Оцените Таракан

Сопротивляются рабочие просвещению: убегают, прячутся, баррикадируются в уборной.

В №13 Дом Эльпит-Рабкоммуна изображен дом №10 по Б. Садовой, в романе «Мастер и Маргарита» превратившийся в дом 302-бис по Садовой, где помещается Нехорошая квартира. До революции этот дом принадлежал «табачному королю» миллионеру И. Пигиту. Бывший «Дом Пигита» преобразовали в одну из первых в Москве рабочих коммун, вследствие чего управление, а частично и обслуживание дома перешло в руки жильцов, теперь уже преимущественно пролетарского происхождения.

Не всегда законы поспевают за историческими событиями. Булгаков описывает курьез, когда для кондукторов во время советской власти, расстрелявшей царскую семью, существовала инструкция об отдании почестей членам императорской фамилии.

Летом 1923 года Москву буквально заливали дожди. Но несмотря на холод и мокреть жизнь в столиценачала оживать. Новая Экономическая Политика давала свои плоды, и хотя многое казалось смешным и нелепым, но в целом жизнь, в отличие от подмосковных речек, входила в нормальное русло.

В Сорока сороков Булгаков даёт как бы четыре панорамы Москвы 1921-1923 гг., уподобляя фельетон киносценарию (тот же принцип применён в «Дьяволиаде»). Наблюдает автор Москву с крыши дома Э. К. Нирензее (Б. Гнездниковский пер., 10 — в этом доме помещалась редакция газеты «Накануне»). Отсюда же бросается на московскую мостовую главный герой «Дьяволиады» Коротков. В Сорока сороков зафиксировано постепенное улучшение столичного быта с развитием нэпа от момента прибытия Булгакова в Москву «в конце сентября 1921 года» (судя по записи в дневнике «Под пятой», сделанной 30 сентября 1923 года, это случилось 30-го числа) и до времени создания фельетона. Писатель заканчивает повествование на оптимистической…

В Бенефисе лорда Керзона описана массовая демонстрация в Москве, состоявшаяся 12 мая 1923 г. и направленная против меморандума министра иностранных дел Великобритании Дж. Н. Керзона (1859-1925) от 8 мая 1923 г. В этом меморандуме Керзон требовал компенсаций за конфискованную советским правительством британскую собственность — рыболовные суда в Белом море и расстрелянных по обвинению в шпионаже британских подданных, а также прекращения революционной пропаганды на Востоке и преследований религии в СССР. В этом фельетоне Булгаков выступает в позе объективного наблюдателя организованной властями демонстрации, правда, не упустив случая кольнуть нелюбимого им Владимира Маяковского (1893-1930): «...Маяковский,…

Торговый ренессанс — первое произведение, созданное Булгаковым в Москве. В нем отразились ростки нэпа в московской жизни. Характерно, что здесь писатель единственный раз употребил первоначально принятое сокращение «НЭПо» (новая экономическая политика), вскоре замененное привычным для нас словом «нэп». В Торговом ренессансе Булгаков приветствовал постепенное возрождение свободной торговли, подавленной при военном коммунизме: «До поздней ночи шевелится, покупает и продает, ест и пьет за столиками народ, живущий в невиданном еще никогда торгово-красном Китай-городе», хотя и сетовал на дороговизну.

Записная книжка, она же — по сути — дневник Якова Белобрысова, неожиданно назначенного директором банка кругосветных операций. История взлета, и ....

Однажды у здания управления уголовного розыска образовалась очередь тех, кто сам пришел арестовываться: бухгалтера-казнокрады, пропойцы казенных денег, убийцы и бандиты.

Полагаю, что редко кому не приводилось слышать или читать рассказ о каком-нибудь более или менее любопытном событии, выдаваемый автором или рассказчиком за новое, тогда как новость эта уже давно сообщена другими в том же самом виде или немножко измененная. И читать и слышать такие вещи бывает досадно. Еще досаднее, когда случится самому принять такой рассказ за действительную новость и потом неосторожно передать его – как происшествие, бывшее с приятелем или знакомым, живущим будто там-то и там-то. И вдруг оказывается, что все это или было когда-то очень давно, в Нормандии, с бароном, который имел большую слабость к псам и жил с деревенской простотою, или же и вовсе этого никогда еще нигде не…