Онлайн чтение книги Легенда о героях Галактики Ginga Eiyuu Densetsu
5 - 10

I

В 22:40, 5-го мая 799-го года космической эры (490-го по имперскому календарю), спустя почти двенадцать дней после своего начала, завершилась Битва при Вермиллионе. Общее число принимавших в ней участие со стороны империи составляло 3 263 100 солдат и офицеров и 26 940 боевых кораблей. Из них 14 820 кораблей было уничтожено, а ещё 8 660 получили серьёзные повреждения, так что общее количество потерь составило 87,2 процента. Погибли 1 594 400 человек и 753 700 получили ранения, что равняется 72-м процентам от изначального числа. Со стороны Союза же в битве участвовало 1 907 600 солдат и офицеров и 16 420 боевых кораблей. Из них 7 140 кораблей были уничтожены и 6 260 получили повреждения, в результате чего общий ущерб составил 81,6 процента. Погибло 898 200 человек и 506 900 были ранены, иными словами, было потеряно 73,7 процента от общего количества на начало битвы.

Историки так и не пришли к единому мнению в отношении победителя этой битвы. Число погибших с обеих сторон превысили 70 процентов, что было крайне необычно с военной точки зрения, так что споры о доле потерь, определяющих исход, в данном случае не имели смысла. По сути, сражение завершилось вничью.

Те, кто утверждал, что победу одержал Союз, приводили следующий доводы:

«Во время Битвы при Вермиллионе стратегическое руководство командующего флотом Союза Яна Вэнли на всех этапах превосходило руководство имперского командующего Райнхарда фон Лоэнграмма. В самом начале стороны находились в равном положении, и великолепно выстроенная глубокая защита герцога Лоэнграмма казалась успешной, но, как только она рухнула, ход битвы оказался полностью в руках Яна. И если бы правительство Союза, испугавшись угроз, не приказало ему прекратить огонь, история зафиксировала бы его полную победу».

Те же историки, кто выступал за победу имперцев, опровергали первых, говоря:

«Битва при Вермиллионе была лишь отдельным эпизодом грандиозной войны, задуманной Райнхардом фон Лоэнграммом с целью завоевания Союза Свободных Планет и объединения человечества. Непосредственное командуя основными силами, он в то же самое время отдельными флотами атаковал столичную планету Союза и заставил противника сдаться с помощью превосходной стратегии, использующейся с давних времён. Имперский флот достиг своей главной цели, а Союз потерпел поражение. В том, что касается определения победителя, стоит преодолеть искушение всё романтизировать и посмотреть на результат. Тогда ответ будет ясен».

Были и те, кто хвастался своей справедливой оценкой:

«Союз, возможно, победил на поле боя, но Империя победила за его пределами».

«Империя, возможно, выиграла стратегически, но тактически победил Союз».

Было выдвинуто множество таких тезисов и, как ни крути, каждый имел убедительное обоснование. В будущем эта битва станет темой множества книг и обеспечит пропитание множеству историков.

Что касается психологического состояния участников, то с ним всё было ясно, так как ни одна из сторон не считала себя победителем, как и их главнокомандующие. Райнхард не мог так просто избавиться от стыда за подаренную победу. Ян же, с точки зрения своего военного мышления, уважал стратегические победы гораздо больше тактических и потому не был уверен в своём успехе. Возможно, они переоценивали друг друга, но каждый ценил успех противника больше, чем свой. Обе стороны болезненно осознавали комплекс превосходства.

Главнокомандующий имперским флотом и гросс-адмирал Галактической Империи Райнхард фон Лоэнграмм провёл аудиенцию с командующим вооружённых сил Союза Свободных Планет Яном Вэнли в 23:00 6-го мая, спустя почти сутки после вступления в силу приказа о прекращении огня.

В этот период сильнейшие человеческие желания, сексуальное и аппетит, были побеждены желанием поспать. В течение двенадцати дней, наполненных боевыми дежурствами, краткого отдыха в резервуарах для сна было недостаточно, чтобы успокоить истерзанные нервы. И лишь теперь, избавившись от страха, что часовой сон может превратиться в вечный, имперские герои и мудрые полководцы Союза в равной степени смогли насладиться глубоким восстанавливающим сном, пускай для этого и пришлось использовать снотворное.

За это время к месту битвы успели прибыть имперские адмиралы, включая командира «Чёрных Улан» Биттенфельда, Фаренхайта, Валена, Штайнметца и Ренненкампфа. Все они торопились как могли, но всё равно опоздали и теперь держались на расстоянии. Поскольку они уже получили сообщение о прекращении боевых действий и учитывая то, насколько они были огорчены данным фактом, это была необходимая мера.

В 19:00 6-го мая Ян Вэнли проснулся и уже не смог заснуть. Он нехотя вылез из постели, находясь в окружении 40 000 совершенно невредимых имперских кораблей. С невольным восхищением оценив эту россыпь перекрывающихся огней на экране, Ян принял душ, почистил зубы и оделся.

– Есть нечто странное в том, чтобы пить чай в окружении сорока тысяч вражеских кораблей.

Ян не торопился и позволил пару от своей чашки чёрного чая окутать его лицо. Прошло много времени с тех пор, как он пробовал заваренный Юлианом чай улун. За столом с ним сидели лишь ближайшие соратники – Юлиан, Фредерика, Кассельн и Шёнкопф. Если бы не перспектива нависшей над ними гибели от рук имперцев, это можно было бы назвать собранием в дружеском кругу. Тем не менее, из-за вызывающей восхищение невозмутимости Яна, или, возможно, его толстокожести, глаза всех сидящих были прикованы к лицу адмирала.

К этому моменту небольшая группа из шестидесяти кораблей под командованием Меркатца уже успела покинуть поле боя, избежав глаз и ушей имперцев. Среди этих кораблей были восемь линкоров – в том числе «Шива», «Кассандра» и «Улисс», – четыре корабля-носителя, девять крейсеров, пятнадцать эсминцев, двадцать два транспорта с оружием и два ремонтных корабля. Хотя в действительности они остались невредимыми, согласно сфальсифицированным данным все эти корабли числились уничтоженными в прошедшей битве. На их борту находились наземные войска, а также экипажи общей численностью 11 820 человек. Среди офицеров были и записанные в потери майор Линц и капитаны Шнайдер и Поплан.

II

Удивительная в своей величественности и изысканности, гармония, царившая в интерьере «Брунгильды», ни коим образом не компрометировала военные качества этого корабля. Оказавшись здесь, Ян смотрел вокруг с неподдельным восхищением.

– Так это тот самый Ян Вэнли? – донеслась до ушей Ян волна перешёптываний, прокатившаяся по воздуху. У него возникло чувство, что он разочаровал собравшихся. Да и кто бы стал их винить? Яну было далеко до Райнхарда, самого элегантного и благородного юноши всех времён. И, в отличие от Карла Густава Кемпфа, собственноручно отправленного им в забвение, внешность Яна нельзя было назвать и героической. Не был он и хладнокровным вундеркиндом. С другой стороны, неотёсанным деревенщиной он тоже не был. По крайней мере, некоторые определённо считали его красивым – например, Фредерика Гринхилл. В целом, он скорее был похож на молодого учёного, из-за отсутствия политических связей продолжающего лишь читать лекции и не претендующего на место доцента. На первый взгляд ему можно было дать двадцать семь или двадцать восемь лет, среднего телосложения, он, при этом выглядел изнурённым и отощавшим после затяжной битвы. Непослушные волосы, торчащие из-под берета, тоже не добавляли ему сходства с военным. Так или иначе, его внешность абсолютно не производила такого же сильного впечатления, как его невероятные военные достижения.

Высокий молодой офицер с песочного цвета волосами и глазами повернулся к Яну и отсалютовал ему:

– Я Нейхардт Мюллер. Для меня большая честь встретиться с вашим превосходительством Яном, верховным главнокомандующим вооружённых сил Союза.

– Вовсе нет, это честь для меня… – безыскусно ответил Ян, салютуя в ответ. Испытывая неловкость, он не стал больше ничего говорить.

Похоже, он произвёл на Мюллера такое впечатление, что тот не мог продолжать испытывать к нему неприязнь от чувства поражения. Последовал короткий период молчания, но потом Мюллер, словно успокоившись насчёт чего-то, разрядил напряжение улыбкой.

– Если бы только вы родились на нашей стороне Галактики, я бы хотел изучать тактику под вашим началом. Жаль, что этого не случится.

Выражение лица Яна тоже смягчилось.

– Благодарю вас. Мне бы тоже хотелось, чтобы вы родились у нас. Тогда бы я сейчас мог наслаждаться послеобеденным сном дома.

Эти слова не были простой вежливостью. Ян говорил правду. Умный и храбрый командующий флотом вроде Мюллера значительно уменьшил бы количество его проблем.

Мюллер улыбнулся, сказав, что это и вправду прискорбно, и повёл Яна в личные покои Райнхарда. Перед дверью их встретил молодой офицер с глазами цвета жёлтого топаза. Это был капитан 1-го ранга Кисслинг, начальник охраны. Молча отсалютовав, он открыл дверь и впустил гостя внутрь.

Итак, Ян Вэнли, держащий в руках чёрный берет, лицом к лицу столкнулся с Райнхардом фон Лоэнграммом во плоти.

Личные покои могущественного диктатора оказались не такими уж роскошными, но, возможно, дело было в том, что они просто не могли сравниться в великолепии с хозяином. Когда с одного из диванов напротив поднялся златовласый юноша, Ян почувствовал, что этому моменту до странности не хватает торжественной музыки. Он видел перед собой живую легенду, молодого мужчину, монополизировавшего благосклонность истории и богов. Никогда ещё имперская форма… не казалась Яну таким воплощением величия.

Очнувшись от недолгого оцепенения, Ян отдал честь. При этом растрёпанная чёлка упала ему на глаза. Он смахнул волосы и изо всех сил постарался во второй раз сделать всё правильно. Райнхард, похоже, был не против. Он кивнул Кисслингу через плечо Яна, и тот закрыл дверь, оставив их наедине. Изящно очерченные губы Райнхарда сложились в улыбку.

– Я давно хотел с вами познакомиться. И вот моё желание сбылось.

– Благодарю вас.

Ещё один безыскусный ответ, но ему и не хотелось соревноваться в красноречии с этим златовласым юношей. Ян принял приглашение и сел на диван, вновь надевая берет и чувствуя, что его волосы растрёпаны как никогда.

Мальчик, выглядящий достаточно молодо, чтобы учиться в средней школе, открыл дверь и внёс серебряный кофейный сервиз. Вскоре над мраморным столом начал витать ароматный пар. Когда мальчик удалился, посмотрев на своего господина с восхищением, а на гостя с интересом, Райнхард плавным движением поднял чашку.

– Наши судьбы переплетены. Помните битву при Астарте три года назад?

– Я получил то сообщение от вашего превосходительства. «Буду ждать нашей следующей встречи». Быть может, именно ваше пожелание помогло мне пережить несколько опасных моментов.

– Я так и не получил от вас ответа.

Райнхард улыбнулся, и Ян, не в силах противостоять этой улыбке, тоже улыбнулся.

– Прошу простить мою грубость.

– Это не тот долг, по которому я стал бы спрашивать проценты… – спрятав улыбку, Райнхард вернул чашку на блюдце, даже не звякнув. – Что вы скажете на предложение работать на меня? Насколько я знаю, вас произвели в гранд-адмиралы. Что ж, в имперском флоте вы тоже можете получить звание гросс-адмирала. Думаю, в настоящий момент реальное звание ценнее номинального.

«Это кажется безумием, но смог бы я отказаться от этого приглашения, если бы не приготовил ответ заранее?» – спросил себя Ян.

– Это незаслуженная честь, от которой я, боюсь, вынужден отказаться.

– Почему? – хотя Райнхард ничуть не удивился, спросить об этом было естественно.

– Я не понимаю, чем могу быть полезен вашему превосходительству…

– Неужели вы настолько скромны? Или считаете, что я недостаточно хорош, чтобы командовать вами?

– Вовсе нет.

Голос Яна стал немного увереннее, но он задумался над тем, как объяснить свою позицию, не задев чувств собеседника. Как ни удивительно, он нисколько не боялся рассердить диктатора – напротив, он считал почти преступным отказываться от его доброго предложения.

– Если бы я родился в Империи, я бы с радостью пошёл служить под началом вашего превосходительства даже без отдельного приглашения. Но я вырос на другой воде, чем жители Империи, а ведь говорят, что непривычной водой можно подорвать здоровье.

Решив, что метафора была подобрана неудачно, Ян поднёс к губам чашку с кофе, чтобы выиграть немного времени. Хотя Ян был предан своему любимому чёрному чаю, он мог сказать, что в приготовление чёрной жидкости, которую он сейчас пил, были вложены самые качественные зёрна и самое превосходное мастерство.

Не обеспокоенный отказом Яна, Райнхард тоже поднял свою чашку.

– Не уверен, что ваша «вода» вам так уж подходит. Вам не кажется, что вас слишком часто не только оставляли без награды, но и ограничивали, учитывая ваши огромные военные достижения?

«Просто хорошей пенсии было бы довольно», – конечно, Ян ни в коем случае не мог произнести такое вслух, поэтому, напустив на себя важности, он дерзко заявил:

– Я считаю, что был вознаграждён достаточно. И мне нравится вкус моей воды.

– Итак, значит, вы преданы лишь демократии. Это вы хотите сказать?

– Да, так и есть...

Это был ответ без особого энтузиазма, но Райнхард поставил чашку и серьёзно продолжил спор.

– Но так ли хороша демократия? Разве не республиканское правительство Галактической Федерации породило уродливое дитя – Рудольфа фон Голденбаума?

Ян промолчал.

– Более того, тем, кто отдал мне вашу любимую – или вам так кажется – страну, был человек, законно выбранный правителем большинством её граждан. Демократическое правительство – это орган, который, при поддержке собственного народа, ограничивает свободу и дух этого народа.

Ян услышал достаточно и счёл себя обязанным ответить:

– Простите за грубость, но с тем же успехом можно отказаться от огня, ведь он может стать причиной пожара.

– Хмм… – Райнхард скривился, но даже эта лёгкая гримаса не смогла испортить его красоту. – Возможно, вы правы, но разве то же не относится и к самодержавию? Хотя время от времени появляются тираны, нельзя отрицать достоинств правительства, построенного вокруг сильного руководителя.

Ян задумчиво посмотрел на Райнхарда.

– Но с этим можно поспорить.

– И каким же образом?

– Право нарушать законные права людей имеют только они сами. Другими словами, люди сами несут ответственность за наделение властью таких людей, как Рудольф фон Голденбаум, и даже куда менее значительных личностей вроде Джоба Трунихта. В этих случаях винить некого. И это решающий момент. Недостаток самодержавия в том, что всегда можно переложить ответственность на кого-то другого. И этот недостаток настолько велик, что даже добрые дела правительств сотни мудрых монархов его не перевесят. Кроме того, правители с такой проницательностью, как у вашего превосходительства, – большая редкость. Но даже ваши положительные и отрицательные стороны видны невооруженным взглядом.

Райнхард выглядел так, будто его застали врасплох.

– Ваши утверждения смелы и оригинальны, однако, на мой взгляд, несколько преувеличены. Но я не хочу уступать. Так в чём вы пытаетесь меня убедить?

– Да, в общем-то, ни в чём, – ответил Ян, сбитый с толку.

И он действительно был сбит с толку. У него не было ни малейших намерений убеждать в чём-либо Райнхарда или загонять его в угол. Ян привычно снял берет и взъерошил свои длинные чёрные волосы, ощущая, что немного разволновался. Он понимал, что ему нечего противопоставить элегантной манере речи Райнхарда, но просто хотел быть более спокойным.

– Я всего лишь выдвинул антитезис вашим словам. К каждому утверждению должно существовать противоположное, вот и всё.

– Итак, ничто не абсолютно, и ко всему должна существовать противоположность? В это вы верите?

Ян ненавидел эти разговоры о вере.

– Это просто мои мысли. И кто знает – может, где-то во Вселенной и есть единственная и неоспоримая истина, дающая ответ на все вопросы. Но мои руки никогда не дотянутся до неё.

– В таком случае, мои руки ещё короче, – на сей раз улыбка Райнхарда была циничной. – Я никогда не стремился к «неоспоримой истине». Всё, что было мне нужно, – это сила и возможность делать то, что я хочу, а не следовать приказам презираемого мной человека. А вы о таком не думали? Нет людей, которых бы вы презирали?

– Я презираю лишь тех, кто пропагандирует войну и подчёркивает важность патриотизма, а сами при этом прячутся в безопасном месте. Кто призывает других сражаться, а сами ведут комфортную жизнь в тылу. Находиться под одним флагом с такими людьми – невыносимая мука.

Слова Яна были полны горечи, а не цинизма. Райнхард внимательно смотрел на него. Заметив это, Ян прочистил горло и добавил:

– Но вы, конечно же, не такой. Вы всегда сражались на передовой, вместе со своими солдатами. Простите, если сказал что-то не так, но вас я, несомненно, уважаю.

– Понятно. Что ж, хотя бы это вы во мне уважаете. Я рад этому, – Райнхард мелодично рассмеялся, но внезапно выражение его лица омрачилось. – Когда-то у меня был друг. Мы поклялись друг другу, что Вселенная будет у нас в руках, но также дали клятву, что не станем уподобляться аристократам, а сами добудем свои победы, сражаясь на передовой...

Хотя Райнхард не назвал имени, Ян догадался, о ком он говорит. Этим другом был Зигфрид Кирхайс, человек, ценой собственной жизни спасший Райнхарда от убийцы.

– Ради этого друга я бы пожертвовал собой в любой ситуации, – добавил Райнхард, тонкими белыми пальцами отбросив золотистый локон, упавший ему на лоб. Возможно, в тот момент Ян был словно инструментом, дёргая струны которого, Райнхард играл свой реквием.

– Но тем, кто принёс себя в жертву, стал именно он. Я так долго полагался на него и использовал в своих интересах, пока, в итоге, он не отдал за меня жизнь… – льдисто-голубые глаза Райнхарда блеснули, когда он это произносил. – Если бы мой друг был сейчас жив, будьте уверены, вы не сидели бы передо мной, а были бы мертвы.

Ян не стал отвечать, понимая, что его ответ не требуется. Райнхард же вздохнул и сменил тему. Казалось, он вынырнул в реальность из глубин своего сердца.

– Недавно я получил рапорт от моих подчинённых, оккупировавших вашу столицу. Ваш главнокомандующий просит, чтобы вся ответственность была возложена на него, и я не винил кого-либо другого в военных преступлениях.

На это Ян отреагировал.

– Да, это похоже на то, что мог сказать главнокомандующий Бьюкок. Однако я прошу ваше превосходительство отклонить его просьбу. Кем будем мы, его подчинённые, если позволим ему взять всю ответственность на себя?

– Адмирал Ян, я не мстителен. И хотя я поступил именно так с высшей знатью Империи, вы для меня – достойные противники. Да, у меня не было выбора, кроме как арестовать начальника вашего Центра стратегического планирования и главнокомандующего. Но теперь, когда огонь войны утих, я не стану просто так проливать кровь.

Лицо Райнхарда выражало благородную гордость, и Ян, естественно, поклонился безупречной честности его слов.

– Кстати говоря, а если я дарую свободу вам, что вы будете делать?

– Уйду в отставку.

Мгновение Райнхард смотрел на черноволосого адмирала, девятью годами старше его самого, а потом невольно кивнул.

Их встреча завершилась.

Внутри шаттла, везущего его назад на «Гиперион», Ян погрузился в размышления. То, как Райнхард описал демократическое правление, было слишком суровой оценкой. «Демократическое правительство – это орган, который, при поддержке собственного народа, ограничивает свободу и дух этого народа»...

На первый взгляд, чтобы создать алмаз – самый твёрдый из кристаллов углерода – требуется огромное давление геологических процессов. И если провести аналогию, является ли угнетение со стороны сильных необходимым условием для развития драгоценного человеческого духа, который стремится к свободе и избавлению от гнёта власти и насилия? А «хорошая», «свободная» среда только развращает сам дух свободы?

Ян больше не чувствовал уверенности. В мире существовало слишком много вещей, судить о которых ему не хватало мудрости. Сможет ли он когда-нибудь найти ясный ответ?

III

Райнхард ступил на землю столицы Союза Хайнессена, где его приветствовали адмиралы Ройенталь и Миттермайер, а также его личный секретарь Хильдегарде фон Мариендорф. Несмотря на то, что уже наступило лето, холодный моросящий дождь каплями росы цеплялся за золотистые волосы юного главнокомандующего.

– Да здравствует император Райнхард!

В этот день, 12-го мая, солдат, мобилизованных в качестве почётного караула для молодого диктатора, насчитывалось двести тысяч, но многие из тех, кто не находился на службе, также пришли посмотреть на объект своей верности и преданности, толпами покидая указанные им места для ночлега и своими громкими приветственными криками разрывая завесу дождя.

– Да здравствует император! Да здравствует император!

По странной иронии судьбы, те самые самозваные патриоты, когда-то нападавшие на пацифистов с криками «Долой императора!», теперь превозносили достоинства своего победителя. При виде того, как светловолосый юноша машет рукой из окна лэндкара, радостные крики солдат стали ещё громче, а тронутых до слёз было достаточно, чтобы сформировать целую дивизию. Многие умерли ради этого юноши и многим еще предстоит отдать за него свои жизни, но сейчас они об этом не задумывались.

В связи с задержкой, вызванной необходимостью ответить на приветствия солдат, Райнхард прибыл в здание Верховного совета несколько позже запланированного.

Райнхард собрал не только военных, но и административных экспертов, чтобы выслушать их мнения о том, какую форму могут принять результаты этой кампании. Говоря простым языком, невозможно было просто остаться и начать править сразу же после победы, им пришлось думать над наиболее эффективным способом сохранения власти.

– Мы не можем позволить себе растягивать свои силы до бесконечности. Наш флот уже достиг предела дальности действий. Давайте сосредоточимся на ассимиляции территории Феззана, прежде чем заняться укреплением господства над Союзом.

– В данный момент мы можем в любое время войти на территорию союза через любой из коридоров. Благодаря такому военному превосходству, мы можем не так сильно беспокоиться о суверенитете.

– Кроме того, теперь, добившись победы, наши солдаты хотят вернуться на родину. Затяжная оккупация лишь усилит их тоску по дому, а то и вызовет недовольство герцогом Лоэнграммом.

– Попытки управлять тринадцатью миллиардами людей, враждебно настроенных к Империи, с помощью одного лишь государственного управления неэффективны. Кроме того, экономика Союза находится на грани краха, и перспектива взять всё на себя, возложив дополнительное бремя на имперскую казну, едва восстановившуюся благодаря реформам последних лет, далека от идеала…

Оберштайн передал отчёт Райнхарду и произнёс:

– Я склонен согласиться с преобладающим мнением о том, что полный роспуск Союза, пусть даже лишь официальный, и передача его бывших территорий под прямое управление Империи был бы преждевременным, – к этому глава генерального штаба добавил собственное мнение, блеснув искусственными глазами: – Однако я считаю, что мы должны принять меры, чтобы замедлить восстановление экономики Союза, которая начнёт быстро восстанавливаться в отсутствие военных расходов. Не стоит делать из Союза второй Феззан.

– Конечно.

Райнхард швырнул отчёт на стол. Этот стол, которым пользовались сменяющие друг друга поколения председателей Верховного совета, был свидетелем множества секретов, политических и военных планов, направленных против Империи.

25-го мая вступил в силу Баалатский Договор. Райнхард откладывал полное слияние Империи и Союза, а имперские солдаты, пока не начались волнения, возвращались на родину, где будут обеспечены всем необходимым. Просматривая условия договора, даже такой щепетильный человек как Райнхард, стремящийся только к полной победе, не мог не испытывать удовлетворения.

1.      Галактическая империя гарантирует, что Союз Свободных Планет сохранит своё название и суверенитет.

2.      Союз Свободных Планет передаёт Империи систему Гандхарва и две системы на каждом конце коридоров, связывающих государства.

3.      Союз Свободных Планет гарантирует свободный проход военных и гражданских кораблей Империи через свою территорию.

4.      Союз Свободных Планет обязан платить ежегодный налог в размере полутора триллионов имперских марок за безопасность.

5.      Союз Свободных Планет сохранит свои вооружённые силы в качестве символа суверенитета, но все линкоры и корабли-носители лишатся независимости. Кроме того, Союзу необходимо будет получить одобрение имперского правительства перед созданием или улучшением любого из военных институтов.

6.      Союз Свободных Планет выпустит новый государственный закон, пресекающий любую деятельность, препятствующую миру и дружбе с Империей.

7.      Имперский верховный комиссар получит офис на Хайнессене и право разместить там же военный гарнизон для своей защиты. Верховный комиссар, как представитель императора, будет вести переговоры и сотрудничать с правительством Союза, а также сможет посещать любые собрания…

Начиная с восьмого пункта договора становилось понятно, что де-факто Союз становится частью Империи. Глава Верховного совета Джоб Трунихт, прикрытый плотными рядами имперских солдат, подписал и скрепил договор. Сразу после этого он объявил, что берёт на себя всю ответственность за поражение и немедленно уходит в отставку. Трунихт подал в отставку, а председатель комитета обороны Уолтер Айлендс, измученный умом и телом, был прикован к постели. Оставшиеся члены совета выдвинули в качестве номинального правителя политического противника Трунихта, бывшего председателя комитета финансов Жуана Ребелу.

Несмотря на то, что Ребелу беспокоила серьёзность ситуации, он принял назначение, но как только условия мирного договора были обнародованы, его друг Хван Руи прочитал их и критически произнёс:

– Тебе на шею накинута петля, и лишь кончики пальцев на ногах касаются земли. Крайне опасное положение, Ребелу.

Другие высокопоставленные чиновники, которые были не способны сохранять спокойствие и при этом не осмеливались прямо выразить свои мысли, просто предавались негодованию. Зачем два с половиной века назад Але Хайнессен предпринял своё путешествие за десять тысяч световых лет, наполненное тяготами и невзгодами? Чтобы наблюдать нынешний позор? Да, в придачу, от рук представителя собственного народа!

Как и предполагал Трунихт, ярость и ненависть народа за этот унизительный договор быстро перекинулись с Райнхарда на него.

26-го мая, на следующий день после подписания договора, Райнхард услышал от своего личного секретаря Хильды, что Трунихт желает получить у него аудиенцию. При звуке имени бывшего председателя, олицетворения позора и бесчестия, пламя отвращения лизнуло белое лицо Райнхарда.

– Я отказываюсь встречаться с ним!

– Хоть вы и говорите так, но всё не настолько просто.

Райнхард поднял на Хильду глаза, блестящие ребяческим упрямством.

– Получив верховную власть на этой планете, почему я должен встречаться с человеком, с которым не хочу встречаться?

– Ваше превосходительство…

– Будь у меня такая возможность, я бы бросил это ничтожество в толпу тех самых экстремистов, горящих жаждой мести.

– Я понимаю ваши чувства, но вы поклялись своим добрым именем, что не станете вспоминать о преступлениях ответственных лиц. Да, вам это не нравится, но если вы откажетесь от своего слова, то вызовете недоверие к своей способности держать обещания и соблюдать условия договора.

Райнхард в ярости щёлкнул языком и ударил кулаком по столу. Наконец, справившись с чувствами, он поднял глаза на Хильду.

– Так чего же этот мерзавец от меня хочет?

– Гарантий того, что его жизнь и имущество, а также право проживания на имперской территории будут сохранены. Ещё он говорит, что если сможет занять какую-либо должность, то с радостью будет служить вашему превосходительству.

Уголки губ диктатора изогнулись в неприятной улыбке.

– Видимо, он не способен жить рядом с теми самыми людьми, которых он предал. Но что заставляет его думать, что он получит мою защиту, живя на территории Империи? Хорошо, я удовлетворяю его просьбу. А раз я это сделал, то и встречаться с ним незачем. Прогоните его.

Зная, что дальнейший компромисс невозможен, Хильда решила уйти. Когда она направилась к дверям, Райнхард окликнул её, пару мгновений поколебался, а потом произнёс:

– Фройляйн Мариендорф, я понимаю, что веду себя как недалёкий человек. И, даже зная, что обязан вам жизнью, пока что не могу заставить себя поблагодарить вас. Прошу, дайте мне ещё немного времени.

Хильда не возражала. На самом деле, её не могло не тронуть неловкое выражение признательности на лице светловолосого юноши. Под его маской хладнокровного и равнодушного стратега скрывалось лицо мальчика, нежной привязанного к воспитавшей его старшей сестре Аннерозе.

– Это моя вина, что вышла за рамки своих полномочий. Как бы сильно меня ни отругали, это было бы естественно, но ваши слова меня смущают. Если позволите, у меня действительно есть просьба. Пожалуйста, вознаградите по достоинству адмиралов Ройенталя и Миттермайера за их верную службу.

– О, считайте, что это уже сделано.

Райнхард чуть поднял руку, и Хильда, поклонившись, вышла. Уже покинув кабинет, она повернула свою коротко стриженную светловолосую голову и бросила через плечо взгляд на Райнхарда, который сидел подпирая руками голову и предавался созерцанию.

Когда дело дошло до назначения верховного комиссара, который останется на Хайнессене, Райнхард решил рассмотреть кандидатуру Ройенталя. Верховный комиссар должен был стать кем-то большим, нежели просто дипломатический представитель, ему придётся надёжно контролировать правительство Союза и отстаивать интересы Империи. Также комиссар будет отвечать за борьбу с любой оппозицией и возможным вооружённым сопротивлением. По мнению Райнхарда, способностей Ройенталя было достаточно, чтобы справиться с такими вещами, однако начальник штаба Оберштайн был против.

-           И Миттермайер, и Ройенталь должны остаться дома. Нам нужны оба лучших командующих для того, чтобы эффективно контролировать и управлять армией внутри Империи.

 Но настоящую причину возражений Оберштай озвучил лишь своему помощнику, капитану Фернеру.

– Ройенталь – хищник. Было бы чрезвычайно опасно позволить ему обрести самостоятельность. Таких людей лучше держать там, где за ними можно постоянно следить.

И правда, многие историки будущего напишут так же. Так или иначе, Райнхард снял кандидатуру Ройенталя и назначил на этот пост Ренненкампфа. Поскольку диктатура Лоэнграмма, по сути, узаконила политическое правление военных, привлечение гражданского чиновника на столь важный пост было немыслимо. Однако, разумеется, к Ренненкампфу было приставлено много гражданских чиновников из числа его сторонников, среди которых были и дипломаты, и экономисты, и администраторы. Кстати, Оберштайн возражал и против кандидатуры Ренненкампфа, хотя причина была совсем иной, нежели с Ройенталем. Ренненкампф был слишком уж «военным», и потому зачастую недостаточно гибким. А поскольку он потерпел печально известное поражение от Яна Вэнли, его отношение к Союзу стало непоколебимо враждебным.

Услышав это, Райнхард улыбнулся.

– Если Ренненкампф провалит дело, я его смещу. А если ответственность за случившееся будет нести Союз, я обвиню их в этом преступлении. Вот и всё. Больше тут думать не о чем.

Оберштайн поклонился и решил довериться мудрости Райнхарда. Как и в случае с захватом Феззана, Оберштайн воздавал должное гению и великодушию его молодого господина.

Затем Райнхард назначил Штайнметца командующим базой в системе Гандхарва, которая теперь находилась под контролем Империи. Было бы лучше, если бы должности верховного комиссара и командующего базой занимал один человек, но это было дело будущего, когда Союз окажется в полном подчинении Империи.

«Законное правительство Галактической Империи» или, иными словами, остатки старой аристократии, естественно, рассматривались как враги Империи. По официальным сведениям, министр обороны Меркатц погиб в битве при Вермиллионе, и его смерть позволила расправить плечи многим высокопоставленным офицерам имперского флота.

Канцлер «законного правительства», граф Йохан фон Ремшейд, покончил с собой, отравившись. Это случилось сразу после того, как солдаты Ройенталя окружили его дом. Адмирал с разноцветными глазами выразил своё почтение Ремшейду, дав ему достаточно времени, чтобы совершить задуманное.

На этом «законное правительство» кануло в лету так же быстро, как и сформировалось. Тем не менее, ребёнка-императора, находящегося на их попечении, обнаружить так и не удалось. Результаты расследования показали, что граф Альфред фон Лансберг, преступник, похитивший императора и вывезший его с Одина, а затем ставший следующим после министра обороны командующим вооружёнными силами «законного правительства», исчез вместе с восьмилетним мальчиком.

Такой поворот событий не устраивал ни Ройенталя, ни Миттермайера, которым оставалось лишь расширять свою поисковую сеть. Они рассказали обо всём Райнхарду, но молодой диктатор не стал упрекать их за оплошность.

 – Он может отправляться, куда ему заблагорассудится. Когда что-то, обречённое на гибель, будь то человек или государство, не умирает, ему суждено прожить остаток жизни и умереть в безвестности, – за безразличием в голосе Райнхарда можно было расслышать частицу сострадания. – Если же они мечтают о возвращении династии Голденбаумов, то пусть заберутся в свои кровати и живут в своих снах. Зачем нам всерьёз воспринимать таких людей?

На самом деле, Райнхарду было не до иллюзий далёких от реальности романтиков. Ему нужно было подготовиться к восшествию на престол и коронации, а также продумать, как спланировать неизбежное присоединение территории Союза и заранее определённый перенос столицы на Феззан. Кроме того, острейшей проблемой становилось распределение человеческих ресурсов после основания новой Империи. Поскольку вся эта новая Империя будет находиться под прямым управлением императора, должность канцлера станет ненужной, но понадобится создать кабинет министров, а также провести реформы вооружённых сил. По совету Оберштайна, он отдал приказ провести некоторые изыскания на этот счёт и сразу же выбросил всё из головы.

Жители Союза не могли позволить себе роскошь возиться с прошлым, когда нужно было пытаться строить будущее. Александр Бьюкок ушёл с государственной должности и решил подлечить своё больное сердце, мирно живя вместе с пожилой женой.

  Ян Вэнли также ушёл с военной службы, и его непреднамеренная солдатская жизнь длиной в двенадцать лет внезапно и полностью прервалась. Или, по крайней мере, так могло показаться. Началась комфортная жизнь на пенсии, первые несколько дней которой они прорабатывали детали их предстоящей свадьбы вместе с Фредерикой Гринхилл, тоже вышедшей на пенсию. Радость от факта, что теперь он может вести жизнь, на которую всегда надеялся, омрачалась памятью о многочисленных человеческих жизнях, принесённых в жертву ради этого скромного существования. Эта мысль никогда не покидала его. Но ни она, ни беспокойство о том, что он будет находиться под постоянным надзором имперцев, не затмевали ошеломляющих аспектов планирования будущей жизни с Фредерикой. Как оказалось, в том, что касается семейного быта, у него не было никаких особых способностей, и поэтому он лишь поддакивал на скромные предложения Фредерики.

Тем временем Юлиан готовился тайно проникнуть на Землю, находящуюся глубоко на территориях Империи, основываясь на тех крохах информации, которые он почерпнул от епископа Дегсби из Церкви Земли. Если существовал какой-то последователь этой церкви, способный спасти Трунихта от государственного переворота, то даже если слова Дегсби – «всё обретёт смысл, когда вы попадёте на Землю» – были преувеличены, в них всё же содержалась доля правды. И, конечно, не было ничего плохого в том, чтобы провести расследование.

Кроме того, Юлиан заявил Кассельну, не хочет мешать жизни молодожёнов. Конечно, он знал, что они не станут возражать, если он будет жить с ними. Но, несмотря на это, – а может, именно поэтому, – он хотел исчезнуть куда-нибудь хотя бы на полгода. За время своего короткого пребывания на Феззане, Юлиан в какой-то степени повзрослел. И после своего нового путешествия, повзрослев ещё немного, рассчитывал так же воссоединиться с двумя самыми дорогими ему людьми.

Темнокожий прапорщик Луис Машенго готовился отправиться с Юлианом на Землю, как если бы это было самым обыденным делом в мире. «Невозможно избежать своей судьбы», – сказал он, но никто не поверил, что его заставляют следовать судьбе, которую он не хотел. И Юлиан, и Машенго подали прошения об увольнении, хотя им было безразлично, подпишут их или нет. В любом случае, сразу после возвращения на Хайнессен Машенго стал жить в доме Яна на Силвербридж-стрит, и с тех пор даже имперские солдаты, приходившие для проверки, уверились, что он всегда жил с семьёй Яна.

Ян пожал плечами, соглашаясь с присутствием Машенго, к тому же, он не сомневался в том, что гигант будет защищать Юлиана даже ценой жизни. Кроме того, Ян и так не мог рассчитывать на полностью уединенную жизнь, поскольку был ответственен за “исчезновение” Меркатца и остальных. Если бы о случившемся прознали имперцы, жизнь Яна при новом порядке весьма усложнилась бы.

 Борис Конев, которого Ян когда-то знал под прозвищем «проказник Борис», воссоединился со своим товарищем Маринеску, вместе с Юлианом прибывшим с Феззана. Когда он услышал о гибели своей любимой «Берёзки», то даже ему изменил его обычный оптимизм.

Тем временем, оставшиеся на Хайнессене представители Феззана собрались в своём главном офисе, утратившим законность своего существования, и с тревогой делились друг с другом имеющимися у них скудными новостями, но Борис Конев уже уехал оттуда, чтобы посетить Яна Вэнли.

Имперские солдаты сторожили у входной двери, так как Ян находился под домашним арестом, но, несколько преувеличив, сколь близким другом адмирала он является, Конев убедил их пропустить его. Вот так старые друзья встретились впервые за шестнадцать или семнадцать лет. Чуть позже, отведав заваренного Юлианом чёрного чая, Конев узнал, что его младший двоюродный брат погиб в бою.

– Не знаю, как и отблагодарить тебя за помощь Юлиану. Я знаю, что экипаж “Берёзки” очень его выручил.

– Благодарить нужно Маринеску, а не меня. Но проблема в том, что это всё же был мой корабль. Правительство Союза практически прекратило существование, а к имперцам с таким вопросом я обратиться не могу…

– Предоставь это мне, – с понимающей улыбкой, беспечно пообещал Ян своему другу. – Но сначала мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал…

Из офицеров высшего звена, вернувшихся с Яном на Хайнессен, Шёнкопф и Аттенборо также подали прошения об отставке и ушли с государственной службы. Отставка же Кассельна была отклонена, и он был вынужден занять должность исполняющего обязанности начальника тыловых служб. Фишер, Мурай, Патричев и Карлсен были временно отстранены от службы. Над всеми ними нависла тень времени, но никто не мог сказать, долгой или короткой окажется зима.

IV

Солнце зашло за горизонт, и угасающий свет рассеянно отражался в атмосферных частицах, заливая мир оранжевыми волнами. Земля, некогда дававшая обильный урожай, словно стыдясь нынешнего бесплодия, просила крылья ночи опуститься и дать ей убежище.

Та самая почва, которую дряхлость и усталость изрезали глубокими морщинами, когда-то была одним из главных богатств этой планеты, Земли, являвшейся центром человеческой Вселенной. Но это было давно, тридцать поколений назад.

Мужчина в расцвете сил, одетый в чёрное, вялой походкой прошёл через старое каменное здание. Когда он остановился перед дверью, стоявший рядом охранник поклонился и открыл её. Внутри комната была залита мертвенным тусклым светом. В комнате он увидел древнего старика, сидящего на овчине.

- Великий епископ… - благоговейно обратился человек к молчаливому епископу. – Райнхард фон Лоэнграмм завоевал Союз Свободных Планет.

Услышав это, епископ наконец поднял голову и своей сухой рукой поманил человека к себе. Дверь за его спиной захлопнулась.

- И что же он собирается делать теперь? – хриплым голосом спросил он.

- Говорят, что он приказал человеку по фамилии Ренненкампф присматривать не только за завоёванной землёй, но и за великим флотом, а сам вернулся в Империю в сопровождении того самого Трунихта…

- Похоже, этот человек тоже выполнил свою задачу. Собираетесь ли вы использовать его как гнилой плод в Империи?

- Нет, мы подготовили для этой цели другого человека ещё год назад. Барона по имени Генрих фон Хюммель. Просто нужно ещё немного времени.

- Я слышал, что он тяжело болен, вы уверены, что от него будет польза?

- Если он сможет продержаться ещё полгода, наша цель будет достигнута. Мы приставили к нему своих врачей. Барон завидует красоте и здоровью Лоэнграмма, так что им легко будет манипулировать.

- Что ж, очень хорошо. Занимайтесь этим. А что с Феззаном?

- Да… Что касается Феззана, тут пока многое неясно… - голос мужчины впервые потерял уверенность. В его желтушных глазах появилось сомнение.

- Вы установили связь с Рубинским? – снова спросил великий епископ.

- На какое-то время. Но глубины сердца этого человека непознаваемы для меня… - несмотря на то, что их никто не слушал, подчинённый великого епископа понизил голос и подался вперёд, стоя на коленях. – Дело не только в том, что я сомневаюсь в духе его послушания. У меня есть веские основания полагать, что у него имеются непокорные амбиции по отношению к нам.

- Я всегда это знал, - голос старика был безразличным. – Меня не заботит, в каком стиле он танцует, главное, чтобы он делал это у меня на ладони. Сейчас важнее другое – что стало с этим глупым неумехой Дегсби?

- Я могу подтвердить, что Дегсби мёртв. Проблема в том, не раскрыл ли он перед смертью каких-нибудь наших секретов…

Далеко над головами этих двоих, тайно обсуждающих желание изменить ход истории, яркий свет звёзд заливал небеса.

Триумфально вернувшись в Империю, Райнхард развил бурную деятельность, чтобы уладить все формальности. Множество вещей, с которыми нужно было разобраться, ждали его приговора и решения.

Первым, что сделал Райнхард, было глубоко личное дело, которое он не только считал своим долгом, но отчасти и прихотью, от которой он  испытывал робкое удовлетворение. Своей сестре Аннерозе, носившей доселе титул графини Грюневальд, он даровал титул эрцгерцогини. Также он даровал посмертный титул эрцгерцога Зигфриду Кирхайсу и учредил медаль в его честь. Оберштайн удивился было этим действиям, но был поставлен на место со словами, что никакого вреда это не принесёт.

Приняв это решение, Райнхард перешёл к серьёзным делам, сосредоточив своё внимание на людских ресурсах, организации и учреждениях. Что касается армии, то Ройенталь, Миттермайер и Оберштайн получили звания гросс-адмиралов, а Оберштайн дополнительно взял на себя роль министра обороны. Десять адмиралов были произведены в адмиралы флота, но в первую очередь среди них выделялся Мюллер, получивший награду за выдающиеся заслуги по спасению Райнхарда от неминуемого поражения при Вермиллионе. Были также приняты решения о кадровых назначениях среди гражданских чиновников, и отец Хильды, граф Франц фон Мариендорф, стал государственным секретарём. Ойген Рихтер стал министром финансов, а Карл Брэке – секретарём по гражданским делам.

20-го июня отец юной императрицы и нынешний глава семьи Пегниц, Юрген Оффер, поднялся на три ступени от виконта до герцога. Неуверенный и обеспокоенный, он пришёл на приём к канцлеру Империи. Молодой дворянин тридцати с небольшим лет, он посвящал большую часть своего внимания коллекционированию фигурок из слоновой кости и вложению активов, но не интересовался политикой или военным делом. Бесстрастный Оберштайн вручил ему лист бумаги: заявление об отречении императрицы. За ним последовало заявление о передаче прав на престол Райнхарду. Всего молодой дворянин, весь покрытый потом, получил три листа бумаги, на каждом из которых уже стояла подпись Райнхарда. Семье Пегниц гарантировалось звание пэров и безопасность, а также ежегодная пенсия для бывшей императрицы в размере полутора миллионов имперских марок до конца её жизни. Свежеиспечённый герцог Пегниц промокнул лицо платком, но лишь ещё больше залил потом свою дорогую одежду. Взяв перо, он подписал два документа, как родитель и опекун императрицы, которой исполнилось ещё лишь год и восемь месяцев.

И на этом династия Голденбаумов, со времён своего основателя, Рудольфа Великого, посадившая на трон тридцать восемь императоров, которые правили более четырёхсот девяноста лет, пришла к своему концу.

22-е июня ознаменовалось восшествием на трон и коронацией нового императора Райнхарда. С этого дня он больше не был его светлостью герцогом Райнхардом фон Лоэнграммом, а становился его величеством императором Райнхардом. Семья Голденбаумов, когда-то похитившая его сестру Аннерозе, потеряла всё и осталась лишь на страницах истории.

Тысячи высокопоставленных лиц, владеющих пером и мечом, битком забили просторный зал «Чёрная жемчужина» в Нойе Сан-Суси, чтобы поклясться в верности новой династии. Но двоих людей, которых Райнхард желал бы видеть больше всего, там не было. Девушки, с золотыми, как и у него, волосами, и юноши, чья голова была красной, словно пылающее пламя.

И, под крики «Да здравствует император», разносящиеся по залу, Райнхард поднял золотую императорскую корону с пурпурной шёлковой подушки и небрежно, но с неповторимой элегантностью, возложил её себе на голову. Золотая корона смешалась с золотыми волосами, когда он безмолвно провозгласил себя её законным владельцем.

Так началась династия Лоэнграммов.