Онлайн чтение книги Навязчивые главные герои пытаются съесть меня The Obsessive Male Leads Want to Eat Me Alive
1 - 39

***

Слова Сислина о том, что он станет великим и высоким человеком, надолго задержались в моей голове.

«Милый мой, всё обязательно будет так. Ибо Эльдорадо — родословная императорской семьи. Если ты будешь тихо ждать, императорский двор приедет забрать тебя.

И разве я не была бы счастливее, чем кто-либо другой?

«Ты же не собираешься мстить Генриху?»

«Сейчас он беспокоит тебя гораздо меньше, чем в оригинале. Благодаря мне»

Дикий чихуахуа в оригинале был действительно потрясающим.

Для него было нормально называть его грязным, а когда их взгляды пересекались, он всегда ругался и плевался, порой даже наступая на больную ногу, потому что он хромой… Это дитя действительно было злобным в романе.

«Конечно, Сислин отплатит за эти поступки в тысячекратном размере»

Поначалу читатели писали, что Генрих это заслужил, но потом большинство сочло его таким жалким и настолько отчаявшимся, что плакали в комментария: «Неужели он действительно собирается его убить?»

«Теперь такой трагедии не произойдет».

Я была в этом убеждена.

Затем-

«В самом деле, разве я не достигла своей цели?»

Когда я впервые попала в роман <Гончие особняка>, я была полна решимости спасти Сислина и предотвратить трагедию.

Поэтому я старалась и вела ситуацию согласно своим намерениям.

Если я уйду сейчас, Сислин станет членом императорской семьи, а Генрих будет усыновлен влиятельным маркизом «Гиацинтом».

Перед двумя мальчиками осталась практически только цветочная дорога.

«Моя роль окончена».

Я с самого начала решила уйти, когда мое время закончится.

Вот почему я поставила перед собой амбициозную цель стать владельцем пекарни.

«Теперь, как и хотела, я оставлю всё … И может быть, заживу правильной жизнью»

Это случилось, когда я шла по лесной тропинке, глубоко задумавшись.

—Сестра!

—Да?

Внезапно Генрих вышел с соседней дорожки и обнял меня за руку.

–Ах, Генрих. Ты уже собрал все травы?

Это был курс «Введение в гербологию» византийского преподавателя, известного своей строгостью.

Он был учителем, который позже осматривал корзины, тщательно оценивал их, а затем ругал, если у нас были плохие заработки. Это была также тема, в которой Генрих, далеко не искренний, не был уверен.

Но на удивление он гордо пожал плечами.

— Конечно. Сестра, я много нарыл!

Ой, что произошло?

Я проверила корзину мальчика. Сорняки, неизвестные корни травы, полевые цветы…

…Это все?

Черт возьми, он милый идиот.

Он был похож на щенка, который катался по грязному полу и очень этим гордился.

Я немного поддразнила Генриха.

— Вау, наш Генрих восхитителен! Ты достал все, кроме трав?

— ...Это слишком, сестра.

Я положила большую горсть консервированных трав в корзину Генриха, взгляд которого быстро погас.

— У тебя не будет проблем с этим.

—Как и ожидалось, сестра лучшая.

Похоже, мальчик был тронут, его глаза серьезно дрожали. Вскоре тот взял что-то драгоценное из рук и протянул мне.

Это был четырехлистный клевер. Свежие зеленые листья были очень красивы.

— Я нашел его и хотел отдать тебе.

Он подобрал для своей корзины бесполезные растения, а то, что было действительно нужно оставил для меня.

Я представила, как Генрих какое-то время сидит на корточках и ищет это своей похожей на папоротник рукой, чтобы отдать мне. Мое сердце было немного стесненным.

— Большое спасибо! Замечательно.

— Желаю тебе удачи.

«Ты единственный, кому небезразлична моя удача, Генрих».

Я дорожила подарком, который был преподнесен с прекрасным сердцем в моих руках.

— Сестра.

Затем Генрих потерся своей мягкой щекой о мою руку и поднял глаза.

— Да?

— Почему бы нам не пойти собирать малину, ведь это было давно?

Холодный и красивый мальчик, запечатлевший небо на рассвете посреди зимы, посмотрел на меня и улыбнулся.

Когда Генрих так улыбался, я всегда не могла отказать.

***

На берегу озера цвели прекрасные желтые вечерние примулы.

Наше убежище было под самой большой ивой в цветущей роще.

Мы сели на кружевную скатерть и съели малину, которую собрали поблизости.

Кончик моего языка был кисло-сладким, а губы окрасились в красный с малиновым оттенком.

— Что ж… – прошептал Генрих с закрытыми глазами, расслабленно сидя, заложив одну руку за спину.

Ух … Волосы мальчика неторопливо колыхались на ветру.

Лучи блестели на спокойной водной глади. Как будто много звезд опустилось на озеро.

— …Что ж.

Когда я сказала то же самое, Генрих открыл глаза и посмотрел на меня.

Лицо улыбающегося мальчика выглядело юным и невинным.

Это была улыбка, которую я любила.

— Сестра, каждый раз, когда мы приходим сюда, я хочу задать тебе один вопрос.

— Хм? Что какой?

— Ты сможешь мне ответить?

Я охотно кивнула головой.

— Да!

Тогда Генрих перевел взгляд на дальний берег озера и сказал:

— Знаешь, в зимнем озере. Зачем ты тогда пошла туда?

— ……

Я тоже обратила свой взор на далёкую водную гладь. Мягко улыбнулась и сказала:

— О, в тот раз я просто споткнулась!

— Это ложь.

Генрих опустил ресницы и рассмеялся.

— Почему? Почему тебе это интересно? — игриво спросила я.

Потом я вспомнила, как впервые встретила Генриха. Мальчик был похож на ребенка, застрявшего во льду.

Маленький ледяной человечек, который был заточен в состоянии, в котором отец отвернулся от него, говоря, что он грязной крови, и даже стал свидетелем смерти своей матери.

Когда человек приближался, он рассеивал холод, но не мог не мерзнуть.

«Мне было так грустно за тебя, Генрих».

Так я хотела показать ему.

В мире был хотя бы один человек, который безоговорочно выслушал бы его и встал на его сторону.

Он выглядел таким одиноким, когда ему было больно и он никого не пускал… Замерзшее озеро зимой совсем не выглядело холодным.

Я была готова войти. Если бы это было ради Генриха.

— Мне просто было любопытно, поэтому я и спросил. – ответил Генрих, тихонько приподняв уголки губ.

Чуть позже он пробормотал низким голосом.

— … Хотел бы я знать все.

Аннет, его ангел, дурочка, которая выслушивала все его жалобы, хотя знала, что он был сильным.

Генрих отчётливо помнил первую встречу с ней.

Девочка с большими светло-зелеными глазами широко улыбалась.

Она казалась чистой и теплой, как ангел, который ничего не знал о страданиях мира.

«— Привет? Ты, должно быть, Генрих».

В тот момент, когда мальчик увидел эту улыбку, он испугался.

Эта светлая, теплая улыбка, как весеннее солнце, растопившее зиму, была слишком мила для него...

Он боялся, что полюбит ее.

Когда он поправился и сблизился с ней, он боялся, что окружающее его холодное отчаяние причинит боль девушке, не умеющей страдать.

Так что подавлял, подавлял и подавлял...

«В конце концов, все это было бесполезно».

«Здравствуй», это было просто легкое приветствие, окрасившее его жизнь совершенно в другие краски.

Та доброта, которая растопила холодный лед и привела к блестящей весне.

Теплые объятия с ароматом сирени…

Генрих влюбился в нее до беспамятства.

— Мне нравятся хорошие мальчики, Генрих!

Он хотел услышать, что скажет Аннет.

У него еще не так много.

Он всегда стремился подарить Аннет всю свою удачу, улыбку, доброту и всю оставшуюся жизнь.

Его красивая сестра.

Его Аннет…

«Ты не знаешь, как сильно я тебя люблю».

«Без тебя, вероятно, я не смогу больше жить»

— Генрих, ты знаешь...

— Да?

Он улыбнулся своим обычным озорным лицом.

— Что, сестра?

Аннет сглотнула слюну, словно делая важное объявление.

— А что, если меня усыновят?

Генрих ответил, не колеблясь ни секунды.

— Если они возьмут сестру, кто бы это ни был, я разорву его на куски и убью…

— Ах, нет!

В ответ на мою реакцию, при которой мои глаза увеличились вдвое, Генрих, который говорил с устрашающим выражением лица, быстро ответил яркой улыбкой:

— Шучу!

«…Сейчас не до шуток, что за дитя».

Если бы меня усыновили, опекун был бы дворянином, но он сказал, что убьет его, не раздумывая!

Действительно, именно отважный чихуахуа ругался на того, кто его беспокоил, даже если он был принцем.

Генрих, который говорил непоколебимо, нахмурился и серьезно задумался на мгновение, а затем снова открыл рот:

— Все-таки сестра хотела иметь родителей…

— Всё так.

Я быстро закивала головой.

Генрих втянул щеки изнутри и обхватил голову рукой, словно боялся, что мозг вывалится наружу.

Затем, с огромной пыткой, он воскликнул с большой силой и величием, как мятежник, который открыл свою твердыню и имена своих товарищей.

— Если они хорошие родители, я должен отпустить тебя!

« …Это что-то настолько торжественное?»

— Конечно, если плохой ублюдок захочет тебя усыновить, мне придется разорвать его в клочья!

Генрих широко улыбнулся и посмотрел на меня.

— Это уже не шутка…!

«Хык-хык, перестань говорить о разрывах, дитя. Живые люди всё таки личности, а не хлеб»

Судя по его поведению в то время, казалось очевидным, что Джерард будет частью теста.

— Сестра.

Тогда Генрих потерся лицом о мою руку и сказал:

─ ──────────