как стискивала тогда мертвой хваткой микрофон, словно стараясь задушить, как звенел ее голос, и горели щеки.

– Опасность, которой подвергается каждый член экипажа, намного возрастет, и мы больше не сможем выплачивать жалованье. Поскольку вы являетесь наемниками, вы не обязаны соглашаться. Тех, кто захочет покинуть корабль, в ангаре ждет транспортный вертолет. Он доставит вас в Джакарту, откуда вы будете вольны направиться куда вам будет угодно и жить той жизнью, какой пожелаете. Это предложение относится не только к рядовому составу, но и к строевым и нестроевым офицерам, а также техническим специалистам. Если вы колеблетесь – вертолет ждет. Соберитесь в ангаре через час. Это все.

Стараясь как можно лучше изобразить решительность и хладнокровие, Тесса закончила свою длинную речь и щелкнула кнопкой микрофона.

Решив, что вахтенным офицерам и операторам в главной командном посту тоже следует дать время на раздумья, она заперлась тогда в капитанской каюте и просидела там целый час. Она не открыла Мардукасу, который хотел переговорить. Ближайшая подруга, Мелисса Мао, тоже напрасно стучалась в дверь – оттуда донеслось только: «Я занята, возвращайтесь, пожалуйста, в кают-компанию».

Измучившись ожиданием, она была бы неимоверно счастлива, если хотя бы треть экипажа решила остаться. Нет даже пятая часть команды – это все равно будет подарок судьбы, на который трудно рассчитывать, если трезво взглянуть на положение вещей. Тесса в ужасе вспомнила о том, что транспортно-десантный вертолет может вместить не более ста человек, и, наверное, придется делать второй рейс. Попытавшись отвлечься, она не нашла ничего лучшего, как задуматься о том, где раздобыть необходимые для ТДД припасы – что было ничуть не более успокаивающей темой. Так, в тревоге и волнениях прошел тот час.

Она добрела до отсека, который занимал ангар. Надрываясь, оттянула тяжелую литую гермодверь. С опаской заглянула внутрь.

Посредине выстроились в ряды ее подчиненные. Гораздо больше, чем сто человек, которых она боялась увидеть. Здесь были почти все. В первых рядах виднелись лица Курца и Мао. Даже Крузо стоял рядом с ними. Странно, в собравшихся оперативниках не чувствовалось напряжения – они бодро переговаривались, шутили, чему-то смеялись.

– Вы… вы все?..

Тесса едва нашла в себе мужество заговорить. Мао почему-то подмигнула и ответила вопросом на вопрос:

– Что – «все»?

– Я имею в виду, те… кто собирается покинуть корабль.

– А-а-а! Да вон они, – Мао мотнула головой в сторону.

Действительно, за громоздкой тушей тяжелого вертолета виднелась еще одна небольшая группа. Человек двадцать. Рядом стояли носилки с ранеными, которых с самого начала планировалось отправить в госпиталь. Их сопровождали трое санитаров. Тридцать три человека.

Всего тридцать три человека.

– В основном семейные: у них жены и дети. Ну, я их не осуждаю, – встрял ухмыляющийся Курц.

– Но… но как же вы?

Мао просто пожала плечами.

– Смотри, Тесса. Вон там построились десантники, вон – обслуживающий персонал с разгромленной базы. За ними техники и ремонтники. Свое рабочее место они потеряли, вот и пришли сюда. Многие, правда, уже начали помогать с ремонтом и обслуживанием ТДД – осваивают корабельные специальности.

– И… и это все? Неужели никто больше… не захотел уйти?

Притихшие военнослужащие – теперь, правда, скорее безработные – обменялись взглядами.

– В самом деле – больше никто? Пожалуйста, поднимите руки!

Никто не откликнулся. Нет, один солдатик – рядовой второго класса, работавший кладовщиком – все же поднял руку:

– Капитан первого ранга, мэм! Давайте сделаем драматично, как в кино. Вы будете гнать меня пинками, а я – стараться прошмыгнуть обратно!

Сотни человек захохотали, подбадривая шутника. Возвышавшийся посреди строя, как гора, техник-лейтенант Сакс глотнул кока-колы из банки, смял ее в кулаке и решительно проложил себе дорогу вперед. Остановившись перед Тессой, он прогудел:

– Это, как бы сказать… мадам капитан! После всей этой ерунды у нас вроде как нет других средств к существованию. Где мы еще найдем бесплатную кормежку и крышу над головой? Как нам сводить концы с концами? Но вы же не уволите нас, верно, мэм?

Сакс широко ухмыльнулся и подмигнул своим товарищам позади. Упитанный пожилой мужчина – хозяин таверны на базе Мерида, которая называлась «Дарза» – сердито закричал, размахивая руками:

– Нечего нас выставлять никчемными безработными, постыдился бы, пивной бурдюк! Мы тоже не из простых – я в свое время сделал себе имя среди наемнической братии! В Африке моим именем до сих пор пугают детишек! Гром и молния, да я разбираюсь в засадах и налетах даже лучше того вашего русского!

– А-а, точно! Назначим дядюшку начальником оперативного штаба вместо майора Калинина!

– Поздравляю, дед, теперь ты – Паас-1!

– Не надо, он наверняка не разрешит нам бухать за работой!

– Дубина, все равно у нас на борту – ни капли спиртного. Я не успел спасти мои славные бутылочки, вместо них пришлось помогать вам таскать всякую ерунду! – заорал кабатчик и стоявшие рядом бойцы заржали и принялись хлопать его по спине.

Позже Тесса узнала, что хозяин «Дарза» действительно бросил все свое имущество – кроме фотографий, украшавших стену бара. Портреты капитана МакАллена и других митриловцев, с честью павших в боях, оказались аккуратно упакованы в его рюкзак, вместо личных вещей.

– Мы не собираемся бежать! Не посрамим честь настоящих мужчин!

– Точно, точно!

– Вот как? – воскликнула техник-лейтенант Нора Лемминг. – Не забудьте и про женщин, мы от вас не отстанем!

Стоявшие за ее спиной Виран, секретарша Тессы, и связистка Синохара с бутылкой колы в руке, согласно закивали.

На глазах остолбеневшей Тессы блеснули слезы. Она растерянно забормотала:

– Но… ведь мы потеряли так много людей. Я не могу гарантировать, что и с вами не случится… Почему же все вы… так…

  Мардукас, который незаметно подошел и занял привычное место за ее правым плечом, мягко произнес:

– Складывается впечатление, что с этой оголтелой бандой ничего не поделаешь, мэм.

– Мистер Мардукас?..

– Гм. Должен признаться, я один из них.

Его слова вызвали очередной приступ смеха. Но Мардукас оставался Мардукасом – строго сдвинув брови, он рявкнул:

– Отставить разговоры!

Шум мгновенно стих, и в тишине он заговорил размеренно и спокойно:

– Командир. Служить под вашим началом – большая честь для всех нас. Любой солдат или моряк может только мечтать об этом. И все – благодаря вам. Конечно, поначалу мы считали вас заносчивой и самоуверенной девчонкой, но это уже в прошлом. Теперь мы верим вам безгранично.

Он помолчал. Потом продолжил с еще большим чувством.

– Вы вели нас за собой сквозь такие опасности, с которыми справился бы не всякий закаленный ветеран. Если вы говорите, что готовы сражаться и дальше – мы будем счастливы последовать за вами. Кроме того, ваши слова – искренни и безыскусны, вы раскрыли перед нами свое сердце. Если бы снова зашла речь о «мире во всем мире», я бы первым покинул корабль.

Ими тоже двигала жажда мести.

Нет, наверное, все было не так просто. Но, даже судя только по себе, Тесса осознала, что это был самый мощный мотив – пусть даже примитивный и незатейливый.

Не из каких-то высоких моральных принципов. Не ради славы.

Ее солдаты следовали за ней ради своей собственной, личной мести. Хотя все прошло куда как лучше, чем она предполагала, она не ожидала этого. Находившиеся под ее командованием митриловцы раньше никогда не упускали случая поворчать и поскулить. Но в момент опасности они встали плечом к плечу, не собираясь жаловаться на судьбу.

Прошлая Тесса, та, которой она была еще совсем недавно, наверняка расплакалась бы перед строем, жалко всхлипывая и шмыгая носом. Но сейчас это было невозможно. Ее соратники не заслужили такого отношения.

Вместо этого она выпрямилась во весь свой небольшой рост, уверенно подбоченилась и заговорила – чистым и ясным голосом:

– Понимаю. Но вы помните, что жалованья не будет? В лучшем случае – котловое довольствие. Вы согласны?

Одобрительный гул множества голосов не оставлял сомнений.

– Раз так, ничего не поделаешь. Вы снова в строю.

Ответом были нестройные радостные выкрики.

Набрав побольше воздуха, она звонко выкрикнула:

– Отставить! Как нужно отвечать?!

– Ай-ай, мэм!!! – дружно громыхнули сотни глоток.  

– Хорошо, – демонстрируя неколебимую уверенность, кивнула она. Повисла неловкая тишина. И, не в силах удержаться, Тесса прыснула. Выстроившиеся люди – ее люди – поддержали ее дружным смехом, который гулко раскатился под потолком ангара.

Наверное, это выглядело странно. А, может быть, дало знать себя многодневное напряжение всех сил, боевые вахты и нервотрепка. Но теперь о них уже никто не помнил. Солдаты, летчики, моряки и техники покатывались от хохота, корчились в пароксизмах, смахивая слезы с побагровевших лиц. Они не могли перевести дух даже тогда, когда Тесса скомандовала: «Разойдись».

Толпа поредела, но многие задержались, чтобы попрощаться с отбывающими, так что суета и шум в ангаре в тот день продолжались еще с полчаса.

– …Командир?

Голос Мардукаса заставил Тессу, остановившуюся на полпути к отсеку, где проходили совещания штаба и инструктажи личного состава перед боевыми операциями, поскорее смахнуть с лица тревожное выражение озабоченности и нерешительности.

– Да, мистер Мардукас? Простите, я задумалась.

Мардукас пристально всмотрелся в ее лицо – утомление от многодневного напряжения операции в Сан-Франциско лежало на нем неизгладимой печатью.

– Как я уже говорил, состояние вашего здоровья вызывает опасения. Вы истощены гораздо больше, чем ваши подчиненные. Но представьте на секунду, если бы вы сами имели дело с таким измотанным и упрямым подчиненными – разве вы не почувствовали бы перед ними ответственности?

– Что вы имеете в виду?

– Думаю, я не ошибусь – вы наверняка прописали бы им расслабиться на каком-нибудь курорте. Не меньше, чем на месяц.

На губах Тессы не мелькнуло даже тени улыбки.

– Я не могу.

Теперь уже на лице Мардукаса появилось странное выражение, он нахмурился, а потом тяжело вздохнул.

– Раньше вы бы никогда так не ответили. Господь свидетель – я бы с радостью услышал что-нибудь неуставное, как вы шутили раньше: «Пусть высадятся десантом и оккупируют какой-нибудь райский уголок» – или что-то подобное… простите, я не мастер шутить. Но все, что бы вы ни сказали, это было бы неизмеримо лучше, чем это – «я не могу».

Тесса молчала.

– Вы утратили чувство юмора, мадам капитан, а это верное свидетельство тяжелого переутомления.

Мардукас попал в точку, Тесса не могла отрицать этого, не погрешив против истины. Но было ли все настолько серьезно, действительно ли она уже стоит на грани?..

Стоп.

Как же она не заметила раньше? Где были ее глаза?

Чопорный и застегнутый на все пуговицы Мардукас со смертельно серьезным лицом уличает ее в опасном и неподобающем командиру отсутствии чувства юмора. И она находит это нормальным и не покатывается со смеху?

Действительно.

Старший помощник совершенно прав. Лучшего доказательства того, что она страшно устала, не требуется.

– Вы… правы.

Голос Тессы звучал опустошенно. Едва слышно.

– Я буду помнить об этом. Но ведь мы не можем отменить это совещание штаба?

– Никак нет, – ответил Мардукас, так словно ему стало немного стыдно за свою настойчивость.

Они зашагали дальше по широкому диаметральному проходу. В помещения походного штаба их ожидали Белфанган Крузо, Мелисса Мао и Курц Вебер.

С тех пор, как пропал без вести командир десантных сил «Туатха де Данаан» майор Калинин, его обязанности выполнял Крузо. Пост погибшего лейтенанта Кастелло, командовавшего пехотным отрядом PRT, заняла Мао. А недавно и Курц тоже сподобился повышения. Раньше помощником командира отряда бронероботов – SRT – была Мао. Она же командовала штурмовыми группами, состоящими из сержантов и рядовых. Даже после падения Митрила система воинских званий и субординации продолжала оставаться костяком подразделения и, чтобы сохранить и упрочить структуру управления, Тесса своим приказом присвоила соратникам очередные воинские звания. Крузо получил ранг майора, Мао стала старшим лейтенантом.

К Курцу теперь следовало обращаться как к старшине.  

Когда Тесса обдумывала это назначение, она вспомнила, что Крузо и Вебер живут как кошка с собакой, и поделилась с Крузо своими опасениями. Он решительно поддержал предложение командира, сказав: «Он справится. Вебер – первоклассный боец, обладает большим боевым опытом – это признавал даже капитан МакАллен. Хотя… нельзя сказать, что он лишен недостатков». Последняя фраза была произнесена с гримасой неудовольствия.

Сам Курц был весьма доволен повышением. Слова «старшина Вебер» или «господин старшина Вебер зовет» в устах рядовых и сержантов звучало для него как музыка. Впрочем, продолжалось это недолго, скоро зазвучали совсем иные фразы: «Старшина Вебер, не соизволите ли вернуть заимствованные вчера десять баксов»? Или «Старшина Вебер, чем пинать балду, пойдите и почистите с нами картошку».

Нельзя сказать, что он не справлялся с сюрпризами, которые подкидывали подчиненные ему рядовые. Может быть, его дисциплинарные методы слегка и отличались от тех, которые использовали типичные старшие унтер-офицеры – все же он слишком долго находился в противоположном лагере, среди тех, кого дрессируют и строят старшины и прапорщики. Зато его опыт и, конечно, общительность и дружелюбие сторицей восполняли некоторый недостаток строгости. Мало того, в последнее время за ним даже перестали отмечаться выходки и безобразия, на которые он слыл большим мастером, будучи беззаботным сержантом, которому никем не требовалось командовать. Теперь Курца часто видели дающим советы неопытным бойцам.

Для Мао и Крузо не было секретом, что Курц обладал отменными лидерскими качествами. Новая ответственность пошла ему исключительно на пользу – так же, как и Тессе в свое время. Наверняка, из него вышел бы отличный капитан бейсбольной или баскетбольной команды.

Еще двое ветеранов, – кореец Янг Дзюнг Ку и американский индеец Роджер Сандарапта – получившие ранения во время сражения на острове Мерида, отказались покинуть подводную лодку и, отлежавшись в корабельном лазарете, уже начали проходить курс реабилитации. К сожалению, больше из прежнего состава SRT не осталось никого.

Текущее состояние «Туатха де Данаан» можно было оценить, как удовлетворительное.

Наиболее тяжелый вопрос – с необходимыми запасами топлива и запчастей – неожиданно разрешился. Выяснилось, что на уединенном островке, затерявшемся среди сотен подобных у побережья Индонезии, заранее был кем-то складирован солидный запас необходимых для подлодки предметов снабжения. Информация об этом была введена неизвестным адресатом в память «Даны», и через сутки после прорыва с острова Мерида искусственный интеллект получил к ней доступ.

Безусловно, это могло оказаться ловушкой. Тем не менее – выбора не было. Настороженно приблизившись к указанным координатам, ТДД провела разведку. На пляже крохотного необитаемого островка обнаружились десятки контейнеров с топливом, боеприпасами, провизией и запасными частями, в которых подлодка и ее экипаж так остро нуждались. До сих пор было совершенно неясно, кто подготовил эту спасительную закладку. Впрочем, Тесса и Мардукас сошлись на одном предположении.

Подобная предусмотрительность заставляла вспомнить об одном человеке, который был хорошо знаком им обоим. Несмотря на то, что ничто не предвещало такого резкого поворота судьбы Митрила, он обладал достаточной дальновидностью и осторожностью, чтобы подготовить пути отходи и резервную базу снабжения для «Туатха де Данаан». Все указывало на майора Андрея Сергеевича Калинина.

Можно было дать девять из десяти за то, что в настоящий момент он был уже мертв. Причина же, по которой он заранее проделал эту подготовку, причем так, что ни Тесса, ни кто-либо другой ничего не заметили, оставалась полнейшей загадкой.

– Прошу прощения за опоздание.

Тесса вошла в помещение походного штаба, поприветствовала Крузо, Мао и Вебера, расположившихся в первом ряду, и тоже присела.

– Как мы и думали, в средствах массовой информации разразилась изрядная шумиха. Мы отступили вовремя.

– Согласен, – ответил Крузо, мрачно опустив плечи. – Кроме того, несмотря на причиненные Амальгам потери, попытка захвата Фаулера, который послужил бы для нас бесценным источником информации для определения направления дальнейших действий, провалилась.

– Да, кончик хвоста Леонарда Тестаросса помаячил перед нами и пропал. Необходимо найти новые следы. Но как – вот вопрос.

Имя брата прозвучало в устах Тессы безразлично, она не вложила в него больше значения, чем в какую-нибудь безвестную маршрутную точку или кличку агента. Но она знала, какое важное место он занимает в структуре Амальгам. Он не только поставил на службу вражеской организации свои технические знания, но и сам принимал участие в силовых акциях.

– Думаю, даже если бы мы проследили за ними, это не значит, что мы действительно узнали бы местоположение центра враждебной организации. Скорее, успех принесет создание новой глобальной разведывательной сети, которым сейчас занимаются наши люди – бывший персонал базы Мерида.

Многие сотрудники Митрила, эвакуированные с острова, уже рассеялись по всему миру. Они рассредоточились по многим странам, где занялись предпринимательством или устроились на работу в соответствии с имеющимися у них профессиями. Обустроившись, они начали закупать припасы и запчасти, пополнять бюджет и выполнять иные вспомогательные функции. Но главным направлением их деятельности, безусловно, стал сбор сведений о противнике, а также поиск следов уцелевших коллег из других подразделений Митрила.

Это незаметное развертывание агентурной сети и системы конспиративной связи продолжалось уже месяц.

– Но едва ли нашим удастся так быстро разнюхать, где прячутся супостаты. Они ведь не профессиональные шпионы, верно? Скорее любители, – сказала Мао.

– Совершенно верно. Именно поэтому мы и определили для них приоритет – контакт с уцелевшими людьми из Митрила. Возможно, такие опытные бойцы как сержант Сагара тоже ищут нас. Получив информацию от них, мы, вероятно, найдем кончик клубка, – задумчиво ответила Тесса.

Прозвучавшее имя Сагары Соске заставило Мао и остальных погрустнеть.

– Соске… э-х-х-х, – вздохнула Мао.

– Мы все еще не знаем, жив ли он, – уточнил Крузо.

– Это парень так легко не сдохнет, – уверенно заявил Курц. Потом он посерьезнел и заговорил со значением: – Но тебе все же нужно прояснить тот вопрос, Тесса .

– Какой вопрос?

– Почему ты так сердита на своего брата. Потому ли, что вы родственники, потому ли, что он функционер Амальгам… хотя это все равно выглядит странновато. Наверняка есть еще какая-то причина, верно?

– Вебер!.. – одернул его Крузо, но Тесса подняла руку, останавливая его.

– … Ничего, мистер Крузо.

– Но ведь…

– Вы правы. Время пришло. Хотя я сама до сих пор не уверена… я расскажу.

Она действительно раньше не обмолвилась об этом и словом. Почему она так яростно охотится на Леонарда? Почему так настойчиво выслеживает его? Даже сейчас, собираясь поделиться секретной информацией с четырьмя своими соратниками и помощниками – теми, кому она доверяла больше всех – Тесса не была уверена, до какой степени может быть откровенной. Собравшись с мыслями, девушка заговорила, тщательно подбирая слова:

– Амальгам уже продемонстрировала крайне низкую уязвимость. Ее организационная структура, в отличие от Митрила, имеющего классическую пирамидальную иерархическую конструкцию, имеет большое сходство с паутиной. Система ее управления также очень сложна. Безусловно, в нее входят некие функционеры, облеченные властью принимать решения. Говоря об этих функционерах, можно использовать термин «узлы управления». Они достаточно эффективно руководят своим участком сети. Но если функционер или узел выходит из строя, ущерб, причиненный организации в целом, является весьма незначительным.

– Почему? Разве нарушение управления не повергает всю систему в хаос? – прямо спросил Крузо. Тесса еще не успела ответить, когда Мао задумчиво пробормотала:

– Наверное, потому что это горизонтальная, а не вертикальная сеть. И функции уничтоженного узла может легко выполнять другой.   

– Совершенно верно, – кивнула Тесса. – Возможно, вы уже слышали о том, что Интернет появился в качестве рассредоточенной системы управления и связи, созданной в США в страхе перед ядерной атакой со стороны СССР. Амальгам позаимствовала эту концепцию для построения структуры тайной организации, не имеющей аналогов. В нее входят влиятельные функционеры, но, что заслуживает удивления, в ней не существует ничего подобного вершине пирамиды. Практически каждая ячейка организации может принимать достаточно самостоятельные решения, имеет право проводить силовые акции и применять оружие.

– Настоящая демократия, – саркастически заметил Мардукас.

– Это и есть демократия. Именно поэтому решения принимаются так медленно. Но, будучи приняты, они приводят в действие могучие силы. Это очень серьезный противник.

– Э-э, нельзя ли чуть попроще? Что-то я не врубился, – озадаченно поднял брови Курц.

Поколебавшись, Крузо привел пример:

– Если взять компьютерную игру или аниме, то там всегда есть главный босс, которого нужно победить, чтобы пройти игру.

– Ага. Знакомо.

– Здесь таких боссов множество. Так много, что не сосчитать. И стоит прикончить хотя бы одного, как его место тут же занимает другой. Словно бьешь кротов, бесконечно высовывающихся из дырок – как в той дурацкой игре.

– Вот оно что… эй, погодите! Как же нам тогда одолеть этих засранцев?! – возмущенно завопил Курц.

– На первый взгляд они выглядят непобедимыми. Идеальная антиэнтропийная структура. Тем не менее, у них есть слабое звено, – проговорила Тесса. – Я уже упоминала, что путь к победе существует. Меня навели на след рождественские события. Адмирал Борда получил мой рапорт и собирался дать ему ход, но, прежде чем дело сдвинулось, штаб Оперативного управления был уничтожен. Тем не менее, автор этого рапорта – то есть я – еще жива. И я могу с уверенностью утверждать, что, если у такого типа организаций и существуют слабости, то их следует искать с позиций биологии… или программирования.

– Что вы имеете в виду?

– Понимаю, – протянула Мао. – Вирус.

На губах Тессы мелькнула улыбка.

– Трудно сказать, сможем ли мы с помощью этой концепции уничтожить вражескую организацию полностью. Но мы наверняка нанесем им такой удар, который лишит их нынешнего могущества. Удар, от которого они не оправятся. Именно поэтому я назвала свой рапорт «Путь к победе».

– Но постойте, командир, – начал Крузо. – Наш противник – не живой организм и не компьютер. Это сообщество людей, которые могут обмениваться информацией самыми разными способами, которые практически невозможно отследить. Как вы представляете себе этот вирус? В какой форме? Вещественной? Информационной? Мне лично ничего в голову не приходит.

– Увы, мне тоже, – кивнул Мардукас.

– Вот именно! – встрял Курц.

– Вы должны знать, что существует гениальный интеллект, способный разработать концепцию вируса, его содержание и инструменты для его внедрения в структуру вражеской организации. Он принадлежит одному-единственному человеку. Вы понимаете, кому?

– Ты имеешь в виду своего брата? – спросил Курц.

– Именно так. Я представляю себе его истинные возможности и характер. Безусловно, он способен выполнить эту работу, причем так, чтобы не привлечь внимания остальных функционеров. Тогда мы сможем атаковать «Амальгам» изнутри, подрубить ее становой хребет. Ради этого нам необходимо захватить Леонарда Тестаросса живым и заставить его сотрудничать с нами. Любой ценой.

– Любой ценой… ты имеешь в виду…

Глаза Тессы были холодны, как лед.

– Любой ценой означает – любой ценой. Требуется ли объяснять?

– Н-но…

– Благодарю за участие. Но – все в порядке.

Улыбка Тессы выглядела настолько безжизненной, что Курц прикусил язык, чтобы не сболтнуть что-нибудь лишнее. Крузо и Мао обменялись мрачными взглядами, а Мардукас опустил лицо, чтобы скрыть мелькнувшее в глазах сочувствие и жалость.

– Фаулер выскользнул из наших рук, но дал нам важную информацию. «Дана» как раз сейчас занимается ее анализом. Я проложила курс на юг. Вероятно, нам потребуется передислоцироваться из Тихого океана в Атлантику. Даже с крейсерскими возможностями нашего корабля потребуется время, чтобы обогнуть Южную Америку. Возражения есть?

– Никак нет, мадам капитан, – первым ответил Мардукас. За ним – остальные трое. Несколько небольших вопросов, оставшихся на повестке дня, не заняли много времени, и совещание подошло к концу. Мардукас, Крузо и Вебер вышли, а Мао немного задержалась.

– Тесса.

– Да?

– Ты меня беспокоишь, – Мао смотрела очень серьезно.

– Почему же? Я хорошо себя чувствую.

– Почему-почему. Мне кажется, с тобой что-то не так.

– Мистер Мардукас только что говорил об этом. Но я уже в порядке – просто устала.

Мао не ответила на неискреннюю улыбку.

– Хорошо, если так. Но я  прослежу, чтобы ты отдохнула хотя бы эти пять часов. И обязательно поешь.

– Я так и собиралась сделать.

– Наш доктор, Голдберри, тоже тебе постоянно твердит, самое главное – правильное питание. Если у тебя есть аппетит…

– Да-да, «если у тебя есть аппетит – еще не все пропало. Останется только отдохнуть, и будешь как новенькая». Я послушаюсь ее и высплюсь, не волнуйся.

Тесса ненатурально зевнула и поскорее вышла из штабного отсека.

Вернувшись в командирскую каюту, она нашла на столе аппетитно выглядящий сандвич и пакет фруктового сока. Кок Казуя, похоже, мобилизовал все резервы камбуза, чтобы угодить капитану.

С того момента, как она что-то поела, прошло уже не меньше полусуток.

Откусив от сандвича, она с трудом проглотила. Но на второй кусок ее уже не хватило. Выпив половину принесенного сока, она выбросила сандвич в гальюн, чувствуя себя виноватой, как преступница, скрывающая улики.

Наверное, следовало принять душ. Но двигаться, что-то делать не хотелось. Не было сил. Выключив свет, она сбросила мятый китель и упала на койку, скорчившись под одеялом в клубок.

Прошло десять минут. Потом тридцать.

Миновал час, и она сдалась.

Она не могла заснуть.

Тесса поднялась и села, опершись спиной на стенку и не заметив, как соскользнуло одеяло. Остановившимся взглядом уставилась в темноту.

Перед ее широко раскрытыми глазами снова бесконечной вереницей двинулись лица и имена погибших подчиненных. Лица ушедших товарищей – мужчин и женщин.

Не проронив ни звука, она надолго застыла, уставившись мертвым взглядом в точку на противоположной стене каюты.

[1] Поль Гоген (1848-1903), французский художник, постимпрессионист. Картина написана в 1897 г.

[2] Дефибриллятор – устройство для подачи электрошока при остановке сердца.