Онлайн чтение книги Судьба/Странная подделка Fate/strange Fake
Глава 26 「Эпоха богов и современный век <Созревание>」(часть первая)

— Как же я завидую.

Девочка сказала это Энкиду много лет назад.

Сказала, что завидует его вечной неизменности.

Тогда Энкиду не мог понять её логику, потому что был куклой из глины, менявшей форму с каждым движением.

Однако девочка имела в виду то, что вне зависимости от облика Энкиду оставался собой.

— Что бы ни произошло, сколько бы людей ты не встретил, даже если боги отвернутся от тебя, твоя сущность не изменится, — сказала она.

Ни медленная смерть, ни возвращение в лоно земли никак на нём не отразились.

Пока в мире существуют люди и глина, Энкиду навеки останется Энкиду, и девочка сказала, что завидует этому.

Девочка, чьё медленное изменение было проклятием за неповиновение судьбе, поведала Энкиду о своём желании.

— Не забывай меня.

Это было всё, что она сказала.

Не забывать её. Не забывать их.

Девочка боялась, что она, изменившись, может всё забыть. Боялась больше самой смерти.

Поэтому она обратилась с таким желанием к неизменному Энкиду.

Она хотела, чтобы хоть кто-то запомнил, какими они были.

И Энкиду пообещал.

Прежде чем обрести человеческий облик, он узнал о системе обещаний и внедрил её в свою основную деятельность.

Энкиду на самом деле запомнил слова девочки и данное им обещание.

При каждой встрече она задавала ему один и тот же радостный и в то же время одинокий вопрос. «Ты запомнишь, кем мы были?» И каждый раз Энкиду чувствовал себя странно.

Но однажды пришло время прощаться.

Воля богов разлучила Энкиду с первой подругой и отправила его в Урук, город неподалёку от леса.

Но даже там Энкиду продолжал слушать слова девочки.

Потому что он дал обещание.

Каждый день Энкиду обрабатывал её слова своими слуховыми сенсорами, пытаясь запечатлеть данные о них в своей памяти.

Но в день прощания…

Последним, что он услышал от девочки, было…

«Кто ты?»

После Энкиду встретил множество людей, начиная с Шамхат, изменил форму, вырвался из хватки богов и пережил немало приключений.

Но он никогда не забывал слова девочки – первого человека, которого он увидел – и записи о тех, кто с ней объединились.

Даже когда он делил пищу и постель с Шамхат.

Даже когда она отправила его на встречу с царём.

Даже когда он провёл три дня и три ночи, сражаясь с ним.

Энкиду никогда не забывал девочку и тех, кто были с ней.

Даже когда бежал по пшеничным полям Урука.

Даже когда плыл по реке Пураттум на тростниковом плоту.

Даже когда мчался сквозь заросли Эриду.

Даже когда Гильгамеш заявил, что вырубит кедровый лес в Ливане.

Даже когда узнал, что стражем леса была группа детей, среди которых находилась его первая подруга.

Даже когда понял, что нарушение закона богов и убийство стража приведут его к трагичной смерти.

Даже когда вступил со стражем в бой.

Даже когда убил стража собственными руками.

Даже когда разрывал её, пока бывшая подруга не исчезла навсегда…

Энкиду никогда не забывал детей.

Их слова были единственной частью расплывчатых записей о прошлом или воспоминаниях, которая запечатлелась в его теле и душе.

Но кое-что он вспомнить не мог. Кое-что, предшествующее обещанию.

Оттенок цветов, которые распустились, когда он впервые её встретил.

И то, что он не мог это вспомнить, было постоянным источником разлада в системе Энкиду.

XX

Настоящее. Новый храм Иштар.

— Я хочу задать тебе вопрос, но сделать это будет сложно, не уничтожив Иштар.

Немного печальные слова Энкиду сопровождали серии атак, которые встречали огни бедствия.

Поток энергии ослепительно сиял, но внутри него содержались современные концепции: болезни, тепловые волны и война.

Берсеркер блокировала всё. Если бы она вкладывала такое количество магической энергии не в защиту, а в нападение, то уничтожила бы часть города.

Но сражаться с оружием богов по имени Энкиду можно было только так.

Даже с помощью энергии Харли, усиленной благословениями богини Иштар, Берсеркер оставалось только обороняться.

Использованное не так давно командное заклинание высвободило всю силу колосса, но мало того, что она не справилась со своим долгом и мир это запомнил, так ещё ей противостоял тот, кто победил её в легендах.

Более невыгодного положения в плане совместимости представить было сложно, но Берсеркер всё равно давала отпор и не пускала Энкиду внутрь. Потому что это был не кедровый лес, а главные ворота храма, где поклонялись богине Иштар.

Берсеркер кружила вокруг Энкиду с невероятной для таких огромных размеров проворностью, располагаясь так, чтобы с лёгкостью атаковать как спереди, так и сзади, и продолжала выдерживать его натиск.

Нападение сменялось защитой, раунд шёл за раундом, и не было им числа.

Они оба добровольно погрязли в этом бесконечном цикле, ожидая, что стычка между ядовитыми змеями Авенджера и Небесным быком закончится раньше. Но затем…

Тело Энкиду охватил неописуемый дискомфорт.

— Что это?

Он ещё никогда не испытывал столь странное чувство.

В расширенную область действия его навыка «Обнаружение присутствия» начало просачиваться что-то, чего ещё несколько мгновений назад не существовало.

Это не было похоже на телепортацию с помощью командного заклинания. Некое существо зловеще «появилось», отрицая сплетение, которое утверждало, что его «не существовало».

Но больше всего Энкиду удивило то, что это «нечто» воплотилось…

На вершине храма, где властвовала богиня Иштар, прямо у неё за спиной.

Энкиду ощутил, что она тоже заметила чьё-то присутствие, только на несколько секунд позже.

Он мог видеть, как она разговаривает с кем-то за её спиной.

— Какой сюрприз. Не думал, что поблизости был кто-то, обладающий достаточными навыками скрытности, чтобы ускользнуть от моего внимания.

Будучи искренне впечатлённым, он предположил, что сущность являлась Ассасином.

Энкиду уже знал о существовании другой духовной основы Ассасина, но эта была совершенно другой. Героической душой с расплывчатым, но в то же время невероятно давящим естеством.

Несмотря на наличие у его присутствия столь поразительных качеств, он смешался с самим миром и идеально скрывал себя до сего момента.

Этого Энкиду хватило, чтобы представить, насколько могущественным был этот Ассасин.

Как бы то ни было, его появление, скорее всего, изменит баланс сил.

Проанализировав это, Энкиду воспользовался Видоизменением, чтобы усилить свои способности.

Он начал впитывать ману, но понемногу, чтобы увеличение показателей его магической энергии не сразу заметили.

Что-то явно произойдёт, и поэтому Энкиду готовился обрушить на богиню Иштар свой лучший удар.

XX

В небе над новым храмом Иштар.

— Что… происходит?..

Тиа Эскардос изучил магическую энергию, за которой наблюдал, и на секунду испугался.

Поток вокруг храма кардинальным образом изменился.

Причиной тому стала тень, возникшая за спиной гомункулы, которая искажала пространство своей божественностью.

Он появился тихо, смешавшись с полумраком храма.

Больше человекоподобная тень ничего не сделала, но для Тиа, глаза которого могли точно видеть поток магической энергии, мир словно сменил цвета.

День как будто уступил место ночи в мгновение ока, и это смутило Тиа.

— Другой я… Флат понял бы, что здесь творится?

От изумления он рефлекторно начал скучать по своей второй половине.

Тихо собрав полную картину происходящего в храме, Тиа перевёл взгляд на ущелье.

И заметил, что группа из дюжин людей, собравшихся там, изменилась.

Большая часть фигур исчезла, осталось менее десятка.

— Столь бурный конфликт… а вы даже не думаете бежать… Класс Эль-Меллоев.

Тиа вспомнил дом, который так любил Флат Эскардос.

После недолгого молчания он начал раскручивать свои «спутники», магическая энергия которых становилась плотнее с каждым витком.

Тиа ждал подходящего момента.

И готовился превратить в пыль всё на этой земле, если потребуется.

XX

Вершина нового храма Иштар.

— Что?! Иштар!

Заметив аномалию, Харли попыталась броситься на защиту Иштар.

Но богиня жестом остановила её.

— Я в порядке, Харли. Следи за Берсеркер, пусть давит этот мусор. Любая, даже малейшая брешь позволит ему вломиться внутрь.

— Д-да, моя богиня!

Харли всё ещё сомневалась, но не стала противиться словам Иштар. Она целиком сосредоточилась на снабжении Берсеркер магической энергией.

Иштар окинула взглядом тьму в её храме.

Она сразу же признала, что это «нечто» было угрозой.

Но даже будучи в опасности, Иштар оставалась воплощением неба.

С достоинством и смелой улыбкой она выступила против маски-черепа, венчавшей скопление теней самого мира.

Однако богиня не стала снимать чары с ревущей земли и неистового ветра, которые не давали гарпуну пронзить её, удерживая его в воздухе.

Не стоило также исключать вероятности, что любая сущность, оказавшаяся под действием чар, обретала разум и продолжала действовать по собственной воле без дальнейшего вмешательства Иштар.

— Итак… Ты сказал «вечернего колокола»? Я не ослышалась? — повторила его слова Иштар и прищурилась. — Страж ущелья, который ведёт себя так, словно он Зиусудра… Ладно, я вижу, что ты продолжение его тени.

Её слова стали более трудными для понимания, но на самом деле её бдительность повышалась с каждой секундой.

Осторожность по отношению к Энкиду по своей природе была агрессивной, порождённой ненавистью и презрением. Но сейчас она проявляла осторожность в самом прямом смысле этого слова, сотканную из сильной враждебности и стремления уловить каждое движение врага.

Иштар знала.

Страж мавзолея способен подвергнуть концепции смерти даже полноценное божество.

— Я не из твоих земель, и поэтому ты не можешь позволить мне называть себя богиней? В этом всё дело?

Вопрос Иштар был вызывающим, из-за чего тень безмолвно дрогнула.

— Нет.

Ей показалось, что дрогнули вообще все тени.

Возможно, так оно и было на самом деле.

— Я всего лишь поведал причину, по которой решил покинуть ущелье.

Быстрее, чем прозвучали эти слова…

Хассан образовал в воздухе за маской-черепом угольно-чёрную тень.

XX

Северо-западная часть Сноуфилда. Где-то под землёй.

По искусственной пещере, вырытой в соответствии с конкретными размерами, двигалась группа человеческих фигур.

Сэйбер, Аяка, а также Райдер и её Мастера шли во мраке, разгоняемом лишь слабым магическим огоньком, который парил над их головами.

— Ни за что бы не подумал, что у вас есть такая огромная сеть подземных тоннелей, — сказал Сэйбер со смесью изумления и раздражения в голосе. Райдер согласно кивнула.

— Я тоже удивилась. Всего за несколько дней они проложили дороги под землёй от каньона до самой пустыни на юге.

— Ну, несколько выпускников нашего класса весьма преуспели в раскопках и управлении духовными жилами. Нам повезло, что они решили присоединиться к команде, — небрежно произнесла Рин.

— Не может быть… — вклинилась Аяка. — Вы это всё вырыли? Собственными руками?

— Если использование магии считается, то да. Естественно, область вокруг Великого Грааля защищена подземными барьерами, так что рыть именно так, как нам хотелось, не получалось.

— Вы узнали, где находится Великий Грааль?

— Ответ гораздо более очевиден, чем в случае с Фуюки. Они будто даже не пытались его спрятать, — ответила Рин, которой начало овладевать раздражение.

«Будучи магом из Фуюки, она вполне могла участвовать в предыдущей Войне за Святой Грааль. Иллюзия Прелати показала мне, что Артура призывали в Фуюки. Значит, Тосака Рин могла видеть короля собственными глазами?»

Сэйбер всё это время сгорал от любопытства, но, поскольку Аяка сурово сказала отложить этот разговор на потом, ему приходилось сдерживаться.

Однако возможность всё разузнать представилась ему совершенно неожиданным образом.

— Я смотрю, ты уже привыкла к причёске, — сказал молодой человек по имени Каулес.

Сэйбер наклонил голову вбок.

— Хм? А что, была другая?

Райдер сама ответила на этот вопрос, который возник, пока они беседовали на ходу.

— Да. После призыва мои волосы и одежда были такими же, как при жизни… Но мне сказали, что они слишком сильно выделяется, когда я гуляю по городу в физической форме, вот Мастер и сделала мне причёску.

— Ну… логика мне ясна. Я тоже носил пару современных нарядов.

Убеждённо кивнув, Сэйбер как ни в чём не бывало сказал:

— Вот почему твоя причёска так похожа на ту, что была у моего короля-предка.

Рин остановилась и хмуро посмотрела на Сэйбера.

Тот продолжил, не обращая внимания на то, что кто-то сверлил его взглядом:

— О, я уже разгадал настоящее имя мисс Райдер. Учитывая, кем она была, на ум мне приходит лишь один столь же великий человек с похожей причёской. И это мой король-предок.

— Мне вот интересно… Ты связан с Круглым столом, не так?

— Если ты считаешь, что быть ярым фанатом для этого достаточно, то да, ещё как! Связан с Артуром, королём-предком… Мне нравится, как это звучит! Спасибо!

Услышав, как Сэйбер превратил возможность легко отпарировать выпад в ещё один намёк на его настоящее имя, Рин с жалостью в глазах посмотрела на Аяку.

— Угораздило же тебя…

— Пожалуйста, скажи, что это… нормально для Сэйберов в Войне за Святой Грааль.

Аяка явно хотела услышать подтверждение, но Рин не стала говорить «да» или «нет».

— Когда я увидела, как он толкает речь с крыши полицейской машины, то подумала, что у меня что-то не так с головой или глазами.

— Ну конечно…

Мгновенно сообразив, что она имела в виду, Аяка тяжело вздохнула.

Сэйбер, с другой стороны, кое-что вспомнил.

— Ах да… Я же так и не заплатил за ремонт оперного театра. Мне нужно…

Но он не успел договорить.

Мимо группы пронёсся странный сквозняк.

— Что это было?..

— Будьте начеку, — предупредил молодой человек, которого звали Свен. — Запахи вокруг нас… начали выворачиваться наизнанку.

Аяка не знала, что он имел в виду под запахами, но поняла, что происходило нечто серьёзное.

— Идёт… с востока, — сказал Сэйбер так, чтобы его все услышали, и прищурился, наблюдая за окружением. — Да, маг из моей свиты уже делился со мной подозрениями. В это место под землёй как будто кто-то… вторгается… Нет, подождите, его… поглощают?

XX

Вершина нового храма Иштар.

____ начала выворачивать мир наизнанку.

Это явно отличалось от обычного чёрного дыма или тумана.

Расширение его владений едва ли походило на распространение газа. Всё выглядело так, словно весь свет в округе засасывало в одну точку.

Тень окружила Иштар и погрузила её взор во тьму.

В этом пространстве, где не чувствовалось даже прикосновения ветра к коже, за спиной богини возник теневой клинок.

Но… она небрежно от него отмахнулась.

Часть стен нового храма Иштар ожила под действием чар и заблокировала невидимое лезвие, избавив её от необходимости делать шаг в сторону.

Резкий звук отражённой смерти затянуло во тьму, в то время как ещё два клинка устремились к Иштар с разных направлений.

Но они не достигли цели.

Иштар, даже не пошевелившись, защитила себя парящими камнями и украшениями.

Высвобожденные Ассасином клинки тьмы не существовали в третьем измерении, что позволяло им проходить сквозь стальной щит или танковую броню, чтобы лишить жертву жизни.

Магу или Слуге с сильной магической защитой удалось бы их заблокировать, но для любого человека, знакомого с битвами между Героическими душами, в этом не было ничего удивительного.

Однако волны тёмных атак не прекращались.

За двумя одновременными ударами последовала очередная серия из трёх невидимых клинков, нацелившихся в её голову, ноги и спину.

Три звука столкновения раздались и потонули во тьме.

Не успели они затихнуть окончательно, как на Иштар обрушились ещё четыре удара.

Но им не удалось достичь цели.

Пять взмахов.

Шесть выпадов.

Десять клинков.

Двенадцать.

Сотня.

Тысяча.

Кульминацией стал безостановочный шквал ударов со всех направлений, но, помимо камней и украшений, Иштар наложила чары на воздух и в конечном итоге на законы физики, из-за чего мир начал исключать прикосновение клинков к её коже из вероятностей судьбы.

Духовная основа обычной Героической души уже вернулась бы во мрак под ударами Ассасина, но его противником была оставленная Иштар в этом мире частица божественности, пусть и походившая на засохшее пятно. Ни одна Героическая душа не смогла бы одолеть её в одиночку.

— Мне было так любопытно посмотреть, что ты предпримешь… но у тебя нет ничего, кроме глупых трюков, — заявила Иштар убийце во тьме. — Неужели ты думал, что если лишить меня зрения и голоса, то я не смогу накладывать чары? Что ж, не поможет. То, что я делаю, не имеет никакого отношения к пяти чувствам. Миру попросту суждено быть очарованным моим присутствием.

Иштар вытянула руки, чтобы развеять «тень», которая, расширяя свои владения, лишила пространство света и красок.

— Научись уважению, Плывущий в тени.

Сила её слов начинала влиять на законы реальности.

— Это сработало бы, будь на моём месте обычная Героическая душа. Если бы ты захотел, то смог бы убить любого Мастера или Слугу, оставаясь незамеченным. Не уверена насчёт того Авенджера, поскольку он гораздо прочнее, чем должен быть, но избавиться таким трюком от человека, коим является его Мастер, проще простого.

Не имело значения, что было идеально для человечества или животных. Её слова стали новым идеалом на поверхности планеты.

— Но…

Если Иштар скажет, что вороны белые, то чёрные представители этого вида будут попросту стёрты. А если в результате этого вороны полностью исчезнут, то никто не заметит разницы.

— Не смей думать, что Небо позволит теням расплодиться.

Во внутреннем коридоре храма вспыхнул свет, отвергая укоренившуюся тьму.

Чистый синий свет.

Земля дала жизнь лазурному небу, и всё вокруг осветило бледное сияние Утренней звезды.

Оставив парить лишь одну тень.

— Ну что, уже не такой лихой, да?

Тело Ассасина, лицо которого скрывалось за маской-черепом, пронзило множество лазуритов в форме клинков.

Его духовное ядро было пробито насквозь. Пульсации Героической души больше не ощущалось.

— Похоже, это твои уши услышали звон вечернего колокола.

Тень, исходя из своего определения, не могла существовать внутри света.

Ассасин использовал всю свою силу и ослепил не её, а сам мир, но богиня Иштар преодолела это с помощью своей Власти.

По крайней мере, так она считала…

Богиня совсем его не поняла.

Продолжение тени убийцы.

Бесчисленные удары.

Ничто из этого не имело значения для сущности Ассасина.

— ?..

Все эмоции исчезли с лица Иштар.

Она наконец-то заметила, что что-то было не так.

Она почувствовала, как раскололось ядро Ассасина.

Но не увидела никаких признаков разрушения его духовной основы.

Напротив…

Её лицо и божественная аура изменились, впервые появилось сомнение, затем лёгкая тревога и наконец удушающее раздражение.

— Ты… пытаешься извратить правильный порядок вещей?

— Нет.

Эхо голоса тёмного Ассасина.

Эхо голоса мертвеца.

Шёпот того, чьё духовное ядро было уничтожено, того, кто попросту не мог больше существовать, проник в уши Иштар.

Он словно донёсся откуда-то из далёкого прошлого и из-за расстояния повторился несколько раз.

— На этом моя копия, запечатлённая в памяти, завершает бренный путь Слуги.

Логика твердила, что он сказал это только что, но чувства подсказывали, что его слова были записаны в древние времена.

— !..

— Пришла пора отказаться от этой заимствованной частицы вечной тени на границе между тьмой и светом.

С этими словами… тело Ассасина породило невероятное количество теней.

Они распространились подобно чёрному взрыву и вновь начали поглощать свет и окрашивать недавно появившееся внутри храма небо в цвет темнее самой ночи.

Нечеловеческая техника, возобладавшая даже над божеством, чьи слова стали законом.

Обычный Ассасин ни за что бы такое не провернул.

Но Истинный Ассасин смог.

Самоубийственный Благородный Фантазм, первое высвобождение которого необходимо вызвать собственной смертью.

Суть не в том, что использование этого Фантазма приводит владельца к гибели.

Умирая, он предопределяет судьбу жертвы.

Самая продвинутая версия техники слияния с тенями Хассана Бездонного разлома…

Благородный Фантазм, который он может использовать, лишь объединив свою духовную основу с концепцией смерти, существующей в любой стране и в любой эпохе… воплотился.

— Медитативная чувствительность(Забания).

XX

Давным-давно жил один _____.

Он был клинком на службе одной группы, которая по природе своей полностью отличалась от будущего ордена ассасинов. Другими словами, он исполнял желания людей без капли веры. Этого _____, ставшего «тенью», переделали в ________ с помощью магии, проклятия, алхимии и науки. После множества ________ организация, сотворившая его, в конечном итоге _____________. Единственными, кто помогали _____, деградировавшему до ____, были добродушные _____ и набожные _____ с чистой верой в сердцах. Благодаря им _____ мог ____________ ________ ______ _______ ______ __ __ __________ _______ ___ ________ ______ ___ ___ _______ ______ ________ ______ _ _______ ____ ___________ ____ _ ___ ____ _______ _ ___ _____ ____ _ ______ всё _______ ________ ________ ______ ______ ______________ _____ ______ __ _ _ _____ _______ ___ ____ ________ _ ___ ______ _________ ______ _____ ___ __ __ ____ ____ убил ______ _____ ____ ___ _____ _________ _______ _____ ______ _______ _______ _ ___ ______ ______ ______ ______ __________ ___ ______ _________ ________ ______ __________ ___ ________ _____ _______ _____ _____ _____ ________ не мог спасти ________ _____ ______ _____ ______ ________ _________________ _ _ ______ ______ ______ _____ __ ___ _______ ____ _____ ________ ______ ______ _____ ______ _______ ______ ______ _______ ______ _______ _____ __ ______ ______ ______ спасти ___ было неправильно _______ _______ __________ __________ _______ __________ ___ _________ __________ _______ ____ ______ ______ _______ ________________ ____ ________ _____ _______ ________ ______ ________ искал _________ ______ __ _ ____ _______ __________ ________ _________ _________ ______ _________ _____ ______ ______ _______ ______ ______ ____ ______ ______ _____ _______ ________ ______ __________ ____ _______ ------- --- ------ -------- - --- ---- --- --- ------ ----

И вот он отправился к ущелью.

Его целью был мавзолей, который, по слухам, находился глубоко в горах, стоявших на границе между подземным миром и миром живых.

Большая часть его прошлого растворилась на дней этой пустоты.

А вместе с прошлым рассеялись и данные духовной основы, которые должны были быть записаны в мире для этой Героической души.

Память планеты обмануть невозможно, но способность мира обнаружить его не имела значения, потому что сделать это не мог больше никто.

Никто… в том числе, естественно, та его часть, что являлась Героической душой.

Внутри него остались лишь наполовину систематизированное эго и идеал, которому он посвятил всего себя на грани смерти.

— Глупец.

Путь его жизни закончился, когда он достиг мавзолея и встретил там высшую сущность.

— Что, по-твоему, ты можешь сделать этими руками, погрязшими в тенях, которым не позволено сгинуть? Ты верил, что искупление до истечения положенного срока дарует тебе спасение? Желаешь вечно бродить на границе между светом и тьмой, осознавая, что твоя решимость никуда тебя не приведёт?

Воплощение смерти обладало человеческим телом, однако его окутывала настолько глубокая тень, что внутри, казалось, скрывался целый подземный мир.

Он с первого взгляда понял, что навеки станет тенью этой уважаемой сущности.

Он так не решил.

Он это принял.

У этой сущности были ответы на все его вопросы.

«Почему меня переделали в существо с нечеловеческими способностями?» или «Почему я продолжаю идти по этому пути, если тот, кто не знает, ради чего жить, не видит причины бояться смерти?»

Стать тенью того, кто предстал перед ним.

Этого было достаточно, чтобы развеять все сомнения, которые, как ему казалось, он унесёт с собой в могилу.

Ни слезливых всхлипываний, ни страха перед густым оттенком смерти, только самая обычная решимость.

Там, где он был, осталось лишь спокойствие.

Он не знал, для чего появился на свет. Но зная, что он наконец-то оказался на своём месте, ему удалось обрести покой.

— В таком случае… обнажи шею свою.

Слова осуждения и блеск серебра.

И затем ветер, резкий и исполненный милосердия, коснулся его шеи.

Последнее в жизни ощущение сияло ярче всего из его прошлого, погребённого во мраке.

Это было самое отчётливое воспоминание в его духовной основе, которая почти полностью погрузилась во тьму.

Ни в чём более он не нуждался.

Он продолжил существовать в виде проклятия, вечно блуждающего в тенях.

Этого было достаточно. О лучшей причине, чтобы пройти это трудное и бесконечное путешествие, он не мог и мечтать.

Путь без цели не был проклятием, потому что в конце долгой дороги он обрёл благословение.

Возможно, на тот момент его разум уже перестал быть человеческим.

И наконец…

Его жизнь окончилась, а в мире запечатлелась одна тень.