Среди сезона холодных осенних дождей.
Сколько бы времени он не терпел, но к ощущению холодной и влажной кожи, постоянно соприкасающейся с грубой тканью синего комбинезона, в такую пору просто невозможно привыкнуть.
— Черт возьми, так гадко... и тяжело.
Шин Сиву не смог удержаться от бормотания проклятий, тем временем продолжая вычерпывать лопатой кучи грязи из засорившихся дренажных труб.
Как личность, не обладающая ни особой храбростью, ни силой, достаточной для того, чтобы пойти наперекор словам начальства, этот никому невидимый акт - его единственный способ выражения внутреннего бунта.
От пропитанного дождем плаща, тяжело давившего ему на спину, исходил сильный запах плесени. С этой постоянной вонью он уже успел познакомиться, обносив старое пончо с времен военной службы.
Вид застоявшейся воды, наконец-то сливаемой после удаления последнего забившего трубу комка грязи, вызвал у Шин Сиву небольшое чувство удовлетворения.
Библиотека магии Академии Тринити использует сложную дренажную систему, которая собирает всю дождевую воду, собираемую в один огромный дренажный канал, хотя никто не знал, в какую яму идет дренаж, состоящий из прямой дорожки длиной более двадцати метров. Однако до тех пор, пока система работала эффективно и без перебоев, никого не заботило, где в конечном итоге выливается сточные воды.
Таким образом Сиву в очередной раз остался с головы до ног покрыт грязью. Отложив лопату в сторону, он выпрямил спину и издал громкий гортанный звук - доказательство его долгой и утомительной работы. К счастью, это было последнее предоставленное ему на сегодняшнее утро поручение.
Как только он заканчивал со своими утренними работами, у Сиву оставалось время для отдыха в своей комнате до двух часов дня, где он успевал пожевать несколько кусочков сухого хлеба, а затем отключиться на пару часиков. Для человека его статуса, которому приходилось работать более двенадцати часов в день, умение крепко спать было чрезвычайно полезным и необходимым навыком.
Сейчас Шин Сиву отчаянно хотел выбраться из этой дыры, как можно скорее и не важно каким способом. Но когда он посмотрел над собой, первым увиденной им вещью оказалась не грязная земля дренажа, а пара маленьких симпатичных ножек.
— Дворник, когда вы наконец научитесь убирать нормально?
Дворник. Были ли это ассистенты Академии, профессора или исследователи, все они называли Шин Сиву ‘дворником’. Несмотря на то, что к нему обращались только по кличке, а не по фамилии или имени, на самом деле это было удивительно гуманное обращение, хотя на первый взгляд зрителю могло казаться иначе.
Когда дело доходило до рабов, связанных с Центральной Ратушей, наличие некого ‘титула’ являлось не чем иным, как настоящим благословением. Обычно, в зависимости от того, куда они были назначены, у рабов были только клички по типу ‘ты’, ‘эй’, ‘ты там’ или просто раб.
— Да, конечно... Прошу прощения за это.
Сосредоточившись больше на том, чтобы выбраться из водостока высотой по пояс, чем на том, чтобы извиниться без особого энтузиазма, как только Сиву закончил карабкаться, он первым делом отступил от женщины. В таком обращении здесь не было ничего особенного.
— Чего вы изволите?
— Сегодня у нас будет урок о жидкостях организма человеческих мужчин и их связи с магией. Переоденьтесь к 12:00, а затем ждите у входа во 2-й корпус академии.
Пробыв в рабстве более пяти лет, большинство прибывших сюда рабов просто не могли не понять определенные порядки, царящие здесь.
Но, по правде говоря, Сиву начинал чувствовать себя неловко от осознания, что кто-то вроде нее, Доцента, лично пришла за ним в подобное грязное место. И его зловещее предчувствие не обмануло мужчину.
— Насчет этого... к тому времени, как я закончу мыться и переоденусь, будет уже за полдень...
— Это проблема?..
Судя по выражению ее прекрасного лица Сиву ясно давал себе отчет, настолько недовольна она была его ответом. Между ее аккуратно завязанными сзади, блестящими светлыми волосами и соблазнительными губами, поджатыми в разочарованной гримасе, наблюдался разительный контраст.
На первый взгляд казалось, она была расстроена, но Сиву знал, что за блеском этих мистически-сапфировых глаз скрывались мысли, сильно отличающееся от таковых казавшихся внешне…
— У вас ведь нет никаких жалоб?
Как только одна тяжелая работа закончилась, этот Доцент, Амелия Мэригольд, немедленно сбрасывала милую маску и раскрыла свою истинную природу ведьмы, терроризирующей раба Шин Сиву.
Однако следовало правильно понимать один момент. Причиной, по которой он называл Амелию ‘ведьмой’, заключалась не в ее жестокой личности или неких социопатических наклонностях.
Напротив, эта красивая молодая леди, возрастом не больше двадцати лет на вид, была в буквальном смысле слова ‘ведьмой’. Другими словами, она - истинная волшебница, унаследовавшая стигму от предшественницы из семьи ведьм ‘Мэригольд’ и прожившая уже бесчисленные десятилетия.
— Нет, нет, я соберусь как можно скорее!
Сиву еще раз рассыпался в извинениях и поспешно начал несколько раз склонять голову. В этом городе ведьмы считались выше всех остальных, и раб вроде него как никто понимал этот простой факт.
Никто и глазом бы не моргнул, если бы ничтожный раб Сиву был убит просто потому, что этой ведьме не понравился выбор его слов.
— Подождите.
Длинные ресницы Амелии затрепетали, как она окликнула парня.
Ее манящая аура, идеальные пропорции и пиковая красота, казалось, были тщательно вылеплены самим господом Богом. Если бы разговор шел только об ее кукольной внешности, никому бы и не пришло в голову, что глубоко внутри она являлась злобной ведьмой.
После короткой паузы Амелия продолжила свою речь.
— Вы готовы изменить свой ответ? Думаю, что пять лет - достаточно длинный промежуток времени для того, чтобы обдумать мое предложение.
В то время как она продолжала говорить все тем же деловым тоном, что и раньше, теперь под ним скрывался тонкий намек на очарование.
Разум Сиву на мгновение затуманился от подтекста, стоящего за ее словами. Почему-то он начал чувствовать те осколки эмоций, которые, как он думал, потерял много лет назад. Но неважно, какие непристойности или унижения ему придется испытать в случае отказа, он никогда не продаст свою гордость.
— Я не изменю своего ответа, сколько бы раз вы ни спрашивали. Мне самое время начать готовиться, так что прошу меня извинить.
Затем Сиву развернулся, вытащив застрявшую лопату из кучи грязи и направился обратно к своему ‘жилищу’. Стоя в одиночестве под проливным дождем, глаза Амелии начали сужаться с оттенками опасного блеска.
***
— Гребаная сука.
Сиву давненько не чувствовал себя настолько злым. В большинстве случаев такое случалось всякий раз, когда его сердце бешено колотилось, а ему оставалось лишь жаловался про себя. По неизвестной причине Амелия, просто открыв рот, всегда находила способ проникнуть под его кожу.
Здесь любой глубоко осознавал тот факт, что ведьмы являются чрезвычайно привилегированной группой местного общества. Они не только наслаждаются бессмертием, но и обладают способностью контролировать таинственную силу магии, при этом часто безжалостно мстя даже за самое тривиальное оскорбление своего достоинства.
Конечно же, Сиву презирал ведьм. В особенности он ненавидел Амелию Мэригольд!
Будучи расстроенным тем, что он не мог ругаться во всю меру своих позывов из-за вероятности подслушивания окружающих, он вздрогнул от грубой руки, которая внезапно схватила его за плечо. Позади себя он услышал самодовольный голос шутника.
— Хуп, братюня, что с твоим вытянутым лицом?
— Кого, черт возьми, ты назвал братом, ублюдок!?
— Ого, кто-то у нас сегодня особенно разговорчивый. Случилось что-то плохое? Ну давай же, ты можешь рассказать мне все.
Во всей Академии был только один человек, без колебаний трогающий грязные плечи Сиву. Этот мужчина - Такашо Мимайя, японец с Хоккайдо.
— Черт тебя, где ты был?
— Величественная пагода Хоккайдо не делает различий между днем и ночью.
Такашо хитро посмотрел на друга и пошевелил мизинцем. По сути говоря, в то время как Сиву все утро горбатился под холодным дождем, Такашо развлекался, катаясь в постели какого-нибудь исследователя или профессора.
Несмотря на их разную внешность, у Сиву и Такашо было немало общего. Им обоим по 28 лет, их похитили с Земли в ужасный город ведьм ‘Геенну’ и заставили стать рабами Ратуши.
Однако, несмотря на схожие обстоятельства порабощения, между ними все же было одно существенное различие. В то время как Сиву выбрал честный путь жалкого, каторжного труда, Такашо без зазрения совести продался ведьмам в обмен на многочисленные удобства.
От этой мысли кровь Сиву снова закипела. Весь гнев, который он испытывал к Амелии некоторое время назад, внезапно усилился, стоило только увидеть самодовольное лицо Такашо.
— Как ты можешь быть настолько бесстыжим!? Эти мудачки – причина, по которой мы с тобой застряли в этой мусорной дыре! И после всех страданий ты просто собираешься оставить все в прошлом и спать в одной постели с этими чертовыми монстрами!?
— Ну, я всегда мечтал стать великим сутенером. Да и по сравнению с теми далекими временами, когда мне приходилось обслуживать старых тетушек, здешние женщины даже красивее, чем самые миленькие девушки Токио! Ах, если бы ты только перестал упрямиться и отбросил эту мелочную гордость, это место стало бы для тебя самым настоящим раем.
После того, как он закончил произносить свою маленькую, но воодушевляющую речь, Такашо одарил Сиву широкой зубастой улыбкой.
В обязательном порядке каждый мужчина с земли, которого похищали в Геенну, Город Ведьм, становился рабом. В Геенне существовало только два типа рабов. Они либо становились ‘общими рабами’, которые коллективно принадлежали Ратуше, либо ‘частными рабам’, находившимися во владении отдельно взятого лица.
Согласно данной системе, обычные рабы должны доказать свою компетентность и полезность, чтобы получить хоть какое-либо гуманное обращение. Другими словами, они должны либо хорошо выглядеть, как Такашо, либо неустанно показывать свою ценность на общественных работах, как Сиву.
Что ж, даже несмотря на разные мнения местного сообщества, ни Сиву, ни Такашо не знали точных критериев, по которым их поработили. Однако был предельно ясен тот факт, что Такашо в полной мере пользовался своим прошлым опытом работы в ночном клубе, чтобы вести комфортный образ жизни в этом чужом городе.
— Доцент Амелия интересуется тобой, не так ли? Это-то может стать твоим тем самым шансом. Если хочешь, я могу дать тебе парочку советов. Пока ты следуешь им, даже такая упрямая женщина в конечном итоге растает на твоих руках.
Но спихнув Такашо со своего плеча, Сиву лишь сплюнул в ответ: “К черту!”
— Сиву, мне кристально ясно, что ты жил честной жизнью там, в Корее. Однако, даже если твое отношение считалось честным там, откуда ты родом, в Японии общество бы расценило его как крайнее высокомерие.
— Я же сказал, что не пойду на их поваду! И какого черта именно сегодня ты такой прилипчивый?
— О, да ладно, братан, я всего лишь пытаюсь поднять тебе настроение.
Благодаря опыту бывшего хоста клуба, Такашо легко заметил особый интерес Амелии по отношении к Сиву.
Тогда, в свой первый день работы в Академии, Сиву отказался обслуживать Амелиею ночью. В то время он был еще наивным молодым человеком, который не так уж много знал о культуре ведьм и сильно смутился, из-за чего в итоге отказался от ее приглашения… Парень никогда бы не подумал, что Амелия пронесет эту затаившуюся обиду через целых пять лет после случившегося. Однако, даже узнав больше о местных обычаях, он решил не менять свой ответ.
Можно сказать, что это было единственным предметом его гордости. В нем жила определенная убежденность в том, что нельзя отбрасывать свое достоинство несмотря ни на что, даже если знаешь, что конечный результат от этого не изменится.
— Как бы то ни было, я сейчас занят. Давай, кыш.
— Снова? Но ты же только что вернулся! Блин, тяжело должно быть ученым.
Несмотря на свое раздражающее чувство юмора, Такашо все еще был его хорошим другом. Он много помогал Сиву на протяжении многих лет, передавая тому в утайку кое-какие вещи, которые сам мог достать в своем более богатом окружении. Кроме того, он также был единственным человеком, с которым парень говорил без задней мысли.
Если двухлетней военной службы достаточно, чтобы стать лучшими друзьями, то совместного принуждения к рабству должно быть достаточно, чтобы считаться практически братьями. После этого любые мужчины стали бы близкими друзьями.
— Следующее поручение снова будет помощником профессора?
— Да, и я снова буду ассистентом этой сучки. Черт бы побрал все это.
В то время как Сиву продолжал кипятиться, Такашо нацепил на свое лицо выражение крайней заинтересованности.
— Так значит, ты идешь в... тот самый класс, а?
— Да, тот самый.
Такашо смутился от полученных в ответ удрученных слов.
— Если так, то откуда такая подавленность? Разве чему-то подобному не следует радоваться?
Зная детали этих частных занятий, любой другой мужчина непременно захотел бы оказаться на его месте.
— Похоже, утешительный взгляд начинающих ведьм-подмастерьев - это то, чего такой казанова, как ты, никогда не сможет понять.
— Вау, посмотрите на нашего старого извращенца. Ты ведь не забыл, что происходит с теми, кто осмелится прикоснуться к ученице ведьмы?
Если бы кто-нибудь попытался проделать что-то подобное, его голова мгновенно полетела бы с гильотины. Эту запретную тему лучше было оставить в сторону, если они не хотели в конечном итоге оказаться погребенными на глубине шесть футов.
Но даже увидев серьезное лицо Сиву, Такашо ответил широкой улыбкой.
— Разве ты никогда не чувствовал, что иногда даже простое созерцание прекрасных цветков делает тебя счастливым? Ну да ладно, если ты правда не хочешь идти… Как насчет того, чтобы я подменил тебя?
— Поверь мне, я бы с удовольствием поменялся с тобой, но это невозможно. Доцент Амелия вызвала меня лично.
— Тч, и как ты вообще попал в такую ситуацию, цц?
Такашо с сожалением прищелкнул языком.
С точки зрения мужчины, неустанно стремящегося любить и быть любимым, это было все равно что иметь на руках завернутый подарок, который ему не разрешалось открыть. Однако для кого-то вроде Сиву, у которого был слабый уровень извращенности, подобная работа становилась тяжелей любой другой.
— В таком случае, мне пора. У меня сейчас есть кое-какое дело, так что увидимся позже.
Такашо похлопал Сиву по спине, пытаясь под конец подбодрить его, а затем исчез в конце коридора. Судя по его ответу, у него, вероятно, появился еще один ожидающий его ‘покровитель’.
Поскольку японец сильно задержал Сиву, ему пришлось потратить меньше времени на умывание и переодевание для того, чтобы прийти вовремя. Если он не придет к назначенному времени доцента Амелии, то парню придется страдать от ее бесконечно длинных недовольств.
Сиву наконец закончил переодеваться в лабораторный халат, хотя ему все-таки придется прийти на пять минут раннее.
Он глубоко вздохнул.
— Как же я ненавижу этот гнилой город.
Сиву мог бормотать лишь подобные выражения, полные черствости и одиночества. За исключением этого у него не было других прав.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления